действительное? И всё же она невольно улыбнулась, выцепив главное: Рустам не передумал, не отказывается! Он идёт с ней на её рабочий корпоратив! Его там под лупой разглядывать будут! Ещё бы — у «чёртовой королевы» появился кавалер… Ей тоже достанется, но она привыкла и знает как себя поставить в компании коллег. А вот Рустам…
Она смотрела на него, собираясь с мыслями. Но тут он шумно вдохнул воздух и, наклонившись, достал откуда-то снизу раскрывшийся стаканчик с её экзотическим десертом. Откинул голову назад и забросил себе в рот часть оставшихся фруктов. Прожевал и снова спросил:
— Ну?
Настойчивый! В этот раз не отвертеться. Или…
— А пойдём воздухом подышим? — Галина думала по-быстрому выскочить из кабины… но не тут-то было. Пришлось звать на помощь: — Рустам… Ремень отстегнуть не получается, заело…
— И здесь сбежать удумала? — хмуро уточнил Рустам и тут же хмыкнул: — А тут некуда бежать, Галя!
Он опустошил стаканчик и дотянулся до ремня безопасности Галины. Пряжка щёлкнула. Рустам вроде как возвращал ей свободу, но отступать не собирался:
— Так в качестве кого, Галя?
— А как ты сам думаешь? — это прозвучало неожиданно кокетливо, и Галина улыбнулась комичности ситуации. Странные у них разговоры, вокруг да около. И почему ей так сложно сказать…
— Ты что, одесситка? — буркнул в ответ Рустам.
— Это почему?
— Да ты вопросом на вопрос отвечаешь.
— А что, одесситки так отвечают?
— Вот опять ты!
Она лишь хмыкнула, открыла дверь и спрыгнула в белую сказку.
Простыня снега упиралась с одной стороны в чёрную ленту автотрассы, оказавшуюся неожиданно далеко. Свежие следы от колёс ярко выделялись по скрытой под снегом дороге. По другую сторону площадки угадывалось продолжение подмёрзшей колеи в сторону леса. Галина услышала, что Рустам тоже вышел из КамАЗа, и была уверена — он наблюдает за ней.
Здесь не скрыться ни от его взгляда, ни от разговора, ни от того, что творилось в её мыслях. Рядом с ним она ощущала себя другой. Но прямо сейчас серьёзной быть совершенно не хотелось, а насупленный вид Рустама ещё больше провоцировал на дурачества. С мужем она себе такое не позволяла, он не любил… А Рустам? Поймёт ли он?
Сделав несколько шагов в сторону, Галина зачерпнула чистого снега, улыбнулась — влажный! Слепила небольшой снежок… и метнула. Промазала! Снежок глухо влепился в кузов, лишь обсыпав Рустама.
— Тьфу ты! Предупреждать надо! — беззлобно усмехнулся он, стряхивая снег, попавший за ворот куртки. Увидел, что Галина лепит второй снежок, и тоже зачерпнул снега. — Ну, сама напросилась!
Галина торопливо метнула свой снаряд, на этот раз попав Рустаму в ногу. Увернулась от брошенного им снежка, и, прикрывая голову, побежала вокруг КамАЗа, уже вовсю хохоча. Очередной снежный снаряд попал в спину. Скрывшись по другую сторону кабины, она поняла, что Рустам остался там, где стоял. Нет, догонять её он больше не станет. Да и ей надоело бегать.
Сердце колотилось как бешеное. Она прислонилась к КамАЗу, откинув голову назад, успокаивая дыхание. У неба цвет глаз Рустама. «Цвет глаз» или «цвет глаза»? Как будет правильно по отношению к её мужчине? Глупые, беззаботные мысли сопроводила такая же улыбка.
Галина обошла машину, застыв в метре напротив Рустама. Он вытащил руки из карманов незастёгнутой куртки, но дальше не двигался, ждал. Галина тоже не торопилась, снова рассматривая его.
В их краях весны не водилось — затяжная зима сменялась коротким летом. Но сегодня мороз был нежным, скорее свежим, чем колючим. Вот так же и Рустам. Он скорее по-мужски притягательный, чем красивый. Скорее прямой, чем грубый. Настоящий. Её ли?
А, будь что будет! И Галина шагнула вперёд.
Рустам встретил её на полпути, обнял крепко, даже чересчур, Галя аж ойкнула.
— Прости, не рассчитал… Галя!
Его ладони гладили её спину, он что-то говорил ей в волосы. В его порывистой, даже слегка неуклюжей ласке не было ни грамма фальши, и сумбурный хор страхов, переживаний и всяких сомнений — «а если?», «а вдруг?» — наконец-то умолк. Никаких мыслей — только ощущения. Уютно, надёжно… тепло! От кожи Рустама пахло то ли мылом, то ли шампунем. Галина чуть подняла лицо, вдыхая запах, проникаясь Рустамом, прислушиваясь к собственному сердцу. Её пальцы дрожали, когда руки скользнули под куртку, обнимая Рустама за пояс.
— Галя… Галочка…
Кадык на шее дёрнулся вверх — Рустам сглотнул. Но Галя лишь придвинулась ближе и приникла губами к адамову яблоку в медленном поцелуе. Закрыла глаза. Почувствовала, как шершавые ладони Рустама осторожно коснулись её скул, потянули вверх… Вкус ананасов, манго и… Вкус её, теперь точно её мужчины!
* * *
— Ата, это чё такое? — Дэн недоверчиво покосился на подарочный пакет. Потом на второй такой же на кровати отца. Затем на Рустама в новой рубашке голубого цвета.
— Это не «чё», это подарки на День Советской Армии. Открывай давай, — велел Рустам, и спросил строго: — Второй обалдуй где? Поздно уже.
— Надо полагать, устраивает личную жизнь… — криво усмехнулся Дэн. — С тебя пример берёт, наверное.
— У тебя зубы лишние? — проворчал Рустам. Больше для порядка, без угрозы. И добавил: — Как появится, передашь ему, чтобы тоже примерил.
Отвернулся, чтобы Дэн не увидел невольную улыбку.
Галя! Она таки решилась. Сама! Тёплой волной ускорялся пульс, когда Рустам вновь проживал по памяти их встречу. Упрямый взгляд, когда она перелезла на водительское кресло. Как сжимала челюсти, шире распахнула глаза, цепляясь за руль, словно за спасательный круг. Как намеренно — он был уверен в этом! — доводила его своими вопросами вместо внятного ответа. И потом подошла к нему, доверчиво прильнула, поцеловала! Сама!
Рука потянулась к горлу, а мышцы пресса напряглись. Кто бы сказал, что вот от такой странной ласки ему снесёт крышу… Что уж греха таить, мелькнула мысль о спальнике в кабине, обожгла картинками… и ушла, как неуместная, неправильная, чуждая. Дурная. Вспомнился тот случай в чебуречной. Вот ведь стыдобища! Галя — она другая. И то, что у него по отношению к ней — другое. Всё это он и попробовал передать как умел — целовал Галю так бережно, так осторожно, что от усилий не сорваться стучало в висках и приходилось усилием воли держать контроль, чтобы не…
Услышал трель её мобильного телефона в кабине КамАЗа. Несколько секунд думал — а не промолчать ли? Не первый раз уже этот трезвон врывался, когда не надо. Её дети, её работа, её… что там ещё. Это всё не важно. Ему не важно, а ей?
Он сказал. Пришлось повторить несколько раз — прежде чем
