Таня Серова спокойно стояла у своего верстака в инструментальном цехе и что-то потихоньку точила. Что именно — в цехе никого это не интересовало. Точнее не так: когда мастер цеха как-то поинтересовался, чем это девочка занимается, Таня Ашфаль столь живописно рассказала, как этим кривым ножичком она будет вскрывать черепушки и животы, что мастеру немедленно стало плохо. А девочке ребята изготовили отдельный верстак, поставили его в сторонке — и все старались вообще на нее во время работы не смотреть. Ужасов всем и в жизни хватало, а кто именно у верстака стоит — Таня Ашфаль или Шэд Бласс — снаружи не видно…
Однако иногда случаются и проколы: сегодня к верстаку подошел какой-то лысоватый пожилой мужичонка в гимнастерке, внимательно посмотрел — и, повернувшись, громко поинтересовался у работающего неподалеку Миши:
— Михаил Петрович, чем это тут у вас девушки занимаются в рабочее время?
Тот, не поднимая головы от верстака, пробубнил:
— Белоснежка свои инструменты хирургические делает, ей начальник цеха разрешил…
— Очень интересный у вас инструмент… хирургический получается. Девушка, вы не хотите мне про этот… инструмент поподробнее рассказать?
Даже если обделался по полной, нужно постараться хотя бы удобрение сделать на будущее из полученного дерьма. Так что Шэд, дернув недовольно плечом, ответила:
— Ну да, я пистолет изобретаю. Нынешние-то слишком паршивые.
— И как успехи, позвольте полюбопытствовать? — ехидным голосом спросил мужичок.
— Терпимо. — Шэд быстрыми движениями собрала кучку разложенных на верстаке деталей вместе. Судя по тому, как отреагировал на вопрос Миша, спрашивать мужичок право имел. — Хотите попробовать?
То взял в руки очень необычного вида пистолет, покрутил его, рассматривая со всех сторон.
— Девушка, а вы знаете, что при выстреле оружие испытывает большие механические нагрузки? И что делать пистолеты из карболита просто глупо?
— Знаю, поэтому из карболита их и не делаю. Это полиамид, он вообще прочнее стали. Да и пистолет из него получается на двести грамм легче, чем ТТ, причем вместе с патронами, которых здесь помешается двадцать штук.
— Да что вы говорите!
— Говорить можно много чего, лучше своими собственными глазами посмотреть, что же у меня получилось. Сходим в тир?
— Вы уверены?
— Василий Алексеевич, — вмешался в разговор Миша, — это же Белоснежка, она всегда в своих словах уверена. И может их доказать… Ты что, на самом деле пистолет изобрела? Можно и я с вами в тир?
— Пошли, любитель суровых мужских игрушек, — Шэд достала из верстака четыре уже готовых магазина, — только чур руки к игрушке не тянуть. Сама дам попробовать, но если увижу, что у вас… у тебя, Миша, детство в одном месте играть стало… Заодно и вот это захвати, — она показала на небольшой металлический ящичек, стоящий возле верстака.
— Это что?
— Машинка для перезарядки магазинов. Их можно и вручную, но получается слишком долго. Так что бери и неси!
Пистолета Шэд было очень жалко: она ведь только что довела ствол до нужной кондиции… но раз уж обделалась, то попробуем сделать из дерьма конфетку…
Тир находился в подвале соседнего цеха. Вообще-то на заводе отстреливали все производимое оружие на заводском стрельбище, а тир использовался лишь для отстрела опытных изделий и «контрольных» автоматов, наугад выбираемых из каждой новой сотни — поэтому рабочих там было немного. Когда они зашли, один из рабочих очень обрадовался, увидев девочку:
— Татьяна Васильевна, вы к нам пострелять решили зайти? Давно собирался к вам забежать, спасибо сказать: я почти хромать уже перестал, очень ваша микстура мне помогла — но времени нет, работы очень много…
— Мы вам немного помешаем, можно на пять минут позицию освободить?
— А она и свободна, сегодня в конструкторском тихо, а автоматы только после обеда принесут.
— Вот и отлично. Вы мне не поможете? Пять мишеней на пятьдесят метров…
— С удовольствием.
— А вы уверены, что из вашей этой… игрушки можно попасть в мишень на пятьдесят метров? — все еще довольно ехидно спросил старичок. Таня, высыпав в заряжающую машинку несколько пригоршней патронов, ловко заряжала магазины, а закончив с этим, спокойно ответила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это у кого какие руки, некоторые и с пяти шагов промахнуться сумеют. Готово?
«Надо сделать самую вкусную конфетку», — подумала Шэд и приступила к демонстрации. На каждый магазин она смогла потратить секунд по семь, меняла их тоже очень быстро. То есть старалась менять быстро, но — отвычка… впрочем, получилось все же неплохо. Когда рабочий тира принес бумажные мишени, старичок долго и с явным недоумением разглядывал бумажные листы, в центре которых, в круге диаметром сантиметров десять, были пулями выбиты вензеля: буква «С» и над ней, наполовину ее перечеркивая, буква «Т».
— Не ожидал, честное слово, удивили вы меня. Сразу видно, что… игрушку вы изготовили замечательную.
— Терпимую, у нее все же куча недостатков. Пластик держит температуру до двухсот градусов, поэтому больше пяти магазинов подряд, то есть как я сейчас стреляла, использовать не рекомендуется. Да и ресурс маленький, секунд тридцать всего. Если за пистолетом ухаживать нежнее чем деревенский парень за девицей, которую сосватать хочет, хорошо если до сорока секунд растянуть ресурс получится. И даже если ствол заменить, больше минуты-полутора не выйдет.
— Но вы, вроде бы, стреляли больше тридцати секунд.
— А про рабочий ресурс говорю. Пуля в стволе летит примерно одну тысячную секунды, чуть даже меньше. То есть если без изысков, то пистолет выдержит примерно сорок тысяч выстрелов, а с плясками вокруг него — тысяч шестьдесят. И все, потом его только выкидывать.
— Хм… интересные у вас представления о ресурсе. А мне можно его самому попробовать?
— Конечно, — Таня протянула ему пистолет и предупредила:
— У него отдача более плавная, чем у «ТТ», а предохранитель интегрирован в спусковой крючок, так что просто нажимайте на него спокойно, а как пальцем почувствуете, что предохранитель утоплен, то дальше на ваше усмотрение. И после второго подряд выстрела запускаются турбинки охлаждения ствола, ствол немного при этом вниз ведет… думаю, вы сами почувствуете.
Старичок отстрелял магазин, поднес пистолет к уху, вслушиваясь в тихий шум турбинок:
— Хм… ухом шум почти не слышен, а рукой чувствуется… в общем, интересная у вас игрушка получилась. Но, боюсь, с технологичностью…
— В серийном производстве трудозатраты примерно раз в двадцать меньше, чем у «ТТ». У меня сейчас пресс-машина заправлена, если есть возможность потратить полчаса, я вам покажу как за пять минут изготовить все детали… почти все, кроме ствола, ударной группы и пружин, за пять минут для десяти пистолетов.
— Я с удовольствием посмотрю, но если можно, то завтра. А пока вы не позволите мне этот пистолет с собой взять? Посмотреть повнимательнее…
— Берите. И творите с ней что хотите: я себе еще сделаю. А показуха тогда только на той неделе будет, я на заводе просто раньше не появлюсь. Миша вас заранее предупредит, когда именно. Миш, зарядную машинку здесь оставь, ей и рожки к автоматам заряжать можно…
У Тани до конца недели точно свободного времени не предвиделось: Иван Михайлович сообщил, что в ковровские госпитали приезжает какая-то комиссия из Москвы. Собственно, Тане до комиссии вроде дела и не было, но старый доктор думал иначе. То есть он думал, что это комиссии будет дело до Тани.
И в целом он не ошибся: Николай Нилович Бурденко к Коврову проявлял повышенный интерес. Сначала — следил за тем, как в спешно учрежденном «учебном госпитале» обучаются медсестры и врачи, чуть позже — лично курировал строительство «четвертого госпиталя», а в конце июня, получив очередную сводку по результатам работы госпиталей, очень заинтересовался тем, что во всех трех госпиталях Коврова был нулевой процент смертности пациентов. А, запросив дополнительную статистику, с удивлением обнаружил, что в городе и уровень заболеваний населения колебался в районе статистической погрешности. Мимо такого феномена он спокойно пройти не мог и приехал лично выяснить, что же такое в городе происходит.
