Итак, мы встречаемся завтра утром в костюмерной «Лицеума». Там мне предстоит с завистью созерцать превращение Эллен Терри в кого-то еще.
Позднее
После спектакля. Сегодня вечером Бассанио преуспел: суфлер, сообщил мне, что две минуты наверстаны (незаметно от Г. И.).
Не чувствую усталости. Нет желания обедать. Губернатор ушел в «Гаррик-клуб» неизвестно с кем, поэтому я буду прогуливаться, пока не откроются рынки и вместе с первыми лучами солнца раздадутся первые крики торговцев. Будет ли это Уайтчепел? «Десять колоколов»? Нет. Нынешней ночью я обойдусь тишиной и уединением, пока сон не унесет меня прочь спустя долгие часы.
(На заметку. Телеграфировать Констанции завтра. Буду 1 июня. Сообщить место, час и так далее.)
Дневник Брэма Стокера
29 мая
Странный день. Действительно странный.
Как и планировалось, несмотря на то что накануне я исходил мили вдоль и поперек Уайтчепела, мы с Эллен встретились в костюмерной ровно в десять утра. За завтраком — пшеничные лепешки с лимонным творогом, поглощаемым за столом костюмерши среди лент, перьев и тому подобного, — мы без особого удивления обнаружили, что относительно ее нового обличья для Степни-Лэтч мыслили в одном направлении.
Сначала мы оба решили, что лучше всего для нее отправиться в мужском обличье, благо ей, несчетное количество раз выходившей в нем на сцену, не привыкать к мужскому костюму. Однако потом, поразмыслив, пришли к заключению, что если она и могла бы просидеть всю сессию среди членов парламента, не будучи разоблаченной, то насчет безумных женщин из Степни-Лэтч такой уверенности у нас не было. Сошлись на том, что достаточно будет парика, обильного грима и вдовьей вуали. Это был куда более удачный и надежный план, тем более что доктор Стюарт дал нам всего одно указание: «Не взбалтывать котел».
Поскольку наша костюмерша пребывала в полном неведении о том, что леди «Лицеума» вздумалось побродить среди безумцев, мы объяснили ей, что для роли, которую мисс Терри предстоит играть в будущем сезоне, нам необходим наряд старой девы. Что есть в нашем распоряжении?
Увы, не прошло и минуты, как шарившая по полкам костюмерша разразилась потоком таких выражений, каких я не слышал от женщин с тех пор… как блуждал прошлой ночью по Уайтчепел-роуд.
— В чем дело, миссис Шпилька?
Вообще-то, имя у нее, конечно, было другое, но поскольку она во время примерок частенько колола артистов шпильками, это прозвище прилипло к ней намертво. Держалось крепко, как ее шпильки или как вот сейчас собачий кал на стоптанном каблуке одного из ее башмаков с боковой пружинной защелкой.
— Позвольте спросить, мистер Стокер, сэр, разве нет правил насчет собак, чтобы они не бегали по театру? За исключением, конечно, вашего, мадам, славного Барабанчика и Флосси нашего Губернатора.
— Собак? — не понял я. Лишь потом увидел каблук и учуял запах. Вот уж не думал, что в «Лицеуме» объявятся приблудные собаки. — Собаки, вы говорите? Здесь?
— Собаки. Именно это я и говорю, мистер Стокер, и да, здесь в мастерской. Кто, кроме шавок, может такое натворить?
Миссис Шпилька придвинулась поближе, чтобы продемонстрировать нам свидетельство на своем башмаке, весьма… свежее.
— В самом деле, мистер Стокер, собакам не положено…
— Собаки не состоят в труппе «Лицеума», миссис Шпилька, — выразительно заявил я, — и будьте уверены, я обязательно поговорю с нашими привратниками.
— Спасибо, сэр, — сказала она, опустившись на стул и принявшись отчищать свой башмак старой щеткой.
— Эллен, — спросил я, — ты извинишь меня?
— Конечно, — ответила она, но я не мог определить, устремились ли ее мысли, как и мои, в направлении Тамблти и его двух собак.
Прежде чем уйти, я сам стряхнул с подметки налипшую… грязь и велел миссис Шпильке взять опись и сообщить мне о любом пропавшем наряде, мужском наряде.
Обоим привратникам «Лицеума», клятвенно заверявшим, что они неотлучно были на месте два часа или больше, я задал уже знакомый вопрос: видели ли они в то утро американца? Не видели. Не видела и миссис Квиббел. Однако миссис К. сообщила мне, что прошлым вечером американец сопровождал Генри в «Гаррик-клуб». Может быть, перед этим Тамблти наведался в нашу костюмерную — либо один, либо с Генри? Если один, то не завелся ли у него собственный ключ? Во всяком случае, то, как свободно он входит и выходит, указывает на это. Господи! Неужели Генри Ирвинг настолько поддался его чарам, настолько был одурачен американцем, что выдал ему ключ для личного пользования? Не удивлюсь, если получу утвердительный ответ, потому что… Тамблти, осмелюсь предположить, оказывает на всех гипнотическое воздействие. Но если этот пройдоха сумел разжиться ключом от наших дверей, я должен настоять, чтобы он немедленно его вернул.
Позднее
Генри не заинтересовался моим вопросом. Совершенно. Выслушал его и оставил без внимания. А вот я по-прежнему гадаю: есть ли у Тамблти ключ? Я должен спросить и обязательно сам спрошу его об этом при следующей встрече, хотя буду счастлив, если такая возможность представится мне не скоро.
Дневник Брэма Стокера
30 мая
После унылого дня настала бессонная ночь, сижу и пишу.
Вчера вечером Генри снова ужинал в «Гаррике» с Тамблти. Назло мне? Чтобы заглушить мои подозрения?
Я не видел американца со времен приема у Сперанцы, но, когда увижу, все равно поставлю свои вопросы ребром. Есть у него ключ? И его ли собаки нагадили в костюмерной? Наверняка они. Никакие другие собаки не могли этого сделать, поскольку терьерам больше не разрешается выбегать из уборных, с тех пор как Барабанчик Эллен чуть было не выскочил на сцену, чтобы дебютировать в «Повелительнице львов». Более того, позволю себе попутно в духе Холмса отметить тот не вполне деликатный факт, что таких весомых следов, как в костюмерной, крохотные терьеры не оставляют.[107]
Но что делал доктор Тамблти в костюмерной? Мотив воровства маловероятен: зачем ему красть то, что он запросто может попросить и получить во временное пользование? Правда, об этом мне мало что удалось узнать от миссис Шпильки, которая утверждает, что сейчас она слишком занята текущей постановкой «Венецианского купца» и подготовкой к «Макбету», поэтому не имеет возможности провести инвентаризацию гардероба. Короче говоря, обнаружить пропажу чего-либо она сможет лишь тогда, когда это «что-то» ей понадобится и не найдется, и мне пока придется этим удовлетвориться.
Еще один вопрос, который я непременно задам американцу: надолго ли он планирует задержаться в Лондоне? Я стану относиться к нему гораздо лучше, когда нас будет разделять море. Много вопросов накопилось у меня к Кейну. Кейн, Кейн! Оказывается, если противный Кейн хочет оградить себя от расспросов, остров Мэн может стать далеким и недосягаемым, как Луна.
…Мое перо слишком часто возвращается к Тамблти. А ведь вроде бы эти страницы были открыты, чтобы изложить впечатления о сегодняшней поездке в Степни-Лэтч. Так тому и быть.
Я доехал до дома Эллен в кебе. Мой «Брэдшоу» не подвел: мы добрались до вокзала Кинг-Кросс вовремя и успели занять места первого класса в утреннем поезде на Парфлит, где нас ожидал доктор Стюарт.[108]
На станции Парфлит я и миссис Стивенсон — Э. Т., конечно, изображавшая вдову важного лица, которая подыскивает приют для душевнобольных, чтобы поместить туда своего внушающего беспокойство сына, — наняли другой кеб, Чтобы добраться до Степни-Лэтч. Поскольку кучер лишь однажды мельком взглянул на знаменитейшую актрису Англии, мы с Эллен удовлетворенно кивнули и заняли свои места. Время поездки весьма сократилось благодаря моему обещанию добавить гинею к плате за проезд, если экипаж будет ехать вдвое быстрее. Кучер разогнался так, что мы не на шутку опасались, как бы с головы «миссис Стивенсон» не съехал на сторону седой парик, но в ход пошли шпильки, и он удержался на месте. Вскоре кеб сбавил скорость перед усадьбой, казалось идеально соответствовавшей своему назначению. Каменное здание простирало свои крылья на обширной, занимавшей множество акров территории, обнесенной невысокой, местами обвалившейся стеной. Прилегающая местность так густо поросла деревьями, что казалось, будто она пребывает в вечной тени. Это мрачное впечатление усилилось, пока мы катили по длинной подъездной аллее, из-за низкого свинцового неба.
— Ох, надо же! — задумчиво молвила миссис Стивенсон, когда мы проехали под железной аркой, на которой было написано или, вернее, начертано:
ЛЕЧЕБНИЦА ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ СТЕПНИ-ЛЭТЧ
Наше приближение по покрытой ракушками и песком подъездной аллее было таким долгим и шумным, что доктор Стюарт оказался оповещен о нем еще до того, как мы подъехали к зданию. Он вышел нам навстречу в сопровождении медицинской сестры, низенькой и довольно тучной. Едва мы с миссис Стивенсон выбрались из кеба, как доктор Стюарт узнал мою спутницу, но виду не подал. Получивший плату за проезд и гинею сверху кучер развернул кеб и покатил прочь. После этого мы, стряхнув поднятую колесами пыль, обменялись положенными при знакомстве рукопожатиями.
