соцсобственности» составляли работники торгово-снабженческих организаций, магазинов, складов, баз и столовых.
Борьбу с этими людьми вели сотрудники отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС), которые проводили внезапные проверки торговых организаций и столовых, контролировали работу вахтерско-сторожевой службы, следили за порядком на крупных предприятиях, обеспечивали сохранность и строжайшее распределение продовольственных и промтоварных карточек, выслеживали и задерживали с поличным спекулянтов.
Законодательная основа этих действий была разработана еще в 30-е годы. Уже тогда, в отличие от обычной кражи, за которую можно было отделаться и условным сроком, хищение соцсобственности (фактически госсобственности) согласно Постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года каралось лишением свободы на срок до десяти лет с конфискацией. В блатной среде это постановление именовали «Указ 7–8».
С переходом страны на военные рельсы, хищения материальных средств происходили и в армии. Поэтому 3 марта 1942 года Госкомитет обороны СССР принял секретное постановление № 1379сс «Об охране военного имущества Красной Армии в военное время». Согласно ему, за хищение оружия, продовольствия, обмундирования, снаряжения, горючего и т. п., а также за его умышленную порчу устанавливалась высшая мера наказания – расстрел с конфискацией всего имущества преступника. За «разбазаривание», т. е. недостаточно строгий учет и пропажу военного имущества, полагалось давать не менее пяти лет лишения свободы.
Одним из факторов, определявших значение и формы борьбы с экономической преступностью в СССР, выступала высочайшая степень огосударствленности советской экономики. В силу этого преступления в хозяйственной сфере либо иные антиобщественные деяния экономической направленности нередко имели признаки должностного злоупотребления, характеризовались определенной политической составляющей. В свою очередь, сугубо должностные преступления наряду с противоправностью самого деяния нередко сопровождались ощутимым экономическим ущербом.
В связи с этим приходится отметить проявление в советском государственном аппарате в условиях неблагоприятной обстановки на фронте тревожных тенденций. Так, отмечались факты, когда при приближении противника часть ответственных работников «пускалась в бега», покидая на произвол судьбы возглавляемые участки, имущество и подчиненных. В этом плане весьма характерна ситуация, сложившаяся 16–17 октября 1941 года в Москве, где в условиях эвакуации началась массовая паника. Она охватила не только рядовых жителей столицы, но и руководящее звено города. Так, только 16 октября из Москвы бежало 779 руководящих работников.
Чрезмерная «пугливость», проявленная частью советского руководства, нередко сопровождалась различными формами шкурничества, наносившего нашей стране наряду с дискредитацией власти ощутимый экономический ущерб. Дело в том, что каждый из этих работников старался вывезти с собой все наиболее ценное. Кроме того, бегство таких руководителей создавало благоприятную почву для массовых хищений ценностей на местах.
Например, в сентябре 1941 года, когда противник стал угрожать захватом Ленинграда, «…часть руководителей предприятий поддалась паническим настроениям и проявила «эгоистический интерес», выразившийся в стремлении «использовать государственные средства в личных целях»… сам факт того, что 5 сентября 1941 года, когда ожидался штурм города, бюро ГК ВКП(б) сочло необходимым принять специальное постановление «Об усилении финансового контроля за расходованием государственных средств и материальных ценностей», говорит о многом… В документе, в частности, говорилось: «…в последнее время имеют место случаи незаконных выплат из соцбытфонда и других источников на лечение, компенсации за неиспользованный отпуск; выплаты за «сверхурочные работы» в воскресные дни руководящим работникам аппарата; производство расходов на эвакуацию семей под видом служебных командировок; грубейшие нарушения финансовой дисциплины, приводящие к прямому использованию государственных средств в личных целях; бесхозяйственное расходование средств по эвакуации и консервации предприятий и организаций; несвоевременная сдача наличных денег в кассы банков; рост растрат и хищений в торгующих организациях; составление фиктивных сделок и операций и ряд других антигосударственных действий. Больше того, отдельные работники, рассчитывая на ослабление финансового контроля в условиях военной обстановки, встали на путь обмана государства, воровства и расхищения государственных средств…»
Тревожные симптомы проявились в ходе панической эвакуации части представителей руководящего звена страны из Москвы, когда «бежавшие похитили материальных ценностей и денег на сумму около 1,5 млн руб., разбазарили имущество на сумму более 1 млн руб., угнали 100 легковых и грузовых машин». Таким образом, можно заключить, что и в условиях войны задачи защиты экономических ресурсов страны от посягательств со стороны недобросовестных представителей государственного аппарата, хозяйственников не потеряли своей актуальности. В значительной степени осуществление этих задач возлагалось на службу по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС).
Особое значение и остроту деятельность ОБХСС приобрела в окруженном гитлеровцами Ленинграде. В условиях жесточайшей ограниченности ресурсов жизнеобеспечения корыстные махинации ряда должностных лиц заметно ухудшали и без того крайне тяжелое положение горожан. Остроту ситуации повышало то, что в блокадном городе действия расхитителей угрожали множеству ленинградцев, большинство из которых находились в стадии крайнего истощения, в буквальном смысле перспективой мучительной смерти от голода и лишений.
О неблагополучном положении в деле обеспечения сохранности и распределения продовольствия свидетельствует ряд источников. Весьма характерно в этом плане содержание писем из сражающегося города: «Паек нам полагается хороший, но дело в том, что в столовой крадут много». «Есть люди, которые голода не ощущали и сейчас с жиру бесятся. Посмотреть на продавщицу любого магазина, на руке у нее часы золотые. На другой – браслет, золотые кольца». Каждая кухарка, работающая в столовой, имеет теперь золото. «Хорошо живут те, кто в столовых, в магазинах, на хлебозаводах работают, а нам приходится много времени тратить, чтобы получить мизерное количество пищи. А когда видишь наглость сытого персонала столовой – становится очень тяжело». «Прожить трудно. … Хотя некоторые живут хорошо и войны не чувствуют. Особенно везет евреям, уселись в магазины и столовые, где не только жрут и крадут продукты. Они имеют возможность посылать своим эвакуированным семьям по несколько тысяч в месяц». «Есть люди, которые живут хорошо и наживаются на чужом горе. Это воры и продавцы столовых и лавок, а честные, нужные работники гибнут».
В складывающейся ситуации возрастало значение службы БХСС, ее действий по пресечению расхищения продовольствия, мошенничества, спекуляции. О масштабах и интенсивности работы на этом направлении свидетельствуют данные отчетов управления НКВД по Ленинградской области и городу Ленинграду за осень 1941-го – 1943 годы: были разоблачены: хищническая группа на хлебозаводе и в торговой сети в количестве 8 человек (грузчики, шофера, заведующие хлебобулочными магазинами); преступная группа в системе треста столовых и ресторанов Ленинграда в составе 6 человек; спекулятивная группа в столовой № 10 Василеостровского района в составе 5 человек.
Управление НКВД 10 июня 1942 года сообщало о том, что «за последнее время арестовано несколько преступных групп, которые, используя поддельные и похищенные продовольственные талоны, расхищали хлеб и другие продукты.
В августе 1942 года к уголовной ответственности были привлечены 8 человек во главе с заведующим детским садом завода имени Воскова. В
