— А что, тот журналюга, уже ушел? — поменяла тему Фрэнсис.
— Ушел. — Ричард брезгливо поморщился. — Отвратный тип!
— А почему он вас пасет? — спросила Фрэнсис и тут же сама ответила: — Интересуется вашими подружками?
— Умница! — с усмешкой похвалил ее Ричард. — Пять баллов.
Фрэнсис почувствовала укол ревности. Нет, она точно рехнулась! Какого черта она ревнует?! У нее нет на это никакого права. А как же ее любовь к Тони? Ведь еще сутки назад она рыдала от обиды, что он ее бросил.
Они вышли на набережную, и Фрэнсис, стараясь прогнать неприятные мысли, спросила:
— А откуда этот журналист знает, где и когда вы будете?
— Во-первых, в этом ресторане я бываю довольно часто, ну а во-вторых, у прессы все схвачено. Наверняка подкупил кого-нибудь из обслуги…
— И часто вас преследуют?
— Чаще, чем хотелось бы, — сухо заметил он. — Ну ничего! Скоро я женюсь, и бульварная пресса утратит к моей персоне всяческий интерес.
— А я и не знала, что могу оказаться вам настолько полезной! — с ледяной улыбкой заметила Фрэнсис.
А про себя подумала: да, он ее использует! А чего она хотела? Таков договор. И ее никто не неволил.
Она сама подрядилась сыграть роль его жены. Только не надо переигрывать! И хотя Ричард Каслбери самый привлекательный мужчина из всех, кого ей довелось видеть на своем веку, главная опасность вовсе не в его обаянии, а в ее собственной слабости!
Нет, нужно взять себя в руки! А то она станет очередным трофеем этого искушенного сердцееда. Ричард вполголоса чертыхнулся, остановился и, схватив ее за плечи, развернул лицом к себе.
— В чем дело? — Она подняла на него удивленные глаза. — Что-то случилось?
— Ничего, — буркнул он и, наклонившись, залепил ей рот поцелуем.
На миг Фрэнсис утратила способность думать. Будь он груб, она бы сопротивлялась, но поцелуй был нежным, и, когда язык Ричарда с ласковой настойчивостью обвел контур ее губ, она разомкнула их и ответила на его поцелуй.
Казалось, время остановилось. Словно издалека доносился шум машин. Прохожие смотрели на них и улыбались, но Фрэнсис было все равно. Она полностью отдалась своим ощущениям.
А Ричард прижал ее к себе еще теснее, и поцелуй из нежного перешел в страстный. Фрэнсис тихонько застонала и, обвив его руками за шею, забыла обо всем на свете.
И вдруг все так же внезапно закончилось. Ричард поднял голову и, опустив руки, отступил на шаг, глядя на нее бесстрастным взглядом. И Фрэнсис с изумлением и обидой поняла, что этот поцелуй для него ровным счетом ничего не значит.
— Однако в настойчивости ему не откажешь, — покачав головой, заметил Ричард. — Всегда своего добьется!
Словно во сне Фрэнсис шагнула назад и, оперевшись на гранитный парапет набережной, почувствовала, что у нее дрожат колени.
— Не понимаю… О ком это вы?
— Я имею в виду Алекса Рауди. Журналиста, о котором только что рассказывал, — спокойно объяснил он. — Оказывается, он шел за нами. По-видимому, нежная сцена в плавучем ресторане не убедила его в серьезности моих намерений.
Фрэнсис показалось, что ее ударили в живот. Боже праведный! Она до сих пор ощущает вкус его губ, тепло его тела, биение его сердца. А это все только игра! А его нежность и страсть тоже подделка? Какая же она дура!
— Будем надеяться, что ваш экспромт с поцелуем на набережной его убедил, — нашлась она.
— Посмотрим… Впрочем, старина Алекс в любом случае оказал нам услугу. Теперь его братья по цеху оставят нас в покое.
— Вы полагаете? — Фрэнсис постаралась придать голосу равнодушно-любезный вид.
— Во всяком случае, на какое-то время. — Он пожал плечами. — Скоро я стану примерным супругом и перестану фигурировать в светской хронике.
— А куда делся этот ваш Алекс Рауди?
— Сел в такси и был таков. Кстати сказать, давайте последуем его примеру, — предложил он. — По-моему, сегодня свежим воздухом мы уже надышались.
Она молча кивнула.
— Фрэнсис, извините, если испугал вас, но у меня не было возможности вас предупредить.
— Прошу вас, только не надо извиняться! И объяснять ничего не надо. Уверяю вас, все в порядке.
— Правда? — Ричард бросил на нее пытливый взгляд. — Надеюсь, мой пыл не показался вам чрезмерным?
— Разве что самую малость! — с натянутой улыбкой ответила она. — Только не подумайте, будто я жалуюсь. Ведь в этом и состоит моя работа. И вы мне за нее платите. — И Фрэнсис развернулась, подняла повыше голову и, спрятав дрожащие руки в карманы, зашагала к стоянке такси.
Через две недели они поженились. Церемония прошла так быстро и так буднично, что, не окажись у Фрэнсис на пальце обручального кольца, она бы не поверила, что стала миссис Каслбери.
После инцидента на набережной она приняла решение воспринимать все как игру. Игру, у которой есть жесткие правила. И нарушать их она не имеет права.
Похоже, Ричард тоже принял такое решение: в такси по дороге домой он был тих и молчалив. И дома вел себя подчеркнуто вежливо. А в понедельник вечером, к несказанному удивлению Фрэнсис, вручил ей письменный договор.
— Надеюсь, это убедит вас в чистоте моих помыслов, — сказал он. — Прочтите и распишитесь.
Фрэнсис пробежала документ глазами и, увидев сумму, обомлела.
— У меня такое ощущение, словно я выиграла в лотерею. Вы более чем щедры.
— Я рад, что вы довольны, — с любезной улыбкой ответил Ричард. — Если вы заметили, пункта относительно сексуальных домогательств в договоре нет. Мой юрист и так лишился дара речи от изумления, когда я объяснил ему, какого рода документ мне нужен. Так что, боюсь, вам придется довольствоваться моим честным словом. — Он помолчал. — Фрэнсис, обязуюсь к вам не притрагиваться. Во всяком случае, без особой необходимости или вашего на то разрешения.
Фрэнсис смотрела на листок с текстом, и строчки расплывались у нее перед глазами.
— Придется поверить вам на слово, — пробормотала она.
Ричард оказался верен своему слову. Он старался избегать ее и вообще мало бывал дома. Постепенно Фрэнсис привыкла к новой жизни. Лето выдалось сухим и жарким, и большую часть дня она проводила в саду на крыше. Даже загорала в новом черном бикини. Часами читала, слушала музыку (у Ричарда оказалась отличная фонотека), занималась цветами…
Словом, Фрэнсис научилась существовать в новых условиях, а в глазах окружающих она жила полной жизнью. И только она одна знала, чего ей это стоило. Особенно по вечерам, когда в замке поворачивался ключ. Сердце у нее сжималось от потаенной боли, и она замыкалась в себе, делая вид, что до сих пор переживает предательство Тони и Кэти, хотя прекрасно знала, что это не так.
