же он занял позицию на небольшой площади у центрального входа.
Мне никто ничего не подавал, какой-то дед, проходя мимо, даже плюнул в мою сторону. У Роберта же дела шли на ура. Он суетливо бегал от одного прохожего к другому, иногда зачем-то тыкая в меня пальцем. Я сидел смирно, пока он не подбежал ко мне.
– Ну и улов… Драную собаку на угол посади, и то больше насобирает.
– Ты зачем пальцем на меня показывал? – спокойно спросил я.
– Да сегодня такая легенда была, что ты мой старший брат, больной на голову, а мне тебя содержать приходится, потому что родители пьют беспробудно.
– Лихо, хоть драму пиши.
– Пиши не пиши, а сколько надо я набрал.
И Роб поспешил обратно в сторону вокзала. По пути мы зашли в магазин промышленных товаров, где Роберт на всю мелочь набрал какого-то клея.
Мы спустились в подвал, Роб был сильно возбуждён, он рылся в тряпье и мусоре, пока не нашёл какую-то грязную кастрюлю. В неё он вылил весь клей, бережно сложив пустые тюбики в пустой целлофановый пакет. В эту же кастрюлю он что-то насыпал из кармана и, подобрав с пола деревянную палку, начал мешать содержимое. Он игриво поглядывал на меня, пританцовывал, словно варил какое-то шаманское зелье. Через некоторое время Роберт выбросил палку в сторону выхода и, не пролив ни капли, вылил из кастрюли получившуюся жидкость в пол-литровую бутылку. Он аккуратно поставил её на пол. Закурил сигарету, явно предвкушая удовольствие. Не докурив, он взял пакет с тюбиками и, выпустив туда сигаретный дым, вдохнул его вместе с парами клея. Меня заворожило всё предшествующее действо, поэтому я не отказался испытать на себе это сомнительное удовольствие. Закончив с ингаляциями, мы перешли к напиткам. Беспризорник достал откуда-то почти окаменевшие беляши в качестве закуски, но они не спасали от пойла Роберта-шамана. Это был тот же ужасный напиток, что и на моём вчерашнем посвящении.
Опьянев, Роберт рассказал, что с восьми лет блуждает. Началось всё с того, что он ушёл из дома и, заблудившись, питался на помойках, когда же полиция пыталась его поймать, ему удалось пролезть под забором и попасть на автовокзал, такой же, как и этот, там он спрятался в багажном отсеке автобуса. Автобус увёз его. После этого он попрошайничал и воровал где придётся. Точнее, на вокзалах, но на совершенно разных станциях. Он проворачивал свой трюк с багажным отсеком не менее пяти раз. Однажды его сильно избили такие же, как и он, вокзальные беспризорники. Но здесь он осел из-за Геры. В этом полузабытьи мы просидели много часов. Роб курил, дышал, пил, что-то несвязно рассказывал и, в конце концов, уснул.
Очнулся он резко, будто ни в чём ни бывало огляделся по сторонам и пошёл к выходу.
– Нам нужно встретить Геру, – сказал он и вышел, я последовал за ним.
Мы прошагали буквально несколько дворов, как увидели её, уже возвращающуюся домой. Дальнейшие действия продолжались на скрипящих ржавых качелях во дворе девятиэтажного длинного дома. Я плохо помню их. Мы пили, курили, кружились, качались, смеялись, пока не пошёл дождь.
Дождь лил холодный и сильный, но мой организм был настолько отравлен, что даже если бы на улице стояла хорошая погода, я бы предпочёл валяться на грязном матраце в подвале полуразрушенного здания. Пошатываясь от головокружения и тошноты, я брёл за Робертом в его притон. Он бормотал что-то всю дорогу, но я не понимал его слов. Рухнув на матрац, я совершенно выпал из реальности. Пламя свечей отбрасывало на стены блики, сливаясь с шумом дождя, это производило гипнотический эффект.
В моём полузабытьи появлялись и исчезали образы. То волк в огненной шкуре нёсся, сжигая дремучие леса и превращая их в электрификационные столбы, то ягуар бежал по руинам городов, и там, где он ступал, начинали расти деревья и появляться птицы. Когда один поглощал другого, всё исчезало, были лишь огненные блики на серых стенах. Заснув, я видел, как ягуар спокойно сел, и из лап его в землю начали стремительно врастать корни. Он закрыл глаза, и из его плеч и головы ввысь устремились ветви. Дерево это не прекращая росло. А вокруг дерева бегал огненный волк, тщетно стремясь его сжечь.
День девятнадцатый, 6 сентября
Утром я решил побродить немного по городу. Настроение было приятным. Вдумчиво-бестолковый какой-то настрой. На небе тяжёлые тучи были посечены золотом пробивающихся солнечных лучей. Было влажно, но достаточно тепло. Бредя по разбитому тротуару мимо какого-то административного здания, из намертво вкрученной болтами в асфальт корзинки я взял свежий выпуск местной газеты. «Родители, внимание!» – гласил заголовок одной из статей на первой странице. «Просмотрите сообщения в социальных сетях и на мобильных устройствах ваших детей. Доказан третий случай “управляемого” самоубийства в нашем городе…»
Я уже встречал это интересное словосочетание – «управляемое самоубийство», смысловая нагрузка позволяет сказать – дистанционное убийство, но, наверное, для журналиста именно самоубийство – более яркое слово. Это выражение относится к гремящему по всем городам символу детских самоубийств. Я уже неоднократно видел листовки, статьи, слышал радиовещания, призывающие остановить это безумие. Безумие под названием «Красная рыба».
«Красная рыба». Освещённая недавно во всех СМИ игра, даже распиаренная чёрным пиаром, под предлогом обратить внимание родителей на игры детей. Как будто это единственная опасная игра. Все люди заигрываются. Кто-то, как сын Ханта, в экстрим, кто-то в тусовки, становясь алкоголиком или наркоманом, кто-то под флагом благого протеста в защиту каких-нибудь прав, в борьбу за идеалы. Даже в любовь можно заиграться и, генерируя страдания, довести себя до помешательства или самоубийства.
В этой игре безликие кураторы постоянно навязывают тему самоубийства, подталкивают выполнять травмоопасные задания. И это ужасно. Но разве раньше не было самоубийств? Они были всегда. Суицидальных случаев не прибавилось, они объединились под общим флагом «Красной рыбы». И СМИ лишь привлекает своими сюжетами самоубийц.
Отвратительно, что эта группа смерти стала, не без помощи СМИ, щитом для дебильных родителей, которые потеряли своих детей. Очень просто свалить причины трагедии на безликую нематериальную сущность, на словосочетание. Никакие законы и никакие ограничения не помогут спасти людей от самоубийства, если жизнь не в состоянии предложить им более подходящий вариант.
Краснолицый, беззубый мужик, потерявший дочь, лёгшую под поезд, со стеклянными глазами в слезах проклинает создателей «Красной рыбы» и винит их во всём. И все ему сочувствуют, несмотря на то, что он трижды привлекался за сексуальное насилие над ребёнком, но был оправдан в связи с тем, что девочка отказывалась от своих
