Как уже говорилось, в облике этих двоих не было ничего примечательного. Один высокий и очень худой — даже по меркам бедных кварталов. Другой — низкий… и такой же худой. Резкие, угловатые черты лица, давно не чесаные волосы, неровная щетина. За исключением роста, они во всем были похожи друг на друга.
Одеты небогато. Окажись они хотя бы в средней части города, сердобольные ням-нямовцы отобрали бы у ближайших прохожих одежду и отдали им.
Неспешно прогуливаясь, эти двое обсуждали нечто важное для них.
— Надо его запугать!
— Это человек непростой, запугать его будет трудно.
— Придумаем что-нибудь оригинальное.
— Например?
— Например… Насколько я знаю, он любит лошадей. Можно отрубить голову его любимой лошади, и подложить в его кровать.
— Хм… кажется, что-то подобное где-то уже было…
— Тогда пойдем дальше!
— Например?
— Можно сделать… наоборот!
— То есть?
— Отрубить ему голову, и подложить в конюшню его любимой лошади!
— Хм… Оригинально. А… результат?
— Лошадь испугается! Может быть…
— Лошадь, может и испугается, но нам-то что с того? Нам нужно, чтобы он испугался!
— Думаешь, он не испугается?
— Конечно, нет, у него ведь головы не будет, как он испугается?
— А вот об этом я не подумал…
* * *
Когда-то дом Дженса Клевальски был окружен садом, которому завидовали многие в округе. Красивые, ухоженные деревья и кустарники, цветники, клумбы… Когда родители уехали, слуги первое время поддерживали прежний порядок. Пока им поступала оплата.
Зная, что садовник скоро уйдет, а сам он с садом ни за что не управится, Дженс принял тяжелое, но единственно верное решение.
Обливаясь слезами, старик-садовник выкопал все, что требовало ухода, оставив лишь пару деревьев. Перекопал весь участок и усадил его ассийской травой. Растение, родом, как нетрудно догадаться, из Ассии, очень живучее, но медленно растущее, и способное "забить" любое другое. Стоило посадить его на участке — и можно не беспокоиться, что, даже без малейшего ухода, скоро вся земля будет покрыта этой травой. Остается лишь периодически косить траву, подравнивая газон — и сад выглядит красиво.
Дженс позволил себе лишь маленькую поблажку.
Небольшой участок, выложенный по периметру камнем — для защиты от ассийской травы — на котором росли два десятка кустов мате — кустарника, из листьев которого можно изготовить вкусный, тонизирующий, наполняющий энергией напиток. Также говорили, что напиток сей очень полезен для здоровья, поскольку богат витаминами, выводит всяческие шлаки, регулирует давление, понижает уровень холестерина и еще много чего такого.
Кустарник не требовал особенного ухода — хватало пары часов в неделю. Зато можно каждое утро собирать листочки, измельчать их и заваривать мате. А потом, сидя на террасе, попивать сей чудный напиток под музыку Ноцарта, и думать о возвышенном.
Вот и сейчас, не сильно торопясь на работу, Дженс вышел в сад. Осторожно отрезал веточку — в стебельках содержатся те самые полезные вещества, а листья придают терпкий вкус — и вернулся домой.
Поставил чайник на плиту — уже в третий раз за утро. В Ням-Ням воду полагалось кипятить трижды. Как известно, кипячение уничтожает все известные виды микробов. Однако есть такие микробы, которые потом оживают. Ожившие микробы намного хуже, злее и опаснее, чем были при жизни. Второе кипячение позволяет убить их снова — теперь навсегда. Третье кипячение полагалось делать "на всякий случай". Для гарантии. Называлось оно "контрольным".
Пока производится контрольное кипячение, Дженс успеет приготовить траву для заваривания. Сейчас он промоет их, измельчит, заварит…
Дженс вздрогнул, услышав резкий, неприятный звон. Телефон. Дженс давно отвык от него — в последнее время ему звонили очень редко. Клевальски подошел к стене, на которой висел большой черный аппарат, и снял трубку.
— Клевальски? — рявкнула трубка голосом Эльзы.
— Да, — ответил Дженс, чувствуя, что мате попить он уже не успеет.
— Ты почему еще не на работе?
— Да вот, я как раз собираюсь…
— У нас срочный вызов! Через три минуты жди нас возле дома.
Повесив трубку, Дженс печально посмотрел на чайник, на листья мате… Попить чудесный напиток он не успеет. Уже через три минуты предстоит куда-то ехать, выполнять дурацкую работу, делать то, что от него требуют, хотя этого совсем не хочется, общаться с людьми, которые ему не по душе… А главное — опять ведь произойдет какая-нибудь пакость! Предыдущие дни хорошо это показали. То странный библиотекарь, то оскорбления и унижения со стороны Эльзы… Что же будет сегодня? Вряд ли что-то хорошее…
Настроение упало ниже некуда.
Доработать до конца месяца, — мысленно повторял Дженс, пытаясь успокоить себя. — Надо собраться с силами и потерпеть. Получу зарплату, рассчитаюсь с долгами… И пошлю этот УН куда подальше…
Подобные мысли помогали слабо. Дженс еще одевался, когда с улицы донесся нетерпеливый гудок.
Да пошли вы… — подумал Дженс, поправляя форму.
— Клевальски, твою мать! — вопль Эльзы разнесся на всю улицу. — Ты что там, в сортире застрял?
Покраснев, Дженс поспешно выскочил из дома.
— Незачем так орать, — нервно произнес он, забираясь в машину. — Что, минуту подождать нельзя?
— Можно, — спокойно ответила Эльза. — Только в машине сидеть скучно…
Самовозка с громким визгом рванула с места.
— Что случилось? — поинтересовался Дженс.
— Надо съездить в одно место. Здесь недалеко… Лаборатория по изучению электромагнитных явлений. Нас вызвал ее заведующий, Оттер Ригар.
— И что там случилось?
— Вроде украли что-то… Приедем — узнаем.
— А к чему такая спешка?
— Какая спешка? — удивилась Эльза. — Разве мы куда-то спешим? А, ты имеешь в виду, что я тебя поторопила? Так просто, чтобы не расслаблялся, всегда был наготове и помнил, где работаешь.
— Я третий день не забываю об этом ни на секунду!
— Вот и хорошо…
* * *
ИНТИП — Институт Научной Теории и Практики — располагался в двух зданиях, расположенных едва ли не в разных частях города. В одном корпусе располагались теоретики, в другой — практики. Подобное разделение радовало ученых обоих направлений, существенное расстояние между зданиями радовало их еще больше. Практики были рады тому, что теоретики не будут совать нос в их дела и надоедать проповедями о том, что результаты, которые они, практики, получают в своих лабораториях в ходе экспериментов, невозможны с точки зрения теории. Теоретики же, в свою очередь, могли не опасаться того, что однажды в результате неудачного эксперимента они взлетят на воздух вместе с лабораториями практиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
