Больше ничего путного вытянуть из Люсиль мне не удалось – она принялась вслух размышлять о том, стоит ли в сложившихся обстоятельствах высаживаться в Египте, потом перескочила на оценку качества уровня обслуживания в отелях этой страны, а затем я решила, что пора отвести ее баиньки. Поднявшись, я почувствовала, как палуба предательски шатается под моими ногами.
В свою каюту я ввалилась почти в невменяемом состоянии. Меня подташнивало даже от той порции алкоголя, которую пришлось «принять на грудь» ради дружбы и информации. Однако, к счастью, я не вчера родилась и знаю, как следует поступать в подобных случаях. Войдя в ванную комнату, я засунула два пальца в рот и едва ли не с наслаждением избавилась от алкоголя, еще не успевшего полностью всосаться в кишечник. Залезла в душ и долго стояла под струями, попеременно включая то холодную, то горячую воду. Таким образом, выйдя из ванной минут через пятнадцать, я почувствовала себя освеженной и вполне готовой к очередному «видеосеансу» с Елениным. Однако прежде я решила проверить мобильник, весь день сиротливо провалявшийся в каюте. Обнаружилось одно-единственное сообщение от абонента со странным именем «friend_ oops!» вместо телефонного номера. К моему удивлению, послание было на английском и гласило следующее: «Stay away from Imraan Hussein or sth very bad may happen to you».[8] «Улыбочка» в конце предложения и сомнительная подпись «Друг» заставили меня похолодеть с головы до ног. Послание означало, что кто-то видел, как я наблюдала за шефом службы безопасности, и этот кто-то, возможно, решил, что у меня есть причины этим заниматься! Как, черт подери, я умудрилась себя выдать – в самом начале пути, толком еще не успев ничего выяснить?! Разумеется, мне следовало бы немедленно рассказать о сообщении Еленину... Или нет? Кто вообще накатал эту гадкую писульку – тот индиец из ресторана? Вряд ли, ведь он меня даже не видел! Если раньше я сомневалась, стоит ли мне вообще в чем-то подозревать Хусейна, то теперь, получив это послание, я лишь укрепилась в своих догадках. Беда в том, что, кроме догадок, у меня больше ничегошеньки нет, поэтому стоит ли беспокоить Еленина?
Я быстро вызвала Вику по скайпу. На экране ноутбука появилось ее лицо с покрасневшими глазами – судя по всему, девушка и не думала спать, а как обычно, «зависала» в Интернете, несмотря на поздний час. Вика, компьютерный гений ОМР, была личной протеже Лицкявичуса. Вундеркинд, закончила школу в тринадцать лет, после чего, по настоянию родителей, поступила в медицинский университет. Однако душа у нее к медицине не лежала, и после полутора лет в меде Вика, не без помощи главы ОМР, перевелась на биологический факультет Большого университета. Закончив учебу, она оформилась в ОМР на полную ставку. Не скрою, именно я заставила девушку это сделать, потому что она, сомневаясь в скором возвращении Лицкявичуса на законное место, не желала подписывать контракт с Толмачевым. Мне удалось убедить ее в том, что рано или поздно правда непременно восторжествует. Да, следует еще упомянуть о том, что в юности Вика активно практиковала хакерство, и Лицкявичус, к счастью, занялся ею раньше, чем она попала в руки к каким-нибудь нечистоплотным дельцам. Вика как-то раз обмолвилась, что они с ее «сенсеем» чуть не «ломанули» один крупный московский банк, но работа в ОМР подвернулась ей весьма кстати, что не позволило Вике погрязнуть в криминале.
– Ой, Агния, класс! – взвизгнула она. – Вы где?
Вика чуть со стула не свалилась, когда я сказала ей, что нахожусь посреди Аравийского моря, и мне стоило немалых усилий заставить девушку вникнуть в мою проблему. Она немедленно забросала меня вопросами, на половину из которых мне ни в коем случае нельзя было отвечать. Наконец, когда ее восторги немного улеглись, Вика приготовилась выслушать меня.
– Ну, так чем я могу вам помочь, Агния?
– Ты можешь отследить, с какого номера мне прислали СМС?
– Как два пальца... простите, Агния – легко! Что за письмо?
Я продиктовала текст.
– Ого! – присвистнула девушка. – А кто такой Имра...
– Это неважно, Викусь! – перебила я, боясь, что долгая беседа с ней заведет меня слишком далеко и я уже не отбрешусь от ее вопросов. – Сделаешь?
– Дайте мне полчаса, – попросила она.
Эти полчаса я дергалась как на иголках – как будто, просто узнав номер телефона, легко ликвидирую нависшую надо мной угрозу! К счастью, Вике потребовалось даже чуть меньше времени, нежели полчаса.
– Я все выяснила, Агния! – объявила девушка, когда ее милое треугольное личико вновь появилось на мониторе. – Сигнал поступает оттуда же, откуда и сигнал вашего собственного мобильника.
– Значит, отправитель находится на «Панацее»?
Собственно, удивляться тут нечему, хотя знать, что мой неизвестный «друг» бродит где-то среди многочисленных обитателей корабля, просто невыносимо.
– Думаю, – продолжала Вика, – вы могли бы позвонить по этому номеру... Вы не собираетесь привлекать полицию?
– Разумеется, нет! Просто не представляю, что делать... Ладно, Вик, я, пожалуй, пойду...
– Не хотите рассказать мне все? – прервала меня Вика, встревоженно округлив глаза. – Может, вам помощь нужна?
– Да нет, все в порядке, – поторопилась ответить я.
На самом-то деле я вовсе так не думала. Совершенно очевидно, что далеко не все в порядке – кто-то мне угрожает! Это означает только одно: Имран Хусейн действительно занимается чем-то, о чем, скорее всего, владелица «Панацеи» и не подозревает, и крутит он эти делишки не один – ведь кто-то же отправил мне СМС. И это сделал явно не сам шеф службы безопасности, потому что он и понятия не имеет о том, что я его видела на Гоа! Теперь уже совершенно очевидно, что ночная погрузка ящиков – вовсе не часть обычной корабельной рутины. Видимо, груз где-то спрятали. Я наконец все же решилась попробовать перезвонить своему неизвестному «доброжелателю». Но электронный голос сообщил мне по-английски, что такого номера не существует.
* * *
Признаюсь честно, реакция начальника НЦБ меня удивила: он строго-настрого приказал мне следовать указаниям неизвестного «друга» и держаться подальше от Имрана Хусейна, чем бы он там ни занимался.
– Это не ваша задача, Агния Кирилловна, – сказал Еленин. – Воды, в которых курсирует «Панацея», всегда считались неспокойным местом, здесь творятся разные темные дела, о которых вам лучше не знать. Мне казалось, я достаточно четко обозначил рамки вашего задания: выяснить, по возможности, куда и как именно исчезли люди с корабля – в особенности доктор Ван Хассель. Ничего сверх этого от вас не требуется. Более того – как я только еще не устаю вам об этом напоминать! – если вы почувствуете опасность, сразу же сходите на берег, мы заберем вас из любой точки мира в течение двадцати четырех часов. Вам все понятно, Агния Кирилловна?
Мне все было понятно, кроме одного – почему Еленин не говорит всю правду о том, что же мне следует тут искать? Возможно, он считает, что, чем меньше я знаю, тем меньше информации выдам кому-то, если что-то пойдет не так?
Кстати, Еленин изрядно удивился моим сведениям, касавшимся Ван Хасселя.
– Видите ли, Агния Кирилловна, – сказал он после долгой паузы, – не думаю, что это вообще имеет какое-то значение. Частная жизнь доктора Ван Хасселя вряд ли связана с его исчезновением.
– Почему? Что, если все его ищут, а он просто сам решил... испариться?
– Это... вряд ли, Агния Кирилловна, – ответил Еленин, и я снова почувствовала, что он знает гораздо больше, нежели говорит мне. – В любом случае, относительно этого момента мы уже ничего не узнаем. Ваша новая приятельница...
– Люсиль Ламартен.
– Да. Она ведь его практически не знала, верно?
– Да, но она очень наблюдательна...
– Не советую вам больше выпивать с кем бы то ни было! – перебил меня Еленин. – Спиртное действительно развязывает языки, но не забывайте, что оно действует... гм... в обоих направлениях. В общем, прошу вас впредь проявлять большую осторожность.
На этой приказной ноте наш ночной разговор и завершился.
В моем расписании значилась беседа с пациенткой Надирой Усмани из Омана. Она определенно относилась к тому типу арабских женщин, вызывающих уважение со стороны Люсиль Ламартен. Надире было слегка за сорок, она не носила хиджаба и спокойно воспринимала врачей-мужчин, не закатывая истерик и не требуя присутствия в каюте исключительно женского персонала. Насколько я знала, Надира была любимой женой какого-то нефтяного магната. Глядя на эту симпатичную женщину, я никогда бы не подумала, что она родила ему восьмерых детей, хотя, надо признать, выглядела мадам Усмани несколько изможденной. С другой стороны, как же еще должна выглядеть женщина, которой предстоит пересадка сердца? Я пребывала в приятном возбуждении оттого, что за столь короткий срок мне посчастливилось присутствовать на нескольких серьезных трансплантациях – просто невероятная удача, если учесть, что моя «родная» больница подобными операциями не занимается.
