и, не отпуская, смотрит прямо в глаза. Я ожидаю, что старик схватит меня, затем как-нибудь сообщит Аиду о том, что я сбежала, но он лишь зачарованно взирает на меня, не выражая никаких эмоций.
— Славный цветок Аида… — его шепот еле слышим. — Зелень Елисейских полей в ее глазах.
Я не понимаю, с кем он говорит. Хоть его безумный взгляд не отрывается от меня, он как будто говорит в пустоту. Или сам с собой. И это пугает до мурашек.
— Можно мне уйти? — прошу я, едва шевеля губами, не надеясь, что он даст мне сделать это.
Глаза старика напоминают орлиные. Маленький зрачок зорко высматривает любое мое движение, и я бы увидела ярко-голубые радужки, если бы не та пелена, которая окутала их белым покрывалом. Старик молчит, затем улыбается. Но эта улыбка не добавляет доброты его лицу, лишь делает его еще более безумным.
— Цветок не может сбежать с земель, на которых вырос. Здесь его корни… — загадочно произносит незнакомец.
Я не успеваю спросить, что это значит, как остаюсь одна. Старик исчезает, будто его никогда и не было. А я оглядываюсь и вновь пускаюсь бежать. Мне некогда задумываться над его словами и странным исчезновением. Он отпустил меня, это главное. Вот я уже ощущаю, как ступени под моими ногами становятся шершавыми, а в воздухе появляется запах сырости. Чувствую, что я уже почти на месте. Неужели у меня все получилось? Но как только я об этом думаю, за спиной раздается шипение:
— Отдай мне его!
Старуха подкралась ко мне сзади. Ее седые редкие волосы спутанными прядями падают на лохмотья, в которые завернута незнакомка. Лица практически не видно. Скрюченные пальцы тянутся ко мне, а беззубый рот открывается в неистовом крике:
— Отдай мне его! — громче восклицает она, а я не могу сдвинуться с места. Все мое сознание вопит, что нужно уносить ноги, но они будто приросли к полу.
— Кого «его»? Что вам надо? — кричу я, безуспешно пытаясь вырваться из невидимых пут.
— Твое дитя! — шипит змеей ведьма и подходит ближе.
— Нет у меня никакого дитя! Отпусти, старая карга! — кричу я не сдерживаясь. Здесь все сошли с ума! И я сойду, если немедленно не уберусь отсюда! Я не могу здесь находиться больше ни секунды!
— Ты отдашь мне его, правда? — жалобно спрашивает старуха, и я необдуманно киваю. Ее резкая смена настроения пугает еще больше. Она видит мое согласие, и безумный смех разливается по всему коридору, спрыгивает по ступеням, словно мячик.
Волосы на голове становятся дыбом от этого звука, но у меня наконец-то получается вырваться. А может, старуха просто решила отпустить меня?
Я срываюсь с места и без оглядки бегу по пологому спуску. Но оступаюсь. Падаю и качусь вниз, слыша, как рвется мое платье, а тело пронизывает жуткая боль, словно в каждую клеточку впиваются мириады острых игл. Последним мои уши настигает хруст ломающихся костей.
Глава 10
Мое тело ноет от боли, но я заставляю себя подняться. Чувствую, что все вот-вот закончится. Силы на исходе, а каждый шаг отдает болью, но я продолжаю идти. Передо мной предстает еще одна дверь. Она поменьше, чем та, что встречалась ранее, но я понимаю, что достигла цели. Это вход в тот зал, через который я попала в замок. Именно через нее Ирида повела меня наверх, а значит, я практически выбралась. Осталась самая малость. Последний рывок.
Я делаю несколько несмелых шагов и приоткрываю створки. Петли еле слышно скрипят, но, кажется, звук разносится на несколько этажей выше. Оглядываюсь в страхе, что меня засекли, но нет, я по-прежнему в полном одиночестве. Чувство странного притяжения крепнет, практически оглушает. И я делаю шаг внутрь.
В помещении слишком темно. Плотная тягучая темнота, которую не в силах разогнать даже чаши с огнем, обволакивает меня. Она живая и как будто дышит. Пульсирует вокруг, вторя моему бешеному сердцебиению. Что это? Какой-то церемониальный зал, в котором любая сущность тонет во власти тьмы? Она здесь хозяйка, и ей хочется прощупать гостью на прочность.
Я слышу странное шипение, как если бы разворошила ногами клубок змей. Но упрямо иду туда, где виднеется выход. Это точно он, я чувствую! Серая дымка в форме овала тянется от пола до самого каменного потолка. Она мерцает неоднородным зеркалом, словно за ней водопад. Ускоряю шаг. Вот она, моя новая жизнь, я выбралась! Я смогла!
Но как только я прикасаюсь к выходу, который идет рябью под моими пальцами, чудовище сбивает меня с ног.
Лязг зубов, разрезающий воздух возле моего уха, словно сабля, дикий необузданный рык. И вот я лечу на пол. Надо мной нависает жуткая оскаленная морда. Я срываюсь на крик. Горло начинает саднить, но тварь крепче впивается в меня когтями, не позволяя подняться. Тяжелой лапой прижимает к полу. Под его весом становится почти невозможно вдохнуть. Дыхание зверя забивает мои ноздри зловонием. Я узнала его. Это тот самый трехглавый пес из моего сна. Сейчас его слюна начнет капать на мою кожу, прожигая ее словно кислотой. Но я ничего не чувствую. Только когти, как острые стальные прутья царапающие мое хрупкое тело. Платье порвалось, не сумев защитить меня от его смертоносного оружия.
— Не трогай меня! — слова вылетают вперемешку с воплями, но пес не реагирует. Я чувствую его звериную радость. Он загнал кролика, пытающегося убежать, и ликует. Смотрит на меня своими желтыми горящими глазами и растягивает момент победы.
— Оставь меня! Не трогай! Не трогай! — не унимаюсь я. Истерика накрывает с головой. Я кусаю животное за лапу. Оно рычит и готово сомкнуть свои челюсти на моей шее. Сорванные связки пропускают только хрип. Я зажмуриваюсь и жду смерти, но слышу голос:
— Это было смело, не так ли, Цербер?
Не открывая глаз, я узнаю бархатистый голос. По моему лицу катятся слезы. Соль опаляет царапины на щеках, но я не могу остановиться. Слышу мягкое урчание и чувствую, как тяжесть с моего тела уходит. Чудище слезло, будто бы и не нападало вовсе, а лишь по-доброму игралось со мной. И я решилась открыть глаза.
Аид стоит возле меня и гладит пса по вздыбленной шерсти. Мужчина одет в стильный деловой костюм. Белая рубашка оттеняет смуглый треугольник кожи возле шеи, а взгляд устремлен на меня. Я бы подумала, что передо мной бизнесмен, а не князь подземного царства, но корона на его голове сделана из костей, а это не оставляет места для сомнений. Его настроение трудно понять,
