С Сергеем Хрущевым мы сотрудничали несколько лет в 80-е годы, участвуя в совместных разработках по части средств автоматизации. В то время он работал заведующим отделением в Институте электронных управляющих машин (ИНЭУМ). А попал он туда после работы в КБ знаменитого конструктора ракет Челомея. Конечно, мы понимаем, что Челом ей разыгрывал эту карту в своей жесткой конкуренции с другими конструкторами.
В двадцать шесть лет Сергей уже был лауреатом Ленинской премии, но вскоре после снятия Никиты Сергеевича, Сергея «ушли» из КБ и он оказался в ИНЭУМе. Надо сказать, работать с Сергеем было легко, характер у него был ровный, вдумчивый, лицом он был похож скорее на свою мать, чем на отца. Однажды я был у него дома. Запомнилось обилие портретов отца — Н. С. с охотничьими трофеями. Во время работы по крайней мере я ничего не знал о его «тайной», полной страстей жизни. О том, что он готовит мемуары Никиты Сергеевича для передачи на Запад, как это описано в изданных впоследствии Сергеем книгах. В общем, мы сотрудничали-сотрудничали, и эта работа закончилась представлением определенного коллектива, куда входил и Сергей, на премию Совета Министров СССР. Эта премия была, конечно, пониже, чем Государственная премия, тем паче Ленинская, но тоже — уважаемая. И вручать нам ее должны были в Свердловском зале Кремля.
Случилось так, что как раз в этот день Сергей должен был вылетать куда-то в соцстрану, вроде в Чехословакию, и ему надо было сделать выбор: или получать премию или улетать. Ему, безусловно, очень хотелось лично получить премию, поскольку ему было важно показать людям, что Ленинская премия, полученная во время работы у Челомея, дана ему не только за фамилию. Но и отказаться от поездки ему не хотелось, так как раньше он часто ездил за границу с отцом. С момента снятия Хрущева-старшего с должности Сергей стал невыездным. Тут же впервые снова выпустили, хоть и в соцстрану. Премии вручали в алфавитном порядке, понятно, что фамилия Хрущев находится близко к концу алфавита, и Сергей сделал попытку попросить, чтобы ему выдали премию пораньше. Но протокол есть протокол, менять порядок отказались, и награда была вручена заочно.
Вручение премии Совмина связано с таким моментом. Дата вручения совпала с разгулом «сухого закона». Как быть? Нас двадцать здоровых мужиков и странно не отметить такое событие. С другой стороны, боязно, тем более, что многие были членами партии. Все-таки решились и послали меня заранее в ресторан «Москва», ближайший к Кремлю, заказать стол на всю компанию.
Я пришел, ресторан был еще пуст, и я на всякий случай заказал стол в самой глубине зала. Когда мы пришли после награждения, оказалось, что этот стол — прямо рядом с оркестром. Поэтому, когда мы говорили тосты, вспоминались слова из сказки: «Открывает щука рот, а не слышно, что поет».
Потом, как известно, Сергей уехал в Америку, уже без всякого шума, как в случае со Светланой Аллилуевой. Времена изменились. Он стал политологом и выпустил несколько книг, конечно, связанных с отцом. Последняя книга, которую я с большим интересом прочел, называется «Рождение сверхдержавы».
Недавно Сергей Никитич с женой были у нас дома в гостях. Было, что вспомнить.
Банкет по поводу защиты кандидатской диссертации
Кандидатскую диссертацию я защищал в 1969 г., успешно. В те времена такие события обязательно отмечались банкетом в ресторане или в кафе. Во-первых, считалось, что ты вступаешь в большую науку. Перед тобой открываются перспективы и это важное событие жизни. Во-вторых, достать продукты на большую компанию — было проблемой. А надо было позвать всю лабораторию, в которой ты делал диссертацию, и все тебе содействовали. Но кроме коллег надо было пригласить ближайших родственников, которые сопереживали. Ну и ближайших друзей. В общем, набиралось человек тридцать. Это «удовольствие» было достаточно дорогим, помогли «папа с мамой», но позволялось спиртное не заказывать в ресторане, а приносить с собой, явно или тайно от администрации заведения. Я помню случай, когда на одном банкете водку принесли для конспирации в чехле от аккордеона. Поэтому мысль сэкономить на этом деле у меня теплилась.
Решено было заказать банкет в ресторане «Лабиринт», расположенном на углу Нового Арбата и Садовой. В поддержку себе я пригласил друга Салима, кабардинца, умеющего разговаривать с нужными людьми. К нам вышел метрдотель, в просторечии — «мэтр». Мы согласовали с ним меню, и тут он задает канонический вопрос: «Что будем пить?» Тут Салим берет инициативу на себя и говорит «Мне с родины прислали коньяк! Вы не будете возражать, если поставим на стол?» Мэтр легко согласился: «Конечно, приносите». Мы, радостные, поехали на площадь Восстания, где в «высотке» жили мои родители и находился гастроном.
Потом мы купили ящик болгарского коньяка «Плиска» стоимостью 5 руб. бутылка (очень дешево!), я попер этот ящик в подъезд, где жили родители.
Тащить довольно тяжелый ящик приходилось, естественно, двумя руками, прижимая к животу. Тут я замешкался, поскольку с таким грузом открыть тяжеленную дверь затруднительно. Вдруг она сама открывается. Из нее выходит живущая в нашем подъезде Элина Быстрицкая, знаменитая актриса, сыгравшая Аксинью в «Тихом Доне». Быстрицкая, видя мои трудности, вежливо придерживает открытую дверь, пока я пройду с драгоценным грузом. Я говорю «Спасибо большое!», а про себя думаю: да, все-таки не любому-всякому знаменитая актриса придерживает дверь! Поднимаюсь к родителям, снимаю в кухне со шкафчика плетеную десятилитровую бутыль. Кажется, она всегда там стояла, да о том и слой пыли красноречиво свидетельствовал. Переливаю в нее купленную «Плиску».
К началу банкета привожу бутыль в ресторан. Салим ставит ее перед мэтром и вежливо спрашивает: «Попробовать не хотите?» — «С удовольствием!» Наливаем мэтру полбокала «Плиски», он, расширив ноздри, вдыхает ее аромат. С видом большущего знатока отпивает и, наконец, произносит вердикт: «Да! Настоящий коньяк сразу чувствуется. Он пахнет солнцем и лозой! Не то что у нас тут подают!» Счастливый иду встречать гостей и, когда вхожу в банкетный зал, прихожу в ужас: я думал, что коньяк разольют по графинам, а оказалось, что весь стол уставлен бутылками с этикетками от самых дорогих коньяков — КВ, КВВК, Арарат, Тбилиси! Что тут скажешь? Мэтр из каких-то соображений, видимо, из лучших, решил так поступить. Банкет прошел успешно, но я попал, выражаясь на шахматном языке, «в вилку»! Кто разбирался в коньяке, решили какой я дурак, как меня ресторан обманул. Те, кто не разбирался, решили, какой я дурак, потратив такие деньги! В общем, с какой стороны не гляди, я выглядел дураком.
Зато воспоминание о Быстрицкой грело душу.
Враги сожгли родную хату
В советское время существовали такие понятия: «выездной» и «невыездной». Этими понятиями обозначали человека, которого пускают заграницу или не пускают. Для того, чтобы человек стал выездным, основным условием было членство в КПСС. Я был невыездным, а например, мой начальник А. Н. Выставкин — выездным. И вот как-то он должен был поехать в Западную Германию на какую-то конференцию. Одной из главных задач при выезде в капстрану была экономия валюты, выданной на оплату гостиницы и на питание (суточные) с тем, чтобы купить что-нибудь, чего в нашей стране купить среднему человеку было не по карману. Долгое время символом такого товара были кассетные магнитофоны.
Было два основных способа экономии: первый способ — взять с собой консервы или копченую колбасу, и второй способ — так исхитриться, чтобы тебя пригласили в гости местные профессора. Они, как правило, и были инициаторами твоего приглашения на конференцию. А когда тебя зовут в гости, с пустыми руками идти неприлично.
Мы жили с Выставкиным в одном доме, и он просил отвезти его в Шереметьево на машине. Только тронулись, а он говорит: «Давайте на минутку заедем в магазин „Мелодия“ на Новом Арбате. Хочу купить в подарок пластиночки». Останавливаемся возле «Мелодии», я остаюсь в машине, а А. Н. поднимается в магазин. Выходит он что-то очень быстро и показывает пластинки. Я обратил внимание на одну из них, с изображением женского хора в русских сарафанах и кокошниках. Я спрашиваю: «А вы послушали?» — «Да некогда! Видите — русский стиль!»
Доехали мы до Шереметьево, и А. Н. улетел. Через неделю после возвращения А. Н. из Германии я спрашиваю его: «Ну как пластинка — понравилась немцу?» — «Мог выйти большой конфуз, но к счастью обошлось». Дальше А. Н. рассказал следующее.
Действительно, немец пригласил А. Н. и еще несколько участников конференции из других стран домой в гости. План осуществлялся, открывалась возможность поесть не всухомятку и достичь экономии. И идешь не с пустыми руками, слава богу! А. Н. надел свежую рубашку, завернул пластинку в газетку и отправился в гости. По прибытии в коттедж А. Н. был представлен хозяином жене, расшаркался, как умел, и поцеловал ей ручку, то есть выполнил светскую процедуру, непривычную для советского человека. После чего развернул газету и вручил принесенный презент. «О, русская музыка, — сказала, естественно, по-немецки, фрау. — Послушаем после ужина!» После небольшого аперитива гости были приглашены за стол, и А. Н. с чувством законной гордости ел и пил, поддерживая беседу на английском и выполняя тайную задачу экономии.
