— Работал? — продолжает Злата.
На столе появляется завтрак и для нее: тарелка с рисовой кашей и кусочками фруктов, чайник с чаем и бутерброд как в детстве. Она сама попросила у фей, когда спустилась еще раз на кухню. Кусочек белого хлеба с маслом и посыпанный сахаром. Эния несколько удивилась такому запросу, но сделала.
Сложно объяснить такие вещи. Для нее — это теплое воспоминание о зимних днях в окружении семьи. А для фей, рожденных и выросших в замке дракона, у которого явно нет недостатка в средствах, наверное, такие сладости выглядят бедно и просто странно.
Но нет ничего вкуснее кусочка беззаботного детства.
— Не совсем. Готовился к ежегодному ритуалу обновления защиты замка.
Звучит серьезно, возможно, даже слишком. Злата не знает, стоит ли ей попросить посмотреть на это, похоже на что-то слишком частное и личное, чтобы пускать посторонних. А пока она действительно больше посторонняя.
— Это новогодняя традиция? — спрашивает она вместо этого.
И правда, давно пора поинтересоваться, как же будет проходить ее Новый год здесь. Конечно, можно просто закрыть глаза и предположить, что никак. Как и все дни до него: приятная ванна с магией, завтрак с Сирилом, почти бесцельные брождения по замку, обед снова с Сирилом, еще коридоры и ужин… Может, ужин будет чуть плотнее и с большими вкусностями, кто знает.
Им нечего друг другу дарить в конце концов. Ладно, у Сирила есть миллион возможностей, а вот у Златы — нет. Только пообещать бесплатный кофе потом, или что-нибудь приготовить вместе с феями, хотя… он же узнает. Странно, если не узнает, его же замок. Наверняка Исса ему докладывает.
— Если только у семей, которые сами ставят магическую защиту на дом, — говорит Сирил, бросает в чашку кусочек сахара и продолжает: — В этот день сама магия сильнее, но есть одно ограничение. В доме в этот момент могут находиться только те, кому позволено через защиту проходить.
О…
Значит, он точно не будет делать это при ней. Она просто гостья, а не кто-то, кого можно легко впускать в дом. Не то, чтобы Злата вообще в состоянии сильно навредить, без магии-то, но никогда нельзя быть слишком осторожными, верно? Особенно прожив столько лет.
— Мне жаль, что из-за меня все отложится.
Сирил снова качает головой.
— Ничего страшного, не в первый раз я делаю это не в саму ночь Начала и Конца.
У них называется все совершенно иначе, но очень красиво, даже по-своему поэтично, Злата может с этим согласиться. Момент, когда кончается один год и начинается новый. Удивительный момент.
Но сначала о главном. Что они будут делать.
— А другие какие-нибудь традиции? Которые все делают, ну, или большинство.
Сирил поднимает чашку и делает медленный глоток, за паром от чая Злата не видит его глаз, но ей чудится в самом этом движении своего рода печаль, но полная ностальгии, как будто он вспомнил что-то давнее, но приятное. Очень-очень приятное.
— Я давно не соблюдал ни одну из них, — отвечает он наконец, с тихим звяканьем ставит чашку на блюдце и смотрит на нее. — Хочешь что-то предложить?
Злата прикусывает губу, чтобы широко не улыбнуться. Конечно, она бы с удовольствием предложила парочку идей, хотя ей хотелось бы и посмотреть на что-то местное… Скажем так, очень-очень волшебное. Но, может, в процессе Сирил добавит и от себя?
— Ну… — тянет Злата, потому что все мысли тут же разбежались. — Мы всегда ставим елку и украшаем ее.
На секунду она успевает испугаться, что Сирил поймет это слишком буквально, но он слегка улыбается ей.
— Да. Ее можно поставить в одной из гостиных, где есть камин. Но, может, не стоит убивать дерево? Я могу создать очень правдоподобную иллюзию. Она спокойно продержится несколько недель.
Да, это хорошая мысль. Она давно перешла на искусственные елки, потому что настоящие жалко. Они потом так одиноко и печально лежат в мусорках, все желтые, потрепанные и почти без иголок. Лучше или искусственная, или настоящая в горшке, совсем-совсем живая, правда, ее уже после Нового года никуда не денешь.
— Она будет пахнуть? — спрашивает Злата и, дождавшись кивка, продолжает: — И украсить тоже можно будет? Здесь важен и сам процесс, а не только результат. Правда, я не знаю чем.
Смех Сирила тихий и внезапный, он не похож на привычные усмешки, и он тут же снова прячет лицо за чашкой чая, как будто стесняется. И как будто Злата уже все, что ей хотелось, не увидела. И не услышала, конечно.
— Все будет. И запах, и текстура, ты даже не заметишь разницы. Не каждый маг заметит, если не всмотрится особенно тщательно. — Он чуть опускает чашку. — А украшения… что-то должно быть в кладовках, я попрошу фей посмотреть. Или можно немного наколдовать снова.
Сирил определенно вдохновился этой идеей. Злата даже не ожидала, что сейчас будет с ним активно планировать, как ставить елку, но уже ждет с нетерпением. Правда, сначала завтрак. Она определенно хочет доесть свою кашу с фруктами и бутерброд.
— Мы еще загадываем желание под бой курантов, слушаем нашего президента по телевизору и пьем шампанское. Или что-то другое, но шампанское как-то… традиционно. — Злата весело фыркает, вспоминая невкусное детское шампанское на утренниках. — Кто-то даже записывает желание на бумажке, сжигает ее, насыпает пепел в бокал с шампанским, а потом пьет.
Сирил задумчиво мычит. Лили молча грызет свой кусочек сахара, переводя взгляд с него на Злату и обратно, словно раздумывая.
— Сбывается?
Злата теперь смеется в голос. Ага, это скорее суеверие, несмотря на то что настоящая магия в их жизни появилась достаточно давно. Вот только такие вещи — именно суеверия и странные традиции — умирают очень медленно.
Вон, давно существует прогноз погоды, совершенно магический и потому удивительно и даже почти ужасающе точный, а суеверия никуда не делись, наоборот, словно крепче стали. Забавно.
— Не-а, это же не магия, так… самовнушение.
И Злата аккуратно кусает бутерброд. Сахар скрипит на зубах, но это то, что ей как раз и нравится. Детская приятная, почти случайная сладость. Иногда мама мазала слишком уж много масла, потому немного вязло во рту, а губы становились ужасно липкими. Но со свежим хлебом — самое то.
Сирил улыбается.
— Тогда после завтрака будем ставить елку.
Злата кусает снова, поражаясь тому, как же Сирил вцепился в саму эту идею с елкой. Наверное, потому, что он ее никогда не ставил. На самом деле ей думается, что он хотя бы немного, но увлечен ее миром, как она увлечена магией его мира.
Она никогда не задумывалась об этом раньше, но ведь это так логично.
— Ага, — она кивает и улыбается.
Дальше завтрак проходит в приятной тишине, потому что говорить и жевать не только неудобно, но и совершенно неприлично. Все снова в полном порядке, даже Лили, похоже, несколько повеселела: она закончила со своим завтраком из одного только сахара и медленно кружит под потолком, может, разминает крылья или наблюдает за ними.
Немного запоздало Злата вспоминает, что так и не нашла момента, чтобы извиниться, но решает, что оставит это на потом.
У нее еще есть время.
Глава XIII. Лучшая елка на свете
— Рубиновая Гостиная, Изумрудная Гостиная или Жемчужная Гостиная? — спрашивает ее Сирил.
Злата никогда не видела его прежде таким… вдохновленным. Пожалуй, это самое подходящее слово из всех возможных. Он улыбается ей, а глаза горят неподдельным интересом, они словно… слегка светятся. Или Злате только кажется.
Она не знала до этого, что может ощутить любовь к нему еще сильнее, но ее сердце отказывается биться тише и спокойнее. Какая же она, наверное, сейчас красная от смущения, но оторваться от лица Сирила нет никаких сил. Злата с трудом заставляет себя ответить, потому что хочется молчать и слушать только его.
— Разница только в их цвете? Красная, зеленая и… белая, верно?
Есть некоторая забавная логика в названиях, но при этом заставляющая ее внутри немного хихикать: дракон и драгоценности. Интересно, есть ли здесь Золотая Гостиная? Или просто какая-нибудь комната с соответствующим названием. Это бы насмешило ее еще больше, а, может, и восхитило, потому что должно быть красиво. Как бальный зал из «Красавицы и Чудовища».
