И чувствуют кожей: зреет в обществе другая правда — она будет посильнее, чем мода на Бойса и Ворхола, рождается другое суждение — посерьезнее, чем взгляд владельца нефтяного терминала или мнение владельца массажного салона.
Пришли новые ретивые мальчики, презирающие гламур и концепт, глобализацию и демократию — откуда они взялись? От сырости завелись, что ли? Вы думаете, вы сами ничего не сделали для их прихода? О нет, господа, это вы их вывели в своих ретортах — ничего путного не создали, а вот этих борцов «за Россию без засилия евреев» — вы сочинили. Вы и убили-с, как говорил Порфирий Петрович.
И надо бы что-то возразить новым правым, надо бы с ними спорить — да вот беда, у новых левых и словаря-то никакого нет: только какашки в баночках, перформансы в богатых домах, да пенсионерская медгерменевтика.
Так случилось уже однажды — семьдесят лет назад, и потребовалось найти простые слова, чтобы объяснить, почему фашизм плох и чем национализм страшен — для этого потребовались Белль и Камю, жан Поль Сартр и Марк Блок, Хемингуэй и Пикассо, Чаплин и Шостакович — да вот беда, мы ж их всех отменили.
Надо заново учиться говорить.
Сегодня я подписал письмо вместе с другими литераторами, в защиту трех националистов — судимых по 282 статье.
Мотивы этих осужденных мне кажутся естественными и понятными, их призывы мне кажутся пакостными — но неизбежными. Их содержание под стражей — без публичного обсуждения взглядов и причин их породивших — кажется мне очередной провокацией.
Провокаций делается все больше.
Вероятно, каждый из подписантов руководствовался своими мотивами. Мои мотивы — следующие.
Эти осужденные представляются мне неумными людьми, страстными и опасными. Они зовут к плохому. К сожалению, нашим обществом сделано все, чтобы спровоцировать возврат к фашизму. Я выступаю за то, чтобы расовые теории обсуждать публично — и осуждать публично. Пряча эти процессы от общества, нагнетают романтический ореол вокруг национализма.
Полагаю, это ошибка нашего общества. Романтика национализма — это романтика преступления, восторг нарушения завета Христа. Это — антигуманистическое движение — и в качестве такового оно должно быть опознано.
Упомянутых осужденных следует обсуждать с той же степенью открытости и публичности — как и девиц, хулиганящих во Храме.
Однако, когда уже нарушили все заветы — очередное нарушение смотрится как избавление и благо.
Никакого различия добра и зла в условиях пост-модернистской релятивистской морали — никогда не произойдет. Неизбежно будет множится компрадорское осуждение фашиста и фашистское порицание компрадора. Следует отвергнуть оба соблазна. И то, и другое — дурно.
Очень трудно выступать против компрадорской морали — и одновременно не влипнуть в национализм.
Очень трудно выступить против антисемитизма — и одновременно не дружить с банкирами еврейской национальности. Очень трудно назвав народ «быдлом» получить право осудить фашиста. Но сделать это нужно.
Очень трудно вообще быть порядочным человеком. Но стараться все-таки стоит.
UPDATE: ПОДПИСЬ СНЯЛ
несколько дней назад поставил подпись в защиту трех националистов, осужденных по 282 статье.
Мне показалось правильным обсуждать их публично, чтобы не делать из национализма — притягательной, романтической, неправедно преследуемой властями концепции.
Просмотрел тексты осужденных бегло — тексты мне не понравились. Однако решил, что публичность в данном вопросе важна.
После этого опубликовал в ФБ три текста подряд по поводу национализма, поднимающегося как естественный протест против либеральной доктрины — и тоже, в свою очередь, опасного.
Эта комбинация: а) я не одобряю либерально-демократическую капиталистическую доктрину и б) одновременно я против национализма и фашизма — для многих оказалась непереносимо сложной.
Многие мне предложили немедленно выбрать, с кем я: с фашистами или с либералами.
Когда же я отвечал, что ни те, ни другие мне абсолютно не симпатичны — то яснее не становилось.
За три дня — наряду с поддержкой — получил несколько очень несимпатичных писем, вплоть до угроз, приходящих на личную почту. Прямых угроз (из-за опубликованных статей антифашистского содержания) — мне на личную почту в фб пришло три, на мою гражданскую — пять штук.
За три дня. Видимо, я вызвал особенное разочарование тем, что прежде критиковал либералов и белые ленточки. А сейчас — непоследователен.
Прочитал написанное тремя осужденными внимательнее.
Увидел, как эти писания инициируют тех, кто мне угрожает в личной почте. Даже лексика та же самая.
Решил свою подпись под письмом в защиту националистов — удалить.
О чем известил заинтересованных. Сообщаю об этом факте и здесь.
Битва Арминия (06.09.2012)
Есть у Генриха фон Клейста драма «Битва Арминия» — которую никогда не переводили на русский язык.
В этой драме Клейст описывает истребление римских легионов Квинтилия Вара в Тевтобургском лесу. Их обманом заманил в лес предводитель херусков Арминий — и всех перебил. Лес стал символом сопротивления национального сознания — глобализации. Это также символ упрямства варварства, неизбежности расплаты. И одновременно это рассказа о том, что невозможно сохранить лицо — становясь мстительным патриотом. Тут все перемешано — как в жизни, как в истории.
Легионы римлян были перебиты свирепо — впрочем, насилие было неизбежно.
Клейст писал драму как аллюзию на вторжение Наполеона в Германские княжества. Он описывал Тевтобургский лес, в котором в те годы были дислоцированы французские войска.
Книга, описывающая германскую победу, стала символом немецкого духа — и в России книгу эту отождествляли с Гитлером (как и Ницше, например), так что перевод был невозможен.
От этой драмы отвернулись все любители немецкой романтики — специалисты упоминают о ней вскользь и застенчиво.
Между тем, в этой драме сошлось все — и воспоминание о сопротивлении враждебной цивилизации, и жажда своей личной Европы, и предчувствие новой глобализации, и новое оправдание сопротивлению.
Но — возможно против воли Клейста — в пьесе стало очевидным и то, что насилие, порожденное насилием, не бывает правым никогда. Это бесконечный круговорот амбиций и неправд.
Одним словом, это великая драма немца актуальна сегодня — в большей даже степени, нежели при Наполеоне.
Однако ее по-русски не существует.
Известный переводчик и я, иллюстратор, решили сделать книгу «вручную» — перевести текст, отлить бумагу, напечатать литографии и гравюры — т. е. создать инкунабулу.
Работа почти завершена.
Этой особенной работой мы хотим привлечь внимание к тексту.
Мы работали долго. Я написал несколько картин леса, которые перевел в технику литографии и выполнил ряд рисунков — представив Арминия на несколько веков более современным.
Мне кажется, это важная работа.
Настоящей публикацией я представляю отрывок текста и одно изображение, и благодарю тех подписчиков, которые в истории этой участвовали.
Арминий
Хватит!Напрасно вы пытаетесь насмешкамиСмутить меня, унизить и втянутьВ свой заговор, еще и не составленный.Еще раз вам обоим повторю:Допустим, вы — союзники друг другу(Хотя на самом деле вы — враги)И ваш союз идет войной на Вара —Один в болотной топи, а другой —С вершин лесистых гор… А хитроумный римлянинТебе подарит тут же, Дагоберт,Твое, Зелгар, прибрежье быстрой Липпе,Где мандрагора меж дерев растет, —И всё! Вы сразу вцепитесь друг в дружку,Двум паукам подобно.
Вольф (в попытке обратить на себя внимание)
Нет, сородич!Не так тебе противен сам союз,Как каждый из союзников не дорог.
Арминий
Простите! Я любуюсь вашею отвагой —И это не из лести говорю,Не из попытки подсластить пилюлю.Тяжелые настали времена,Тяжелые для всех нас испытанья, —Я знаю вас, друзья, и с лучшей стороны.Найдись у нас тень шанса на победу,Я счастлив был бы встать плечом к плечуС такими, о вожди, как вы, мужами.Но раз уж вы решили проиграть,Раз жажда смерти вас объединила, —То нет, увольте, к вам я не хочу.В такую битву я встревать не стану,Один пребуду — под защитою Небес.
Тьюскомар
Прости мне, друг, но в толк я не возьму,С чего это мы непременно проиграем.С чего это мы все, объединяясь(Хотя ты прав: представить это трудно),Все вкупе, как бывало встарь, не порознь,Не сможем славной сечей встретить РимИ обратить с полей Отчизны в бегство?
Арминий
