– Уверен, он зомби, – понизив голос, проговорил я. – А концерт призван замаскиро-вать жуткий обряд пополнения армии живых мертвецов. Всех зрителей умертвят с помо-щью яда, налитого в пиво клубного бара – вы же знаете, что проходить в «Точку» со своими напитками строго запрещено? – а потом поднимут и отправят на завоевание мира!
– О! – притворно ужаснулась корреспондентка. – А вас разве не пугает перспектива пополнить армию зомби?
– Ничуть. Более того, признаюсь, я как раз прибыл, чтобы положить конец этому кошмару. Смотрите, не проболтайтесь организаторам концерта!
– Обещаю! – расхохоталась корреспондентка. – Но пообещайте и вы, что первое ин-тервью после победы дадите нашему каналу.
– Не просто каналу, а лично вам! – заявил я.
Продолжая хихикать, она увела свою команду допытываться у кого-то ещё про Го-дова и предстоящий концерт.
– Вижу, понравилась девочка? Со мной ты не такой говорливый, – укоризненно за-метила Дарья.
– Ну… я же просто шутил.
– Я так и поняла. Ладно, доедай быстрее своё эскимо, шутник. И пойдём на прорыв. Толпа поредела.
На входе в «Точку» стояли суровые охранники с детекторами металла. Помимо би-летов их интересовали колющие и режущие предметы, огнестрельное оружие, взрывчатка и полоний-210. А также спиртное. Наверное, собирали гуманитарные посылки для про-винциальных скинхедов. У Дарьи оказалась с собой фляжка виски. Отдавать церберам тридцатилетний скотч она не захотела, пришлось совать откупные. Впрочем, на фоне це-ны коллекционного алкоголя это были гроши.
Дизайн клуба оказался миленьким, если не сказать домашним: повсюду ртутные лампы, красные фонари и прожекторы чёрного света. Готы были бы в восторге; я зевал.
Зато в углу концертного зала обнаружилось нечто интересное: страшненькая яма размерами примерно полтора на два метра и глубиной около семи футов. Яма была не огорожена, внизу валялась поломанная мебель и мятая обёрточная бумага в подозритель-ных пятнах.
– Туда сбрасывают трупы забитых панками гомосеков? – предположил я.
– Нет, это просто раздевалка, – сказала Дарья и нехорошо усмехнулась.
Жерар отвёл взгляд в сторону. Буду держаться подальше, решил я.
Перед концертом нам пришлось вынести получасовую пытку электронной музыкой и черно-белыми видеоклипами, а также табачным дымом. Я спросил у Дарьи, не запах ли мертвечины маскируют воскурения, вместо ответа она с хохотом предложила мне свою фляжку. Виски отдавал жжёной пробкой и прелым сеном. Видимо и в самом деле тридца-тилетний.
Сидячие места имелись только вдоль стен, но были почти не заняты. Народ волно-вался и бестолково бродил по залу. Возле бара было пустовато: цены там кусались. Я за-метил в толпе давешнюю корреспондентку – уже без оператора, – и помахал ей рукой.
Она подошла к нам и, как любая женщина, тотчас запала на Жерара. Я великодушно разрешил его потискать. Ревнивая Дарья сразу отмякла. Когда девушка забавляется с йоркширским терьером, окружающие мужчины для неё исчезают. Жерар корреспондент-ку не разочаровал. Ластился, повизгивал и прижимался, негодник, к груди.
Наконец действо стартовало.
Появление Годова публика встретила могучим рёвом. Сказать со всей определённо-стью, был ли музыкант живым, не представлялось возможности. Его лицо скрывала боро-да, длинные волосы свисали до носа. Но двигался он весьма бойко – зомби так не умеют.
Годов первым делом поздравил публику со своим воскресеньем, сказал, что с нами веселей, чем в могиле, а потом сразу принялся отжигать. Чувак работал как следует, «Ру-пор» тоже. Фэны завелись с полпинка, запрыгали и заорали. На третьей песне толпа зава-лилась в нашу сторону, едва не задавив корреспондентку, а вместе с нею и моего напар-ника. Я галантно вынес девушку из свалки и установил стройными ножками на столик для коктейлей. Жерар, улучив момент, перепрыгнул с её рук мне на плечо. Я охнул – объятия у него были стальными.
– Полегче, демон, – рявкнул я. – Задушишь.
– Терпи, панк, металлистом станешь, – огрызнулся он, но хватку немного ослабил.
К нам протиснулась разгорячённая Дарья.
– Так и будешь стоять в уголке, будто любитель «Ласкового мая»?
– Ни за что!
– Тогда пошли! – Она схватила меня за руку. – Дадим копоти!
– Сперва виски! – скомандовал я.
Мы допили фляжку и дали копоти. Ворвались в центр толпы и начали плясать. Же-рар прыгал у меня на плечах, словно взбесившаяся мартышка и пронзительно лаял. Спер-ва толпа пыталась если не повторять наши движения, то хотя бы находиться рядом, но ко-гда счёт покалеченных перевалил за второй десяток, людское море расступилось. На сво-бодном пространстве (метров двух в диаметре) мы и бесновались. Само собой, коллективу «Рупора» вскоре сделалось понятно, для кого собственно они приехали в Императрицын. Для кого восстал из могилы Игорь Годов. Петь и играть стали исключительно для нашей троицы. Дама с бас-гитарой без остановки посылала мне воздушные поцелуи, Годов пока-зывал большой палец. Двухсоткилограммовый охранник татаро-монгольской наружности рвался, чтоб взять автограф, но не дошёл – по безвестной причине был растерзан парой хрупких полуголых брюнеток.
Я испытал катарсис, любовь толпы и выброс адреналина. Дарья, полагаю, тоже.
А потом часы пробили полночь. В том смысле, что в кармане Дарьи дико забился мобильник. Взглянув на экранчик, она выругалась и начала пробиваться к выходу. Я дви-нулся за ней. Проходя мимо загадочной ямы, из природной любознательности заглянул туда ещё раз. На дне вповалку лежали изуродованные тела панков, и две женщины с ух-ватками лисиц торопливо срывали с них окровавленные одежды. Я бросил труженицам андеграунда металлический рубль.
В фойе было куда менее шумно и очень пусто. Лишь охранники попивали энергети-ческий напиток. Должно быть, из конфискованных на входе припасов.
Дарья с посуровевшим лицом слушала телефон, заткнув второе ухо пальцем. Я при-слонился к стене поодаль. Она сказала «да, конечно», сложила «раскладушку» и поверну-лась ко мне.
– К сожалению, я должна уехать. У тебя отличный шанс склеить ту корреспонден-точку… – Она грустно усмехнулась, и добавила: – Шалунишка.
– Что-то серьёзное? Я могу чем-нибудь помочь?
Дарья отрицательно мотнула головой и быстрым шагом пошла к выходу. Постояв минуту, я двинулся следом. Кураж прошёл, плясать было неохота, возвращаться в душ-ный зал тоже. Пусть даже ради симпатичной корреспондентки.
Да и не время сейчас для интрижек.
* * *
Я вышел из «Точки» и осмотрелся. Уже сгустились сумерки. Машины катили с включенными фарами, светились витрины. Огромный рекламный монитор на противопо-ложной стороне проспекта демонстрировал яркие картинки средиземноморских курортов. В углу монитора беззвучно, но крайне эротично шевелились женские губы, из которых вылетали кудрявые буковки, складывающиеся в надпись: «Бархатный сезон на Крите!». Не было сомнений – всякому приехавшему на Крит эти губы прошепчут в ушко столько дивных слов, что бархатный сезон будет помниться всю жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
