Так и шло несколько часов кряду, пока мальчик не встал. Тогда уж Молчан всех разогнал, сам к его величеству, значитца, поспешил.
— А, Мойно, доброе утро, — улыбнулся Эдуар. — Ты когда спать-то успеваешь? Вроде, вчера ложился, ты еще тут был.
— Так мне и спать столько вредно, — отвечал он. — Жиром обрастать начинаю, да успокаиваться. Вредно оно, лишнее спокойствие.
Побалакали еще, в основном о наносном, ненужном, пустяках всяких, только и тут Молчан успел ввернуть все важное, что узнал. Эдуар хоть и возрастом молод был, но головою крепко кумекал. Помолчал немного, устами пошевелил, вроде жует чего, да придумку свою уже заимел. Вслух не сказал, только русич по очам егойным понял.
Вымылись, оделися, завтракать принялись. Перед этим Вельтерег, дед старый, попрошайством ранее питающийся, попробовал все по чуть-чуть — злым зельем порчены яства али нет. Это Молчан сам придумал. Вернее, Санька рассказывала, как в ее этих самых каганатах у каждого вельможи, значитца, такой человек имелся. Страсть у них там любят травить друг друга. Ну и Молчан решил — Эдуар у него один, можно и поостеречься. Тот сначала все противился, отнекивался, да потом сдался. Вот теперича ждал всегда, когда старик проверит все. А что? Вельтерегу этому самому тоже не жизнь, а сплошной медовый борт — ест с царского стола, обут, одет. Ну а помрет — так тоже невелика потеря. Человечишка он пустой, корыстный, жалкий. Хоть какая-то с него польза.
Теперича и они сели. Обычай такой у них пошел, что за один стол вместе садились. Молчан сначала отнекивался, неудобствовал, да Эдуар все настиавал, дескать, скучно ему одному. Раньше-то в походах всяких русич не больно стеснялся. Но то княжич малолетний был, а теперь царь! Король, то бишь. Робел Молчан поначалу, да пообвыкся.
Ел десный мастер много, но все еды попроще — мясу поболее, соленого больно охоч еще был, на всякие яства вычурные глаз даже не мылил, а Эдуар все подряд молотил — не посмотришь, что худой, как оглобля, ест — точно в бочку без дна скидывает. Оно с другой стороны понятно — тело растет, ему силы надобны.
Поели, теперь и государевыми делами заняться нужно. Это раньше Молчан все думал: вот сядет Эдуар на престол, наступят тишайшие времена. С черта лысого два кукиша на постном масле. Еще корону на чело не надели, а люд разный повалил. Больше простолюдинов: царь-батюшка, то бишь король-заступник, защити от притеснений разных, и давай жалобиться. Таких можно до вечору слушать, да особой пользы не сделать. Но бывали и другие.
В первые дни точно градом крупным накидало тут всяких лордьев да рыцарей. Были и те, что за Эдуаром к столице шли, другие вообще по домам-замкам сидели, таились-хоронились, ждали, чем все обернется. Трусили, значитца. Но имелся и другой сорт. Энти против короля будущего выступали, сражались, кто в начале самом, кто до конца. Да тоже бошки преклонили, хмурятся, супятся, да на коленах стоят. Всех Эдуар простил, наложил на них «амнистиию». Навроде местных жрецов, что за монету грехи отпускают. Но нашлись те, кто прийти новую власть признать отказался. Вот с такими сейчас и воевали. Да только воевали — слово одно. Королевских войск и лордьев их вона сколько, каждый выслужиться хочет, норовит подвиг исполнить. А как сказали, энтих бей — словно цепные псы они срываются. Никакогу шанса отступникам.
Также бывали еще и посланники разные. С Плоскогорья явился высохший худой старик, от Славии — пузатый мужичина с лицом выпивохи, от Саноры — крепкая баба, с кусками кожи заместо одежы. Много кого было. Не уставал Молчан удивляться люду разному, всякому друг на друга непохожему, но все же одним Богом созданному.
Вот и теперь, уселся, значитца, Эдуар на трон — Молчан ему подушек под задницу напихал, чтоб не отсидел али застудился — и пошли захожие-перехожие: смерды, монахи, странники. В обычное время, кто поблагороднее, вперед проходили, да токмо не было сегодня никого из лордьев или посланников-дипломатов. Гридни его, знамо дело, проверяют всех, оружью отбирают, еще четверо в зале самой стоят, если просителям дурное что в голову придет. Чай, дураков на свете много.
Открыли двирь, и первые просители пожаловали. Эти навроде монахов тутошних, в рясах темных, шнурком подпоясанным. Трое их, все немолоды, но вот впереди самый в годах преклонный. Пузатый, с проплешиной на голове, носище вперед выставил и очами хитренькими водит по залу, как рукой щупает. Не понравился Молчану. Русич людей тонко чувствовал, как собака лису по запаху видит, так и он. Вот энтон прохиндей, каких сыскивать будешь особым образом, так не найдешь. На спутников вниманья не обратил — волосы темные, лица самые что ни на есть обычные. Да и важности не представляют, вот плешивой тот, другое дело. Он и разговор первый завел.
— Приветствую, ваше величество, хоть и молодого, но мудрого сына самой могущественной и древней семьи Энтов.
Ладно говорил, да только глазом влажным все водит и водит по Эдуару, точно ищет чего. Молчан насупился.
— Меня зовут Михаэль, я странник.
— И что тебе нужно, странник? — Эдуар наклонил голову набок, внимательнее рассматривая просителя.
— Ничего, — улыбнулся плешивый. — Скорее, я кое-что могу предложить тебе.
Молчан челом побелел от такой наглости. Едва сам не кинулся охальника прочь выволочь, да очами встретился и смутился. Что-то было в страннике, некая сила заветная, от других скрытая.
— И что же ты можешь мне предложить? — мягко улыбнулся Эдуар.
— Самое дорогое, что может быть на свете, — оскалился в ответ Михаэль и развел руками. — Информацию.
От редкого слова Молчан весь сжался, как от внезапного удара оглоблей по спине, но вот мальчик заинтересовался.
— Что вы хотите сказать?
— Если вы правильно распорядитесь моими сведениями, ваше величество, то сможете предотвратить большую войну.
— Войну? — удивился Эдуар. — С кем? Северяне отброшены, варвары с востока враждуют между собой, с Плоскогорьем союз.
— Враг гораздо ближе, ваше величество, чем вы думаете. Он в вашем королевстве.
— Говори, — сказал мальчик.
— Знаете ли вы сира Айвина Победоносного, которого в ваших землях называют полубогом?
— Конечно, — улыбнулся Эдуар. У Молчана тоже от души отлегло, он ужо испугался. Думал, энтот Михаэль чего дурного скажет…
— А что если таки окажется, что он не один такой? Не один полубог. Что есть и другие. Равные ему по силам.
— На что ты намекаешь, странник?
— Скажите, ваше величество, если Айвин окажется среди подобных себе, то станет ли он по-прежнему верен вам?
— Мне не нравится твой тон, — нахмурился Эдуар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
