беспокойство.
– Я так плохо выгляжу? – усмехнувшись, уточнила Кэйт.
– Нет, наоборот. – Долорес подошла ближе и выпалила, глядя ей в лицо: – Я видела, как Клэйтон вышел вчера из твоей комнаты.
Кэтрин смутилась, словно ее поймали на чем-то непристойном.
– Он занес рукопись. – пробормотала она. – Когда я зашла в спальню, Тернер уже был здесь.
– Представляю, как ты напугалась. Иногда Клэй бывает таким бестактным, – взгляд Лори заметно потеплел. – Я с ним поговорю.
– Нет, мы уже все обсудили, – возразила Кэйт.
– Держи, тебе это точно подойдет, – выудив из шкафа лимонный шелковый костюм с широкими шортами и свободной рубашкой, уверенно заявила Долорес. От резкой смены темы Кэтрин слегка растерялась. На Лори, кстати, был одет почти такой же комплект, но лазурного оттенка и с более короткими шортами.
– Спасибо. Мне нравится. У тебя отличный вкус, а я, знаешь ли, не знаток в моде.
Долорес беспечно рассмеялась и, сунув вешалку с одеждой в руки Кэтрин, легкой походкой направилась к прикроватному столику. Кэйт догадалась, что именно привлекло ее внимание. Черновик «Инстинкта». Присев на край постели, Лори взяла тетрадь в руки и трепетно провела пальцами по обложке. На лице девушки появилось задумчивое выражение, губы дрогнули в печальной улыбке. Кэйт замерла, почувствовав, что услышит сейчас что-то важное.
– Ты знаешь, я первая ее прочитала, – безжизненным тоном проговорила Лори.
– Вы так давно знакомы? – удивилась Кэтрин.
– Да. Очень давно. Целую вечность, Кэти.
– Когда опубликовали первую книгу Роберта, тебе было пятнадцать, – мысленно подсчитав даты, Кэйт в замешательстве взглянула на девушку.
– Четырнадцать, – поправила Долорес, не сводя взгляда с потертой обложки. – Прежде чем решиться отправить рукопись в издательство, он показал ее мне.
– Это очень смело, учитывая твой хмм… юный возраст. И каким был твой вердикт? – не удержалась от любопытства Кэтрин. На самом деле с каждым словом Лори вопросов возникало все больше.
– Честно? – взглянув в обескураженное лицо Кэйт, Долорес открыто улыбнулась. – Я накричала на него, сказала, что он больной псих, и запретила приближаться к моему дому.
Кэтрин понимающе фыркнула. Реакция вполне адекватная. Непонятно, на что рассчитывал Роберт, предлагая оценить рукопись про серийных убийц четырнадцатилетней девочке.
– Он расстроился?
– Наверное, – пожала плечами Лори. – По нему не поймешь. Роб всегда был таким… – она сбилась, не сумев подобрать подходящее определение. – Понимаешь, я никогда не видела его грустным или задумчивым. Роб всегда улыбался, отпускал остроумные шуточки, смешил меня до слез. Весёлый, обаятельный, умный, порой наивный и легкомысленный, но в тоже время невероятно добрый, щедрый и искренний. Любые, даже самые серьезные темы, он обсуждал с ноткой юмора, заставляя улыбаться всех вокруг себя. Теперь ты представляешь, какой шок я испытала, прочитав его рукопись?
– Я бы тоже удивилась.
– Представляла его другим?
– Совершенно, – усмехнулась Кэйт, вспомнив, сколько гипотез разбилось за последние сутки… и продолжают разбиваться до сих пор.
– Мы так хохотали, читая все эти байки, что распространяли про него в сети, – поделилась Лори. – Хотя признаю, Роб сам дал повод для раздувания сплетен.
– Роберт Миллер – это же не настоящее имя?
– Конечно, – кивнула Лори. – Иначе какой смысл во всей этой секретности?
– Настоящее ты мне не скажешь? – ни на что не надеясь, спросила Кэтрин.
– Прости, не могу.
Кэтрин не стала настаивать, понимая бесполезность этой затеи.
– Тебе не за что извиняться.
– Дело не в тебе, Кэти, – все-таки пояснила Лори. – Я уверена, что ты бы не стала болтать.
– Расскажешь, как вы познакомились? – сменив неловкую тему, Кэйт вернулась к более актуальным вопросам.
– Мне было чуть больше тринадцати, когда Роб впервые со мной заговорил. Он состоял в студенческом волонтерском движении, оказывающем психологическую помощь раковым больным и их семьям. – Лори прервалась, прочистила горло и продолжила: – Моя мама нуждалась в такой помощи.
– Мне очень жаль, – искренне выдохнула Кэйт.
– Да, это было сложное время, – лицо Лори омрачилось тягостными воспоминаниями. У Кэтрин их тоже было достаточно, поэтому она хорошо ее понимала. – У мамы был хронический лейкоз. Этот вид рака не убивал быстро. Она уходила медленно и тяжело. Я не знала, что мне делать, как помочь.
– А отец? – мягко уточнила Кэйт.
– Нет и никогда не было, – передернула плечами Лори. – Я до безумия боялась остаться одна, Кэти. В тринадцать лет оказаться в приюте – это участь, которую врагу не пожелаешь. Я была на грани отчаянья, и именно Роб помог мне справиться. Его оптимизм, вера в лучшее и согревающая улыбка. Он всегда находил правильные слова, чтобы сделать нашу с мамой жизнь чуточку лучше и светлей.
– Роберт учился на психолога? – закрыв шкаф, Кэтрин прислонилась к нему спиной.
– Психолога-криминалиста, – поправила Лори. – Закономерный выбор профессии. Согласна?
– Да, я так и думала. Хоть в чем-то угадала, – улыбнулась Кэйт. – И то не полностью.
– У Роберта особый дар, Кэти. Это даже не талант и не наработанный навык. Этому нельзя обучить. Это или есть или нет… – загадочно проговорила Долорес, теребя пальцами корешок рукописи.
– Что ты имеешь в виду?
– Он чувствует людей, видит их насквозь. Роб обладает способностью проникать в чужие мысли и просматривать их, как свои. Иногда это жутко, потому что от него ничего нельзя утаить. Роб мог бы стать первоклассным профайлером, но выбрал писательство. И я этому безумно рада.
– Почему? Что плохого в работе профайлера?
– Ничего, но психов и маньяков ему хватало в его книгах. Там они хотя бы вымышленные.
– Это точно. Значит, потом ты пересмотрела свое отношение к рукописи?
– Да, но сначала прочитала несколько книг схожего жанра.
– И к какому выводу пришла?
– Я поняла, что Роб – лучший, – с чувством прошептала Лори. – Поэтому я до сих пор здесь и останусь с ним до конца.
Это прозвучало так трогательно и невыносимо печально. Кэтрин отвела глаза, ощутив болезненный укол в сердце. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ни к кому в этом мире.
Единственный случай, когда Кэйт полностью посвятила себя уходу за безнадёжно больным человеком, стоил ей двух загубленных лет жизни и закончился нервным срывом.
Кэтрин заканчивала первый курс, когда у ее бабушки, Ванды Коллинз, случился обширный инсульт. Медицинская страховка не покрывала расходы ни на реабилитацию, ни на дорогостоящие препараты. Помимо беспутного папаши Кэйт, у Ванды был еще один сын, но он категорически отказался помочь с оплатой счетов, сославшись на троих детей, которых ему тоже нужно «кормить и одевать». В довесок дядя с упреком добавил, что Кэтрин должно быть стыдно просить у него денег, так как она больше всех обязана Ванде за годы сытой жизни и крышу над головой. «Теперь твой черед о ней позаботиться. До твоего появления у мамы не было проблем со здоровьем. Это ты со своими выходками довела ее до инсульта». Какие такие выходки он имел в виду, Кэйт так и не поняла, но спорить не стала. В чем-то она была с ним согласна. Бабушка действительно сделала для нее очень многое.
В больнице частично парализованную старушку продержали недолго. Провели необходимое лечение и выписали домой. После этого и начался кошмар.
Бабушка передвигалась на инвалидной коляске, но сама себя обслуживать не могла. Про сиделку можно было смело забыть, потому что пенсии едва хватало на еду. Кэйт пришлось бросить учебу и пойти
