– Неважно, – осёкся я, – Проверь администраторов, работающих в тот день. Вдруг найдёшь что–то.
– Хорошо. Но, есть одно «но». Зачем на следующий день Ольгу впустили в номер?
– Потому что я вмешался накануне, – я пожал плечами, – Решили закончить дело.
– Ещё один вопрос, – Тимур придвинулся к столу и положил на него локти, подпирая подбородок кулаками, – Если кто–то в гостинице связан с убийцей, тот должен был знать, что объект – женщина. Почему тогда застрелили мужика в её машине?
– Блин, ни хера не сходится, – проворчал я, откидывая голову назад.
– Вот и я о том же. Расскажи–ка мне хронологию событий.
– В два Ольга пришла на встречу. Практически сразу уехала.
– Машина. В то же время взорвалась твоя машина, – добавил Тимур с прищуром.
– Да. Потом я еду в Медовое, и вижу её Тойоту во дворе у соседки. На трассе я перехватываю Олю, и везу в «Мансарду».
– В это время убивают Марченко.
– Стоп, – я поднял голову, – Ольга переоделась.
– В смысле?
– На встрече она была в костюме, из Медового возвращалась в другой одежде.
– Значит, она была где–то ещё, – задумчиво протянул Тимур, – Что ты знаешь о своей соседке?
– Да обычная тётка, – я пожал плечами, – В разводе, есть дочь, лет десять, может чуть старше. Переехала в то же время, что и я.
– Ясно. Посмотрю по её душу. Может они с Морозовой–Светловой связаны.
– Ольга говорила что–то о работе. Она устраивалась на работу, – я нахмурился.
– К соседке? Нафига?
– Наверное, хотела подобраться ко мне поближе.
– У неё получилось, – Тимур поднялся, – Ребята не нашли Медведя? – решил напомнить мне о другом деле мой партнёр.
– Ищут. Хорошо прячется, гад, – я поморщился, – Стасик камеры просматривает, но, похоже, гасится Миша где–то в глухомани.
– Есть догадки?
– Прочёсывают ближайшие к аварии места, но сам понимаешь, – потерев лицо рукой, я устало зажмурился, – Как найдут, узнаешь первым.
– Ещё бы было по–другому, – фыркнул Тим, – Ладно, пойду поглумлюсь над Илонкой, и домой.
– Оставь мою секретаршу в покое, – прорычал я ему в спину.
Ответом мне был поднятый в воздух средний палец.
Решив заняться документами, я зарылся в свой рабочий стол и вытащил папку с последними заказами. Отсортировав их на «выполненные» и «в процессе», я нажал на кнопку селекторной связи.
– Да, Игорь Викторович, – промяукала Илона.
– Забери отчёты, – коротко ответил я, – И сделай кофе, я сейчас засну.
– Конечно, Игорь Викторович, – от энтузиазма, прозвучавшего в её голосе, я невольно поморщился.
Наградил же Бог такой рожей. Лучше бы вон, как Тимур был. Страшный и пугающий. Илонка его, как огня боится; даже вздрагивает, когда он появляется в её поле зрения.
Не прошло и десяти минут, как дверь в мой кабинет распахнулась, и белокурая выпускница ИМБИП вплыла внутрь, плавно покачивая бёдрами. Призывно улыбнувшись, Илона подошла к столу и поставила на него мою чашку.
Ну до чего же хороша, слов нет. Как кукла. Вся такая светлая, румяная, пахнет чем–то знакомым и сладким. Глазки голубые, как океанская вода; губы розовые и блестящие. И чего она так Тимуру не нравится?
– Спасибо, Илона, – ответил я, улыбнувшись в ответ, – Вот документы.
Протянув ей увесистую кипу бумаг, я потянулся к своему кофе и выпил щедрый глоток, чтобы взбодриться.
– Ой, – раздался тонкий голосок, – Игорь Викторович, у вас тут на полу… – Илона запнулась и наклонилась, представив моему взору упругую попку, обтянутую тонкой белоснежной тканью юбки, – Помада.
Протянув мне тюбик, она удивлённо моргнула и поджала губки.
– Интересный выбор, – тихо сказала она, и я уставился на неё в удивлении.
– В смысле?
– Помада. Натуральная, немецкий бренд, – пояснила моя секретарша, – Жутко дорогая.
– Спасибо, это очень познавательно, – взглянув на золотистый тюбик, хмуро сказал я.
Потом я отстранённо посмотрел на Илону.
– Я могу идти? – спросила она, прижав к груди папки.
– Да, иди, – я кивнул на дверь.
Едва она скрылась в приёмной, я открыл помаду и поднёс её к носу, чтобы вдохнуть аромат.
Да, точно не к добру всё это.
В посёлок я вернулся, когда стемнело. В доме царила тишина, и я решил подняться в спальню, чтобы проверить Ольгу. Там её не оказалось, и я снова спустился вниз.
Сладкую я нашёл в гостиной, распростёртую на матах и вертящую самокрутку в руке.
– Привет, – сказал я, застыв в проходе, – Чем занимаешься?
– Думаю, – тихо отозвалась она.
– О чём думаешь?
– Последняя осталась, – подняв сигарету в воздух, ответила Оля, – Будешь?
– Трубка мира? – улыбнулся я, сделав несколько шагов в сторону.
Когда я сел на пол рядом с ней, я почувствовал лёгкий, ненавязчивый аромат…
– Типа того, – зажав подозрительное табачное изделие между губами, Ольга подняла зажигалку, которая покоилась у неё на животе.
Едва она прикурила, я поморщился от резкого запаха жжёной травы.
– Серьёзно, Сладкая? Ты предлагаешь мне накуриться?
– Ага, – затянувшись покрепче, она задержала дыхание, надув щёки, и протянула свою самокрутку мне.
Недолго думая, я взял её и сделал первую затяжку. Лёгкие обожгло огнём, и я кашлянул два раза, прикрыв рот кулаком, а затем посмотрел на сладкую. Она закрыла глаза и улыбнулась.
– Слабак, – выдохнув густой клуб дыма, прохрипела она.
И как в ней столько поместилось?
Я протянул ей косяк, и снял пиджак, отбросив его куда–то в глубь моей… Гостиной? Потом расстегнул несколько пуговиц на рубашке, и манжеты. Устроившись рядом с Олей, я положил одну руку под голову и закрыл глаза.
Приятная истома разлилась по телу, ноги и руки стали ватными, а голова – лёгкой и невесомой. До моих ноздрей донёсся запах дыма, и я потянулся наощупь к волшебному косячку за новой порцией.
Вторая далась легче. Задержав дыхание, так учили опытные армейцы в больнице, я открыл глаза, выпустив дым кольцами. Ольга фыркнула и забрала у меня косяк.
– В чём различие между психопатом и нормальным? – спросил я, чувствуя, как лицо растягивается в идиотской улыбке.
– Неправильная постановка вопроса, – хрипло ответила Сладкая, окружая нас облаком дыма, – В психиатрии ставят различия между социопатами и психопатами. Нормальных психиатрия не наблюдает.
– Окей. Так в чём? – она передала мне косяк, и я приложился к нему, глядя, как тлеет белая бумага.
– Социопат не организован, имеет склонность к непоследовательным действиям. Часто живёт вне закона, не считается с правами других людей и организаций. Психопат, напротив, спокоен и уравновешен, внешне его практически невозможно принять за человека с расстройством личности.
– Ты прям как по учебнику, – хохотнул я, – Значит ты – организована, спокойна и уравновешена?
– По большей части, – с улыбкой ответила Оля, – Как и ты.
– Я, по–твоему, психопат?
– Ты убивал людей. Нормальным тебя точно не назовёшь, – фыркнула она, забирая у меня косяк.
– Сейчас я этого не делаю, – я нахмурился, смотря на свою руку, которая стала такой невесомой, словно её и не существовало.
– Ну, это довольно странно для твоего диагноза, – Оля затянулась и замолчала на секунду, держа дым в лёгких. Выдохнув, она продолжила, – Обычно психопаты не останавливаются до тех пор, пока их не поймают. А ловят их очень, очень редко.
– Почему?
– Психопат последователен. Свои преступления он совершает чётко и слаженно, действуя по отработанной схеме, тщательно заметая следы. Иногда профайлерам удаётся вывести его из равновесия с помощью какой–нибудь уловки в СМИ, но это редкость. Он не глуп, благодаря тому, что у психопата не развит определённый отдел мозга, который отвечает за эмпатию, – она затянулась ещё раз и протянула самокрутку мне, – Он может мыслить иначе. Продумывая каждый свой шаг и анализируя. Психопат не поддаётся эмоциям, он холоден, и благодаря этому его тяжело поймать.
– Интересно, – промямлил я.
Затянувшись, я обжёг пальцы. Перехватив самокрутку большим и указательным, я протянул её Ольге. Она взяла её, а потом достала откуда–то сбоку стакан с водой. Сделав последний глоток ядовитого дыма, она бросила косяк в стакан, и он потух с громким недовольным шипением.
Когда этот звук прекратился, и в помещении воцарилась тишина, нарушаемая только нашими глубокими вдохами, я завёл вторую руку под голову и закрыл глаза. Мне стало так хорошо, что даже говорить сил не осталось. В ноздрях гулял резкий, но приятный запах сгоревшей конопли, из головы разбежались все мысли, мышцы расслабились и тело обмякло.
– Удачный момент, чтобы меня грохнуть, – лениво брякнул я, – Я даже пошевелиться не могу.
– Я тоже, – шепнула Ольга, а потом она хихикнула, – Отличный момент, чтобы меня трахнуть. Мне насто–о–олько похер, – протяжно сказала она, и заливисто рассмеялась.
– Бля, зачем я курил, – со стоном вырвалось из меня, – Я бы тебя трахнул. Но у меня не встанет.
