Капрал поклонился и вышел.
ГРИБУЙЛЬ. – Все-таки славный человек этот капрал. Ты как думаешь, он будет нам настоящим другом?
КАРОЛИНА, рассеянно. – Думаю, что да.
ГРИБУЙЛЬ. – Как ты это говоришь! Как будто не веришь.
КАРОЛИНА. – Откуда я могу знать, кто он такой и каким станет? Я его так мало знаю!
ГРИБУЙЛЬ. – Ну, он-то тебя отлично знает, он много раз говорил о тебе с хозяином, а тот всегда отвечал: «Да, я очень люблю Каролину, никогда мне не найти такой, как она!» И так, и этак; короче говоря, столько всяких любезностей, и мне было так приятно, что они тебя хвалят, что все бросал и слушал. А когда хозяин это видел, то не бранился, а смеялся, и капрал тоже… и я с ними. Я был так доволен, что мог бы смеяться хоть два часа!
XVIII. Битва Грибуйля.
Бах, бах! Раздается стук в дверь; Каролина идет открывать, входит г-жа Гребю.
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Госпожа Дельмис у себя?
КАРОЛИНА. – Нет, сударыня.
ГРИБУЙЛЬ. – Как это нет? Она у себя.
КАРОЛИНА, тихо Грибуйлю. – Замолчи, она велела никого не пускать.
ГРИБУЙЛЬ. – Ах! Я не знал. Простите, сударыня; я не знал, что госпожа Дельмис запретила входить. Забавно все-таки. Она, что, никого не хочет видеть?
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Госпожа Дельмис не хочет видеть посторонних; но я-то ее подруга и всегда могу войти.
ГРИБУЙЛЬ. – Ну нет! Никакая вы не подруга!
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Как это! Я не подруга? Да я то и дело ее навещаю, и она всегда меня принимает!
ГРИБУЙЛЬ. – Нет уж, не так ведут себя подруги. Если бы у меня был друг, который говорил бы обо мне так, как вы говорите о мадам, он точно не был бы моим другом.
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Что за дурак этот Грибуйль! Вечно с какой-нибудь дерзостью. Я не понимаю, как госпожа Дельмис его терпит!
ГРИБУЙЛЬ. – Не волнуйтесь, ей недолго осталось его терпеть, а вам тем более, потому что хозяйка сегодня утром уволила Каролину, а я, конечно, без нее здесь не останусь.
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Каролина уволена! Да как же это? Почему? Она вас так любила!
ГРИБУЙЛЬ. – Меня-то хозяйка никогда не любила, это я вам точно говорю, она не замечала того, что я замечал слишком хорошо; я ей говорил правду в глаза… а это ее злило. И потом, она без конца твердила, что я все разбиваю. Стоило мне нечаянно разбить тарелку, чашку, графин, – ну, в конце концов, любой ведь может что-то разбить! – как все в доме принимались кричать: «Этот Грибуйль! вечно он все разбивает! он такой неуклюжий!» Как вы думаете, могло это понравиться Каролине? Она всегда говорила: «Я отсюда уйду вместе с братом!» Вот она и сделала, добрая Каролина, как обещала. Из-за злого попугая, которого погубила собственная хитрость, хозяйка разозлилась, ну и хозяин тоже разозлился и больше не захотел быть моим другом; и вот хозяйка захотела меня выгнать вон, а Каролина сама захотела уйти, и вот как и почему мы уходим. И я не сомневаюсь, что хозяйке должно быть плохо, поэтому-то она и не хочет никого видеть. Потому что я выполнял работу отлично… Как и Каролина!
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Не верю своим ушам, до чего все это странно! Значит, вам придется искать место?
ГРИБУЙЛЬ. – Да, сударыня, но нужно, чтобы место было хорошим, чтобы Каролина была довольна и чтобы со мной хорошо обращались.
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Каролина, в таком случае я предлагаю вам свой дом, я как раз ищу замену гувернантке, я собираюсь ее уволить за леность и дерзость; я была бы счастлива видеть вас на службе. Только одно условие: чтобы вы шли ко мне без Грибуйля.
КАРОЛИНА. – Это невозможно, сударыня; если я не смогу поступить на службу вместе с братом, как, боюсь, скорее всего и получится, то вернусь с ним домой и вновь возьмусь за труд портнихи.
Г-ЖА ГРЕБЮ, недовольно. – Итак, мадмуазель, вы отказываетесь пойти ко мне на службу?
КАРОЛИНА. – Я вынуждена так поступить, сударыня, не имея возможности расстаться с братом.
Г-ЖА ГРЕБЮ, так же. – Ну что ж, мадмуазель, всего наилучшего. Мне надо побеседовать с госпожой Дельмис; так что я уж поднимусь, что бы вы тут ни говорили, мадмуазель.
– Нет, не подниметесь! – воскликнул Грибуйль, кидаясь наперерез госпоже Гребю, которая уже занесла ногу на ступеньку лестницы. – Я не позволю, чтобы моей сестре из-за вас влетело!
Г-жа Гребю оттолкнула Грибуйля и попыталась взойти. Тогда Грибуйль бросился на нее, схватил в охапку и потащил назад, преодолевая сопротивление. В завязавшейся драке г-жа Гребю запуталась в платье и упала, увлекая за собой Грибуйля.
Г-жа Гребю завопила: Грибуйль попытался заставить ее замолчать, сдавив шею, как он это сделал с попугаем, но шея г-жи Гребю оказалась чересчур широка для руки Грибуйля; подбежавшая Каролина умоляла брата отпустить даму.
– Нет, нет! – кричал Грибуйль, – тебе попадет из-за нее. На помощь! Капрал, помогите! – продолжал он, чувствуя, что г-жа Гребю вот-вот вырвется из рук.
Капрал только что вышел от мэра и появился на верху лестницы. Увидя, что Грибуйль вцепился в какую-то женщину, та пытается от него вырваться, а перепуганная Каролина обеими руками удерживает брата, чтобы облегчить противнику бегство, он решил, что Грибуйлю требуется подкрепление; пролетев с верху до низу лестницы, он схватил г-жу Гребю, как бы помогая ей подняться, и сразу же узнал.
– Это вы, сударыня? Как это случилось?
Г-ЖА ГРЕБЮ, яростно. – Я буду жаловаться мэру на этого скверного мальчишку! Я посажу тебя в тюрьму, мерзкий идиот! Я упеку тебя на каторгу!
ГРИБУЙЛЬ, решительно. – Еще слово, и я расскажу хозяевам то, что вы наговорили про них, когда Каролина возвращала вам работу. Я не забыл ни слова из вашей речи, и хозяин мне поверит; и Каролина подтвердит.
– Мерзавец! – вскричала г-жа Гребю, задыхаясь от ярости.
ГРИБУЙЛЬ, в восторге. – Мерзавец, и еще какой мерзавец! Но все-таки вы у меня в руках, старуха!
Г-ЖА ГРЕБЮ. – Мне надо уйти; мне нужно… подышать воздухом… я задыхаюсь… Капрал… дайте руку… проводите меня до дома.
Г-жа Гребю вышла под руку с посмеивающимся капралом; он кое-что понял в произошедшей сцене и, проходя мимо, дружески поклонился сестре и брату.
Как только г-жа Гребю вышла, Грибуйль принялся прыгать и скакать по кухне.
– Здорово получилось! Здорово получилось! – вопил он. – Теперь старуха у меня в руках!.. И другие старухи тоже!.. Молчание – золото, как говорит пословица… А уж эта карга столько нагородила!..
Грибуйль прижался носом к дверной щели и захохотал еще пуще:
– Ха-ха! Ну, досталось же капралу!.. Гляди-ка, она падает ему на руки! Ха-ха-ха! она это делает нарочно… Задыхается от злобы!.. Гляди-ка! Капрал ее уносит!.. Уф! Вот это обуза!.. Бедный капрал!.. Ага, он кладет ее на землю!.. Вытирает лоб! Каролина, иди же посмотри; старуха Гребю сидит на земле, а бедный капрал выглядит таким замученным… Ха-ха! Она встает!.. Убегает!.. Капрал смеется!.. Ух, какой злобный у нее вид!.. Иди же посмотри, Каролина, иди скорее!
Грибуйль обернулся и не обнаружил сестры; он был один. Пока Грибуйль предавался бурной радости, г-н Дельмис, который тоже услышал его призыв, не увидев капрала, заглянул в кухню. Каролина стиснула руки, знаком умоляя его не входить; она боялась, чтобы Грибуйль в буйном восторге не выпалил каких-нибудь бестактностей о г-же Дельмис или ее подругах; она поспешила выйти к г-ну Дельмису, и тот увел ее в свой кабинет.
Г-Н ДЕЛЬМИС, с тревогой. – Объясните мне, Каролина, что случилось? Что происходит? Что означает шум в кухне, вопли Грибуйля, исчезновение капрала? Почему вы так бледны, так дрожите?
КАРОЛИНА, трепещущим голосом. – Госпожа Гребю пыталась силой ворваться к мадам, в то время как та запретила кого-либо впускать. Грибуйль хотел ее остановить; она стала сопротивляться, Грибуйль закричал. Вы, сударь, знаете, что Грибуйлю не хватает… он недостаточно…
Г-Н ДЕЛЬМИС, добродушно. – Знаю, знаю, дитя мое; а потом?
КАРОЛИНА. – В результате госпожа Гребю была… немного… возбуждена; тогда капрал подал ей руку, чтобы проводить ее домой… а потом вы вошли.
Г-Н ДЕЛЬМИС, улыбаясь. – То есть она жутко разозлилась, подралась с Грибуйлем, и капрал ее уволок. Но как это она послушалась Грибуйля? Почему не прибежала ко мне с жалобой?
КАРОЛИНА. – Потому что… потому что… Я не могу вам сказать… Я не смею.
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Посмейте, посмейте, дитя мое; ничего не бойтесь; все, что вы скажете, не выйдет из стен этой комнаты.
Каролина, успокоенная добротой г-на Дельмиса, рассказала ему, что произошло между нею и г-жой Гребю и как Грибуйль ловко воспользовался угрозой разоблачения, чтобы заставить ее замолчать. Г-н Дельмис смеялся от всей души и еще раз пообещал Каролине не рассказывать об этом ни жене, ни кому другому.
– А что у вас вышло с моей женой, бедное дитя? Вероятно, вам досталось немало упреков из-за брата?
КАРОЛИНА, чрезвычайно взволнованным голосом. – Мадам нас уволила, сударь; она не может больше выносить моего брата.
