Около часа они обсуждали план кампании, целью которой было провести процесс по делу об убийстве с максимальной видимостью законности, дабы удовлетворить жителей Шинн-Корнерс и постепенно выветрить из них мятежные настроения.
— Вы должны вести обвинение энергично, Феррис, — наставлял судья Шинн, — а ты, Энди, должен так же добросовестно защищать подсудимого. Мы находимся в положении рефери и двух боксеров, заранее договаривающихся об исходе поединка. Все должно выглядеть вполне достоверно — со спорами между обвинителем и защитником, протестами, принимаемыми или отклоняемыми судьей, перерывами в слушании и так далее. В то же время я хочу, чтобы в протоколе было зафиксировано как можно больше нарушений правил. Наша цель — совершить максимум посягательств на права обвиняемого, чтобы в итоге защитить их. На данной стадии защита прав Ковальчика важнее установления его виновности или невиновности.
— Полагаю, — осведомился Эдамс, — Ковальчик впоследствии не сможет выйти сухим из воды на основании двойной подсудности по одному обвинению?
— Нет, Феррис, — ответил судья Шинн. — Если это жюри признает его виновным — что, разумеется, и произойдет, — он сам захочет, чтобы процесс объявили недействительным, дабы получить шанс признания себя невиновным в настоящем суде. А если каким-то чудом Шинн-Корнерс оправдает его, у нас будет протокол всего фарса со всеми ошибками и нарушениями, чтобы доказать его незаконность. В любом случае права Ковальчика будут защищены.
— Надеюсь, — мрачно произнес внучатый племянник Фанни Эдамс. — Потому что, на мой взгляд, сукин сын виновен, как польский ад, место в котором ему обеспечено.
Старый Энди Уэбстер покачал головой:
— Просто невероятно! Ни за что на свете не пропустил бы такое!
Он и Эдамс торжественно засвидетельствовали подписи судьи Шинна и Джонни на документах, касающихся «продажи» дома и десяти акров земли, после чего трое юристов удалились: Эдамс — циркулировать среди жителей деревни, дыша прокурорским жаром, а судья Шинн — сопровождать Энди Уэбстера в церковный подвал для беседы с «клиентом».
Джонни отправился в постель, считая, что в мужчине, спящем в вертикальном положении, есть нечто недостойное.
* * *
Ощущение сонливости сохранялось весь понедельник. Джонни боролся с дремотой, начиная с похода рано утром в ратушу с секретарем корпорации Берни Хэкеттом для оформления сделки.
Хьюб Хемас подъехал к маленькому зданию, когда Хэкетт старательно делал запись в гроссбухе. Судья Шинн позвонил председателю совета во время завтрака, объяснив ему цель сделки.
— Если мы будем судить обвиняемого в Шинн-Корнерс специальным судом, санкционированным губернатором Фордом, Хьюб, то мы должны следить за строгим соблюдением правил. Ты уточнил список присяжных?
— Да, — ответил Хьюб. — Меня беспокоит то, что никак не набираются двенадцать человек, как того требует закон.
— В том-то и дело.
— Но владение недвижимостью не делает человека пригодным для того, чтобы входить в жюри, — заметил Хемас. — Он должен иметь право голоса в штате.
Джонни ощутил неприятный озноб. Хемас даже не смотрел на него, словно он был одним из складных стульев.
— Это верно, — согласился судья Шинн. — Ты, безусловно, знаешь закон, Хьюб. Но нам придется нарушить правило. На правах судьи я разрешу включить в жюри моего кузена. В конце концов, это особый процесс.
— Может быть, лучше привлечь Эрла Скотта? — пробормотал председатель совета.
— Может быть, — кивнул судья. — Только наличие среди присяжных хронического инвалида, не покидавшего дом пять лет, будет не слишком хорошо выглядеть в протоколе.
Хемас задумался.
— Пожалуй, вы правы, судья. Но мистер Шинн не является избирателем в этом штате и даже жителем деревни. Может быть, Сара Избел…
— Правильно, Хьюб! — подхватил судья, изображая облегчение. — Совсем забыл о Саре. Но если мы включим ее, то потеряем Мерта. Хотя, если тебе кажется, что Мерт не станет возражать…
Берни Хэкетт сплюнул в плевательницу у его ног.
— Как бы не так! Он начнет брыкаться почище племенного быка Орвилла!
— А нам нужны двенадцать присяжных, Хьюб. Минимум двенадцать. — Судья нахмурился. — Что лучше — ввести одного присяжного по особому распоряжению или рисковать, что Верховный суд сочтет процесс недействительным?
— Черт бы побрал этого Хоузи Леммона! — выругался Хемас.
— Конечно, если мы сумеем заставить старика Леммона передумать, проблема будет решена.
— Не сможем. Вчера поздно вечером я был на холме, но даже не застал Хоузи дома. Он где-то шляется… Мистер Шинн, — внезапно обратился Хьюб к Джонни, — я слышал, вы вчера говорили с бродягой?
Джонни вздрогнул от неожиданности:
— Да, мистер Хемас, говорил.
— Это было по моему предложению, Хьюб, — вмешался судья, к облегчению Джонни. — Мистер Шинн приобрел колоссальный опыт с преступниками в армии. Я хотел посмотреть, не заставит ли он Ковальчика признаться.
— Ни в чем он не признается. — Хэкетт снова сплюнул. — Мерт Избел говорит, что он наплел вам какую-то невероятную историю, — продолжал Хемас.
Джонни изобразил усмешку.
— Мне удалось поймать заключенного на лжи, мистер Хемас.
— Насчет дров?
— Верно.
Хемас поджал губы.
— Полагаю, судья, у нас нет выбора. — С этими словами он вышел из ратуши, сел в автомобиль и уехал.
Берни Хэкетт удалился в заднюю комнату запереть свой гроссбух.
— Ты включен, — тихо сказал судья.
Джонни с трудом сдерживал зевоту.
* * *
Следующим утром, в самом начале десятого, окружной коронер Барнуэлл приехал из Кадбери в автомобиле, за рулем которого сидел рыжеволосый субъект с веснушчатой физиономией и блуждающим взглядом.
— Господи, это же Ашер Пиг из «Таймс-пресс»! — трагическим голосом произнес судья Шинн. — Теперь мы попались! Ох уж этот Барнуэлл! Пошли, покуда Пигу не досталось!
Машину на перекрестке окружали вооруженные люди. Судья замахал руками:
— Привет, Аш! Барнуэлл, я должен поговорить с вами.
Редактор газеты «Таймс-пресс», выходящей в Кадбери, усмехнулся, стоя рядом с автомобилем.
— Все о'кей, ребята, — обратился он к собравшимся. — У меня при себе только блокнот и карандаш. — Ашер Пиг помахал Джонни, у которого брал интервью неделю назад.
— Вы потеряли последние остатки ума, Барнуэлл, — сердито сказал коронеру судья Шинн. — По-моему, я ясно объяснил вам по телефону. Почему вы все разболтали, да еще Ашеру Пигу?
— Я ничего не рассказывал Пигу, — ответил коронер. — Напротив, это он рассказал мне. Пиг услышал что-то от дока Кушмена или Сая Муди. Сельская газета автоматически сообщает о чьей-либо смерти — для нее это одна из важнейших тем. Пиг стал меня расспрашивать, и я решил: лучше привезти его с собой, чем позволять ему бегать вокруг без присмотра. Вы же не могли надеяться вечно хранить это в тайне от газет?
— Теперь уже не могу. Ну и что мы ему скажем?
— Если хотите моего совета, — вмешался Джонни, — доверьтесь Пигу. Он, так или иначе, все разнюхает. К тому же он редактирует еженедельную газету, которая выходит по четвергам. Сегодня только понедельник — к четвергу все будет кончено. Нужно только уговорить Пига не сообщать новости по телеграфу, а это не проблема, если ему нужна сенсация.
Судья Шинн убедил Хьюба Хемаса, что присутствие прессы — неизбежное зло, и поспешно увел Пига от жителей деревни, которые, казалось, его очаровали.
— Кто кому объявил войну, и кого застрелили? — спрашивал редактор. — Что здесь происходит, судья?
— Всему свое время, Ашер, — успокаивающе произнес судья Шинн. — Как Римембер?
— Цветет. Слушайте, не пытайтесь меня одурачить! В Шинн-Корнерс что-то прогнило, и я не уеду, пока не узнаю, что именно.
Когда Пиг увидел старого Энди Уэбстера в доме судьи, его красноватые глаза расширились.
— Если вас удалось оторвать от ваших хризантем, значит, дело серьезное. Выкладывайте.
— Расскажи ему, Джонни, — вздохнул судья Шинн.
Джонни повиновался. Пиг слушал в настороженном молчании. Раньше он был репортером в большом городе, потом обосновался в Кадбери, женился на Римембер Бэгли, издававшей местный еженедельник, и взял на себя редакторские обязанности. Во время монолога Джонни Пиг посматривал на двух стариков, словно подозревая, что его разыгрывают, но потом его глаза радостно блеснули.
— Везунчик Пиг! — воскликнул он. — Вот это история! Вы имеете в виду, что, если я попытаюсь покинуть Шинн-Корнерс теперь, Римембер придется извлекать дробь из моей задницы? Они не шутят? Но я все-таки попробую.
Джонни остановил его:
— Ну и что вы сейчас можете сделать со своей историей? Пожертвовать ее Ассошиэйтед Пресс? Слушайте, Пиг, мы в ваших руках. До четверга вы все равно не сможете воспользоваться информацией. Почему бы вам не остаться с нами и не освещать процесс?
