и в этом вся причина.
– Сейчас ты говоришь о машине. О протезе.
– Да. Она звонила мне вчера. И плакала. Я не знала, что ей сказать, поэтому просто слушала. Мне было ее жаль, и она мне даже не нравится. Наверное, она знала, что ты станешь меня искать. И что ты услышал кое-что такое, о чем ей было стыдно тебе сказать. Она мне действительно не нравится из-за этого, но что я могу поделать?
Есть только одна Золотая Цыганка. И это не собственность Меган Гэллоуэй. Какой бы богатой она ни была, ей это не по карману. Она арендует этот протез, и платит за него в месяц больше, чем ты или я увидим за всю жизнь, и платит по контракту за обслуживание, на что уходит почти столько же денег. Она более месяца не появлялась в телевизоре. Детка, есть и другие люди, которые захотели бы воспользоваться такой машиной. Их, наверное, миллион или больше. Если ты руководишь конгломератом, владеющим такой машиной, то кому ты сдашь ее в аренду? Тому, кто неизвестен, или тому, кто будет носить этот протез в десяти миллиардах домов каждый вечер, одновременно рекламируя твою компанию?
– Ей это сказали по телефону? Что они собираются забрать у нее машину?
– Она выразилась так, что они угрожали забрать ее тело.
– Но этого недостаточно! – Он опять плакал, хотя и думал, что уже прошел эту стадию. – Я бы такое понял. И сказал ей, что мне все равно, будет ли она в протезе, на инвалидной коляске, в кровати или где угодно.
– Твое мнение тут вряд ли что значит, – заметила Анна-Луиза.
– Нет, я говорил о другом! Мне все равно, если ей придется подписать контракт, который ей не нравится, чтобы делать то, что она ненавидит. Пусть так, если это так много для нее значит. Если доступ к Золотой Цыганке настолько важен. Это недостаточная причина, чтобы бросить меня.
– Ну, полагаю, что уж настолько она отдала тебе должное. Она сомневалась, что ты простишь ее за другой поступок, который ей пришлось сделать – продать запись того, как она полюбила тебя. Но, может быть, она пыталась объяснить и то, почему ей пришлось так поступить… но только не это было ее настоящей проблемой. А проблема была в том, что Меган не смогла бы с этим жить, предав себя, если бы ты находился рядом и напоминал ей о значимости того, что она продала.
Поразмыслив некоторое время, Купер оценил сказанное со всех сторон. Он думал, что будет слишком больно выразить это словами, но все же попытался:
– Она могла оставить или меня, или свое тело. Но не то и другое одновременно.
– Боюсь, уравнение получилось именно таким. И в нем есть еще довольно сложный вопрос самоуважения. Вряд ли она решила, что сможет сохранить много самоуважения при любом варианте.
– И выбрала машину.
– Ты тоже мог бы.
– Но она любила меня. Ведь считается, что сильнее любви нет ничего.
– Достать мозги из телевизора, Купер.
– Кажется, я ее ненавижу.
– Это станет большой ошибкой.
Но Купер уже не слушал.
* * *
Он пытался убить ее. Один раз, вскоре после того, как запись появилась в продаже – скорее решив, что так будет правильно, чем действительно желая это сделать. Ему не удалось приблизиться к ней даже на милю. Ее охрана вычислила его в два счета.
Запись стала хитом, самым крупным событием в истории отрасли. Через год у всех остальных компаний появились имитации, по большей части незаконно скопированные с оригинала. Стычки из-за авторских прав вспыхнули в Голливуде и Токио.
Купер перебивался случайными заработками и много плавал. Он обнаружил, что теперь предпочитает плоскую воду. Он скитался, не имея постоянного адреса, но чеки находили его, где бы он ни находился. К первому прилагался отчет о выплаченных авторских гонорарах, согласно которому он получал пятьдесят процентов прибыли от продаж этой записи. Он порвал его и отправил обратно по почте. Второй чек был на первоначальную сумму, плюс проценты, плюс новые начисления. Он замазал чек своей кровью и заплатил, чтобы его доставили ей в руки.
* * *
Оставленная ею кассета продолжала терзать ему душу. Он сохранил ее и пересматривал, когда чувствовал, что у него хватит на это сил. Вновь и вновь девушка в скрипящем протезе ходила по комнате с застывшей на лице целеустремленностью. Он вспомнил, каким ощущением триумфа наполняла ее ходьба, даже такая неуклюжая.
Постепенно он стал чаще всего смотреть последние несколько метров записи. Камера перемещалась от Меган и останавливалась на лице одной из медсестер. У нее было странное выражение, столь же тонкое и неуловимое, как на лице Моны Лизы. Он знал: Меган хотела, чтобы он увидел именно это – ее последнее послание, ее финальную мольбу о понимании. Он заставил себя включить и транс-дорожку для медсестры, чтобы видеть ее глазами и ощущать ее кожей. Он не мог позволить себе упустить малейший нюанс, когда наблюдал за триумфальной ходьбой Меган, ради чего девушка работала так долго и упорно. И в конечном итоге убедился, что чувства той женщины были более мерзкими, чем просто жалость. Это был образ, который Меган выбрала, чтобы оставить ему: мир смотрит на Меган Гэллоуэй. Это был образ, к которому она никогда не вернется, и неважно, сколько придется за это заплатить.
Через год он разрешил себе посмотреть визуальную часть записи об их любви. Вместо него там был снят дублер, воспроизводящий сцены в Пузыре и на кровати-пароходе. Купер был вынужден признать: она никогда ему не лгала. Дублер даже не напоминал Купера. Никто не будет смотреть, как он занимается сексом.
Еще через какое-то время он пересмотрел запись с полным погружением в ощущения. Результат оказался и успокаивающим, и отрезвляющим. Он задумался над тем, что они могут продать, используя этот новый товар, и эта мысль испугала его не меньше, чем Анну-Луизу. Но он, вероятно, был единственным отвергнутым любовником в истории, который совершенно точно знал, что его действительно любили.
И это, конечно, чего-то стоило.
* * *
Его ненависть умерла быстро. Боль продержалась намного дольше, но настал день, когда он смог простить Меган.
А еще намного позднее понял, что она не сделала ничего такого, что нуждалось бы в его прощении.
Танго Чарли и фокстрот Ромео
Полицейский дрон находился в десяти километрах от колеса станции Танго Чарли, когда ему встретился необычный труп. На таком расстоянии колесо все еще представляло впечатляющее зрелище