— Да засмейся ты, Матвей, хоть разок. Ей-богу, у тебя голосок очень приятный.
— Зачем? — спросил мастер петушком, — Ты же один за всех нас хохочешь.
Васька разразился таким громким, заразительным смехом, что прохожие обернулись и заулыбались. Мастер засмеялся тоже.
— Подмечать ты мастак, — сквозь смех проговорил Васька, а когда успокоился, вдруг воскликнул:- Мы что, не люди, что ли? Получка была? Была. Мне жена с получки разрешает выпить две кружки пива. Одну я отдаю Филиппу, — пока у него денег ми шиша. Согласны?
Поклонов молчал. Он дал себе слово воздерживаться от выпивки, хотя бы первое время. Сегодня подходил к нему Стоичев, спросил о самочувствии и, будто между прочим, предупредил: «С пьянкой надо кончать, Филипп Степанович. Я теперь за тебя в ответе и моргать глазами не хочу». Подводить человека не следовало, да и самому пора уже прибиваться к берегу. Надоело плавать и чувствовать каждую минуту, что вот-вот утонешь. Но и отказаться невозможно. Вдруг обидятся мастер и учитель — тогда не оберешься неприятностей, и неизвестно, сколько времени будешь ходить в учениках.
В пивную Поклонов вошел с мыслью: «Выпью кружку пива и убегу». За стол они не сели, подошли к стойке, и Васька заказал три кружки пива. Выпили. Мастер полез в карман за деньгами, но Васька остановил его, бросил на стойку десятку:
— Ладно уж, скажу жене: сверх нормы хватанул. — И вдруг, к большой радости Поклонова, решил:- Шабаш. Теперь по домам. Мне еще в магазин надо заглянуть, детишкам кое-что купить. Поехали!
— Хорошие вы ребята, — сказал Поклонов, подавая руку. Он зашагал по улице, довольный тем, что все прошло нормально, как у людей, и представил, как обрадуется Фрося, когда он ей расскажет о посещении пивной с мастером и учителем. У поворота на другую улицу его догнали два парня. Ни слова не говоря, они набросились на него, свалили в арык и принялись бить ногами. Поклонов был так ошеломлен, что не успел сообразить: звать ему на помощь или сказать, что ребята обознались. И только он собрался крикнуть, как услышал зычный голос Пальчикова.
— Эка выкомаривают! Давай-ка, Матвей Федорович, прекратим безобразие.
Пальчиков схватил одного из драчунов и бросил на другого.
Дружки вместе покатились по мостовой. Вскочив, они бросились на другую сторону улицы, с опаской оглядываясь на огромного детину.
Пальчиков помог Поклонову подняться и спросил:
— Мстят?
— Да, — проговорил Поклонов, потирая помятые бока.
— Ах, стервецы! Ну ничего, попадутся еще, мы им ввинтим головы в плечи. Не так ли, Матвей Федорович? — спросил он бледного мастера и захохотал, будто ничего не случилось.
НА КЛУБНОМ ПАРКЕТЕ
Михаил спал с утра до позднего вечера, спал крепко и не слышал, как пришел с товарищами Костя, как они спорили и шумели, несмотря на то, что Костя старался утихомирить ребят. Когда Михаил открыл глаза, Костя сидел за столом один, задумчиво глядя в окно на запыленные ветки акации. Юноша был красив: тихий, мысленно унесшийся неизвестно в какие дали… Михаилу не хотелось вспугнуть его мечты, и он любовался своим, как он говорил, названным младшим братом. Даже приплюснутый нос юноши казался ему таким мило-смешным, что он еле сдерживался от радостного смеха.
Костя почувствовал пристальный взгляд Михаила и обернулся.
— А я собирался вас разбудить, — сказал он, все еще находясь во власти своих мыслей и глядя затуманенными глазами.
— Я потребовался срочно? — спросил Михаил.
— Нет, не срочно… Я хотел попросить вас хотя бы часок побыть в заводском клубе. Там обязательно будет Виктор со своими дружками — и может произойти скандал. С нами хочет пойти Вера, я очень боюсь за нее… Вы же знаете теперь — какая она.
— Знаю теперь, — улыбнулся Михаил. — Пройтись я не прочь, только мне следует немного поесть.
— Я все приготовил, — обрадовался Костя и начал собирать на стол.
По договоренности с Костей в клуб Михаил пошел один, когда начало смеркаться. Бледный свет лампочек расплывался в еще прозрачном зеленоватом вечернем воздухе, не спеша шли горожане. У клуба группами стояли парни и девушки. Из репродуктора, прикрепленного над дверями, вырывались звуки баяна, потом музыку перебил сочный баритон: «Таня! Танюша! Ты ли это?!» Михаил догадался: идет кинокартина. В обширном фойе было многолюдно, и Михаил прошел в дальний угол, где стояли высокие пальмы и бочках, и сел на затененную скамейку. Закончилась картина, в фойе с улицы повалила молодежь. Михаил увидел Виктора, вошедшего вместе с парнем в новой сатиновой рубашке. Он вспомнил, что Костя называл этого парня студентом, и с интересом стал наблюдать за ним. Парень шел вразвалку, хмуро поглядывая по сторонам, рядом семенила девушка с взлохмаченными волосами, в туфлях на тонких высоких каблуках. На девушке была прозрачная блузка, сквозь которую просвечивали худенькие плечи и кружева сорочки. В таких же кофточках были еще три девушки. Одна из них шла рядом с Виктором и что-то говорила ему, вертя в руках бархатную сумочку.
— Пришли,…- кто-то сказал рядом с Михаилом огорченно.
— Сейчас начнется, — добавил другой.
Было известно: Виктор со своей компанией здесь хорошо знаком всем, и не зря Костя пригласил Михаила. Виктор подошел к лесенке, ведущей в аппаратную, где стояла киноустановка, и крикнул:
— Джек, давай фокс!
Из двери выглянула хитроватая физиономия с кудрявым чубом и тоненькими усиками.
— Один момент! Раздвигай круг, становись на носки.
Собравшиеся у лесенки ребята и девушки засмеялись. И почти тотчас же загремели репродукторы — и тот, что висел над входом, и другой, прикрепленный к колоннаде посредине фойе. Девушек в прозрачных кофточках подхватили Виктор, студент и еще два высоких парня в узких по последней моде брюках. К этим четырем парам присоединились еще три пары, но остальные стояли и сидели у стен, наблюдая за танцующими. Виктор танцевал неплохо, а студент то и дело наступал на ноги своей партнерше, она морщилась, но не возмущалась, покорно подлаживаясь под неуклюжие движения паренька.
Когда появился в фойе Костя, — Михаил не заметил. Он увидел Веру, Муслима и Петю около лесенки о чем-то горячо спорящими между собой. Костя взмахнул руками, Вера тоже.
— А вы почему не танцуете? — спросил Михаил стоявшего рядом паренька.
— Не умею. Да и не люблю фокстроты. Вальс лучше, — ответил парень.
— Так закажите.
— Попробуй. Вон эти, — он показал глазами на танцующих, — охотку сразу собьют.
— Кто они такие?
— Шпана.
— А вы с ними не справитесь?
— Один разве что сделаешь? — вздохнул парень..
— Нас тут вон сколько! — не отставал Михаил.
— Много-это верно, да не дружные. Боятся. Ножом пырнуть могут эти узкобрюкие.
Музыка прервалась, танец был закончен, и. кавалеры раскланялись перед своими дамами с шиком, с шарканьем ноги, как это делали, скажем, лет сто назад. Своими поклонами они скорее выражали презрение к окружающим, чем уважение к девушкам. Среди зрителей раздался смешок. К удивлению Михаила, Виктор проделал перед своей партнершей то же самое, старательно и заученно. Больше всего среди зрителей вызвал смеха студент. Расшаркиваясь, он чуть не упал.
Не успели танцевавшие пары отойти в сторону, как на ступеньку лесенки вскочила Вера и спросила:
— Ребята, хотите учиться танцевать вальс?
— Будем! Давай! — раздалось много голосов.
— Эй, в будке, — крикнула Вера, — просим вальс!
Из двери опять показалась хитрая рожица с усиками.
— Один момент!
К лесенке пошел один из товарищей Виктора — долговязый, с длинными волосами, — и басом сказал:
— Джек! Сказано — фокс!
— Один момент, — осклабилась рожица.
— А я говорю: вальс, — настойчиво повторила Вера. — Нас большинство.
Около Веры встал побледневший Костя. К нему с опаской пододвинулись его товарищи. В фойе стало тихо, Михаил, чувствуя, что назревает скандал, поднялся, готовый помочь бесстрашной Вере.
Долговязый парень подошел к девушке, оглядел ее с ног до головы.
— Девушек надо уважать, — сказал Костя хрипловатым голосом.
— А ты кто такой? — повернулся к нему парень.
— Гражданин.
— Гражданин?! — захохотал долговязый. — От горшка два вершка! А ну, подвинься, гражданин, — внезапно прервав смех, парень взял Костю за плечо.
— А ну, не трогай! — сказала Вера с такой решимостью, что зрители зашевелились, переглянулись.
— И-е! — удивился парень. — Кто это пищит?
А удивляться было чему. По сравнению с долговязым Вера выглядела совсем крошкой, да и Костя своим маленьким ростом не выделялся рядом с девушкой. Поэтому парень, тряхнув лохматой гривой, легонько отодвинул их обоих боком, встал на лесенку и крикнул:
— Джек — фокс!
Но тут, раздвигая локтями зрителей, к лесенке прошел русоволосый кудрявый парень в тюбетейке. Узбеком его нельзя было назвать, уж очень он был беленький и курносый. «Где я его видел?»-подумал Михаил и вспомнил, как этот парень вместе с участковым приводил в отделение пьяного, который не в меру выпил по случаю рождения внука. Всплыла в памяти и фамилия: Поярков.
