– Нет, это сделали не наркоманы, – возразил стоявший за ее спиной Эдриан, словно прочитав мысли.
– Откуда знаешь?
– У жены запас очень сильных болеутоляющих лекарств. Нарки ни за что не оставили бы их на месте. – Эдриан указал на полку, висевшую над чайником. – К тому же на улице такой товар можно продать за хорошие деньги.
– Надо узнать об этой семье как можно больше. Кто-нибудь уже связался с ближайшими родственниками?
– Еще нет. Я ждал тебя. Поехали.
Глава 17
В крыле отчетливо ощущалась оптимистическая суета с легким оттенком печали. Заключенные предвкушали визит близких и радовались, создавая контраст с глубоким одиночеством тех, кому некого ждать. Гэбриел испытал подобную сердечную боль всего неделей раньше и потому не мог не питать некоторого сочувствия к этим несчастным. К тому же Солу. У него на воле не было родных или друзей, к нему никто и никогда не приходил, ему не присылали писем – в его восприятии вообще словно не существовало жизни за пределами тюремных стен. Вот почему у него всегда была причина совершить преступление. Он не ждал ни от кого поддержки, и все его друзья находились за решеткой, а не на свободе. Впервые со времени прибытия сюда Гэбриел ощутил себя счастливчиком.
Хайд открыл дверь зала для свиданий, и вот она – Эмма, сидит за столом в самом центре. Вид у нее испуганный. У остальных визитеров на лицах не читалось ничего подобного. Видимо, для них ритуал стал привычным. Некоторые расселись, словно дожидаясь приятелей в пабе. Но только не его подруга, которая не знала, куда уставить широко открытые глаза, на что смотреть. Она снова изменила прическу. На этот раз розовые и пурпурные пряди выделялись на общем фоне волос, а окрашенные корни заметно выросли за две недели с тех пор, как он в последний раз видел ее. На ней была футболка с глубоким вырезом, и груди выпирали наружу, округлые и пышные, почти не сдерживаемые бюстгальтером с неоново-блестящей кружевной отделкой. Он увидел, как уголки ее губ поползли вверх в ответ на его влюбленный взгляд.
Эмма явно пришла не для того, чтобы разорвать отношения. Она встала, показав коротенькую джинсовую юбку. Гэбриел бросил взгляд на Хайда, который жестом разрешил подойти к ней, и, приблизившись, снова посмотрел на надзирателя, снова кивнувшего. Парень воспринял это как разрешение прикоснуться к посетительнице. Он вдохнул ее запах, когда склонился и поцеловал – ростом Эмма едва достигала его подбородка. Гэбриел на мгновение прервался, оглядел ее губы и теперь уже приник к ним в страстном поцелуем, а Эмма просунула язык в его рот. Он ощутил вкус тропических фруктов, смешавшийся с мятной жевательной резинкой и с маслом пачулей, аромат которых всегда был сильнее у нее за ушами. Тут же раздался стук дубинки по столу, очевидно, в их адрес. Пришлось с огромной неохотой прервать поцелуй: теперь Хайд смотрел неодобрительно.
Гэбриел сел напротив Эммы и несколько секунд просто любовался ею, стараясь запечатлеть образ глубоко в памяти. Она показалась ему сейчас не такой, какой он ее помнил. Или же он сам превратился в другую личность, в иного человека, нежели тот, кто смотрел на нее в уже представляющиеся далекими дни.
– Никогда раньше не бывала в тюрьме, – наконец прервала молчание Эмма.
– Я тоже, – усмехнулся Гэбриел.
Оба рассмеялись.
– Прости меня. Поверить не могу, что такое произошло. Откуда нам было знать о том человеке? – выпалила она.
– Не нужно извиняться.
– Но это моя вина. Во-первых, мне не следовало связываться с Лианн, а во-вторых, нужно было одеться потеплее. В какое-нибудь задрипанное пальто.
– Ты не должна так думать. Разве могла ты предвидеть, что все так тяжело обернется? – Он помолчал. – С тобой все хорошо?
– Да, все отлично, но… Боже милостивый! Что ты-то собираешься делать?
– А что мне остается? Теперь только дождаться приговора суда.
– Если я поговорю с полицейскими…
– Не надо подставляться. Ты вне подозрений. Они не сумели опознать тебя.
– Нет, но все еще могут опознать.
– Девчонку в короткой черной юбке в клубе готов? Пусть пытаются сколько угодно.
– Разреши мне дать показания, я расскажу им, что произошло на самом деле. Не могу видеть тебя за решеткой.
– Ни в коем случае. Если тебя тоже арестуют, я себе никогда не прощу. Я уже сказал, что это несчастный случай. Мне придется пройти через все одному. – Гэбриел не хотел втягивать в расследование Эмму, и, если это означало неразглашение личностей остальных, что же, пусть так оно и будет.
– Почему ты не разрешаешь помочь? Ты ведь был там не один.
– Послушай, я уже рассказал им, как все случилось, и не упомянул ни одного из ваших имен.
– Пожалуйста, разреши мне дать показания…
– Не надо. Лучше оставить все как есть. Нет смысла нам обоим оказываться на тюремных койках. – Он ненадолго отвел от нее взгляд. – И знай, я пойму, если ты захочешь порвать со мной.
– Ты шутишь, я надеюсь? Я вовсе не собираюсь этого делать. – Эмма улыбнулась ему. – То, что мой возлюбленный сидит в тюрьме, только прибавляет мне крутизны. Все считают тебя громилой, который орудует в городе…
– И убивает людей? – закончил фразу Гэбриел, стиснув зубы от охватившего его глубокого стыда.
– Я совсем не это собиралась сказать.
– Ладно, проехали. Спасибо, что пришла. Не думаю, что тебе хоть что-то известно о моих родителях, верно?
– На самом деле не в курсе. Но и они, скорее всего, ничего не знают обо мне, иначе полиция уже заявилась бы по мою душу.
– Честно говоря, мы с ними не так уж близки. Они пока ни разу не навестили меня.
Эмма уперлась взглядом в стол.
– Я даже не представляю, когда смогу прийти к тебе снова. Потребовалась уйма времени, прежде чем мне разрешили первый визит. Но я сразу же подам прошение о новом. Хотя проходить через охрану – это ужасно. Они обыскали меня с ног до головы, даже рылись в волосах.
– Добро пожаловать в мой нынешний мир.
– Я очень скучаю по тебе, – тихо сказала она. – Но выглядишь ты хорошо.
– А ты выглядишь… – Он улыбнулся и тоже потупил взгляд. – Как красавица, на которую мне мешает смотреть льдинка в глазу.
Громкий зуммер огласил зал, и люди инстинктивно отпрянули от близких. Поняв, что пришло время уходить, Эмма встала, и Гэбриел снова пристально оглядел ее, стараясь закрепить образ в голове, получить нечто, о чем он сможет мечтать сегодня перед сном. Он тоже поднялся из-за стола, и они поцеловались. Ему не хотелось отрываться от нее. Это казалось тяжелее всех испытаний, выпавших на его долю, даже хуже, чем жизнь в тюремной камере.
– Мы скоро увидимся снова. Только держись и береги себя.
Гэбриел смог проводить Эмму взглядом, прежде чем надзиратели забрали его.
Ему пришлось собрать все душевные силы, чтобы не расплакаться по пути в свое крыло. К счастью, в его распоряжении были полчаса под замком, прежде чем двери снова откроются и другие заключенные пойдут мимо его камеры на обед. Он упал на пол и стал отжиматься, преодолел обычную норму в двадцать раз и выполнял упражнение до изнеможения, до момента, когда стало трудно дышать. Комок, стоящий в горле, заставлял отталкиваться сильнее, работать мышцами усерднее. Гэбриел выполнил упражнение пятьдесят раз, прежде чем заметил мокрое пятно прямо перед собой. Это слезы стекали по носу и капали на пол. Но он продолжал двигаться, чувствуя, что все еще держит астму под контролем. И слезы сменились потом, соленый вкус которого он ощутил на губах. Только на девяносто первом отжимании он наконец не выдержал и рухнул на пол всем телом.
Потом полежал недолго, глядя на лампу под сеткой и подавляя рвущиеся рыдания. Свидание пробило брешь в напускной твердости, над созданием которой Гэбриел так упорно работал. Снова стало страшно. Он ощутил на себе запахи Эммы – пачули и мяту. Гэбриел посмотрел на часы и поднялся. Взобрался на верхнюю койку и повернулся лицом к стене. Им овладело страстное желание прикоснуться к себе, пока ее ароматы с ним, пока он чувствует ее близость. Скоро все уйдет, он снова останется один, и потому нужно сделать это сейчас. Просто необходимо. Быть может, сыграло роль и вернувшееся ощущение чистоты, но у него появилась эрекция. Ему никогда не требовалось многого, чтобы возбудиться, а сейчас он вспомнил ее бюстгальтер, туфли, ноги, улыбку. Как она медленно прикусывала нижнюю губу, когда смотрела на него из-под длинных ресниц. Через считаные мгновения Гэбриел уже не помнил, где находится, и полностью погрузился в мысли об Эмме, забыв про страх: просто мужчина в своей комнате положил руку на свой член. Гэбриел нежно погладил его, затаив дыхание, потом сжал сильнее, стараясь вспомнить, как это делала Эмма, хотя у него получалось лучше, но сейчас хотелось продлить иллюзию, как будто подруга рядом и именно она трогает его. Гэбриел хотел испытать момент наслаждения и дал себе волю. Не желая испачкать постель или одежду, кончая, он перевернулся на спину. Но как только это произошло, он сразу вспомнил, где находится, и спрыгнул, чтобы помыться и привести себя в порядок, прежде чем дверь откроется и к нему смогут войти. Внезапно его поразила мысль: только так это и будет целых десять лет, или какой там срок определит судья. Лишь он и его рука. Невероятно долгое отсутствие близости с женщиной – вот что действительно пугало его. Не только секса, но и всего остального, что подразумевают отношения с любимой. Простые вещи. Возможность зайти в бар и выпить вдвоем, спать в одной постели, вместе принимать душ.
