началось массовое бегство колхозников. Почти одновременно из него вышли восемь промысловиков-охотников, которые после этого с семьями ушли в тайгу, к ним присоединились и еще три единоличника. Однако просто так отсиживаться в лесной чащобе «павловцы» не собирались.
Сколотив банду, частично основанную на родственных связях, они 22 ноября 1942 года напали на табор оленевода Хатырхайского прииска. Их трофеями стали двадцать оленей, принадлежавших прииску. На следующий день «отряд» совершил уже куда более дерзкую вылазку. Атаке подвергся участок «Крутой», где бандиты произвели подворный обыск и массовое изъятие оружия у населения. Попутно ими был ограблен местный магазин и взяты «пленные» – рабочие старательских бригад. В центре Хатырхайского прииска «павловцы» атаковали контору с целью грабежа золота и денег. Однако небольшой вооруженный отряд во главе с начальником прииска и парторгом организовали оборону.
Перестрелка длилась до поздней ночи. Бандиты уже в темноте взломали склад с продовольствием. Загрузив товарами 15 нарт, они отправили добычу в тайгу к месту нахождения своего табора. Перед уходом они подожгли радиостанцию, а выбежавшую оттуда безоружную женщину – врача местной приисковой больницы Каменскую – застрелили.
Так начинался грабеж приисков и террор мирных жителей бандой Павлова. В дальнейшем нападения на прииски следовали одно за другим. Только с одного прииска Хатырхай «бригада» Павлова вывезла семь тонн муки, разных промышленных товаров на сумму 10 310 рублей в золотом исчислении, угнала двадцать оленей, попутно ограбив все мирное население.
Милиция той местности бросила все силы на борьбу с бандой Павлова. Благодаря этому в феврале 1943 года со значительными потерями личного состава сотрудники НКВД сумели обезвредить банду.
Помимо банды Павлова, в 1941–1945 гг. в самом Якутске, а также в других районах страны удалось ликвидировать и ряд других бандформирований.
Важнейшей задачей для органов внутренних дел во время Великой Отечественной войны стала борьба с дезертирством. Надо признать, что дезертирство в эти годы было достаточно распространенным явлением. При этом одни дезертиры, сбежав с фронта, попадали в различные банды, другие – благополучно устраивались на работу и даже занимались «бизнесом».
При этом надо сказать, что именно село стало основным приютом для бежавших из армии солдат. Здесь народ жил проще, нежели в городе, документы у «вернувшихся с фронта» не проверяли, и односельчане верили в то, что их «отпустили» по состоянию здоровья. Разоблачение чаше всего наступало только после письменного сообщения командиров воинских частей о дезертирстве военнослужащего. Впрочем, если человеку удавалось затеряться в суматохе боя и только потом сбежать, был шанс попасть в графу «пропал без вести». В таком случае вероятность быть пойманным становилась еще меньше. Тут важно было успеть предупредить родственников до получения теми соответствующего извещения. Впрочем, бумаги эти, как правило, приходили с большим опозданием или вообще не приходили. Иногда у дезертира был шанс, что его воинская часть, скажем, попадет в окружение и погибнет, а документы сгорят или попадут к противнику. Тогда бы о бегстве солдата никто не узнавал.
Работа по розыску дезертиров и призыву новобранцев лежала на плечах районных военкоматов. Наибольшее число дезертиров с фронта было в 1941 году. Но в 1942 году власти, видимо, вздохнув после окончания битвы за Москву, всерьез «озаботились» судьбой тысяч сбежавших из армии бойцов. Но не каждого пойманного дезертира настигала суровая кара. Смертная казнь в отношении них применялась примерно в 8–10 % случаев. А у «уклонистов», то есть не явившихся в военкомат по повестке или иным способом избежавших призыва в армию, встать к стенке шансов было еще меньше. У большинства же появлялся второй шанс послужить Родине, но уже в штрафной роте. К высшей же мере наказания людей приговаривали только за неоднократное дезертирство и дезертирство, связанное с грабежами и другими тяжкими преступлениями. Из-за большого числа дезертиров у следственных органов не хватало времени на тщательное расследование каждого случая. Дела, как правило, велись поверхностно, данные о дезертирстве вписывались в протокол со слов обвиняемого без всякой проверки. Детали побега с фронта, местонахождение оружия и соучастники не всегда выявлялись.
Впрочем, и в крупных городах, несмотря на, казалось бы, строгие военные порядки, дезертирам удавалось не просто скрываться, а жить прямо у себя дома. Так, некто Шатков сбежал с фронта 28 ноября 1941 года и прибыл в родной город Горький, где без всякой прописки проживал со своей семьей. Задержан он был лишь 11 января 1942 года, опять же после получения сообщения командира части. Всего только за 1942 год в Горьковской области были выловлены и осуждены 4207 дезертиров, при этом многим другим удалось избежать наказания.
Статистика «отлова» дезертиров была более, чем внушительной. В июле – сентябре 1944 года по приказу Л.П. Берии органы НКВД, НКГБ, прокуратуры и Смерш провели масштабную операцию по выявлению дезертиров и уклонистов. В результате этой акции в 1944 году в Саратовской области было выловлено 5700 дезертиров, в Сталинградской – шесть тысяч дезертиров.
В результате проведения этой акции всего по стране были арестованы в обшей сложности 87 923 дезертира и еще 82 834 уклониста от службы. Из числа задержанных 104 343 человека были переданы в райвоенкоматы и пополнили ряды Красной Армии перед заключительным этапом Второй мировой войны.
Мнения и том, что всех выловленных дезертиров ожидало суровое наказание, – не всегда верно. Некоторые из них умудрялись избегать его по несколько раз. Вот один из многочисленных примеров. 31 декабря 1942 года уже шесть раз судимый вор, некий Г.В. Киселев был освобожден из тюрьмы и направлен в воинскую часть, откуда очень быстро дезертировал. 30 августа 1943 года его снова арестовали, осудили еще на десять лет и снова отправили «искупать вину» в Красную Армию. И опять Киселев оттуда сбежал и продолжил заниматься грабежами и кражами. 10 октября того же 1943 года он был арестован снова, но и на этот раз сумел дезертировать. И только в стычке с милицией при очередном ограблении данный преступник был убит.
Всего за весь период Великой Отечественной войны из рядов Красной Армии, по разным оценкам, убежали от 1,7 до 2,5 млн человек, включая перебежчиков к противнику. При этом по статье «за дезертирство» были осуждены только 376,3 тыс. человек, а 212,4 тыс. из числа дезертиров, объявленных в розыск, найти и наказать так и не удалось.
К особой категории в годы Великой Отечественной войны относились лица, совершавшие преступления в экономической области. Трудности с продовольствием, карточная система породили новые виды преступлений, такие как кражи и сбыт по спекулятивным ценам продовольственных карточек, хищения продовольствия со складов, из магазинов и столовых, сбыт и скупка золота, драгоценностей, контрабандных товаров. Основной контингент арестованных по статьям «спекуляция» и «хищение
