— Мне так нравится наблюдать, как открывается твой милый ротик, и ты поглощаешь блинчики, измазанные сгущенкой. Это возбуждает! Поверь!
Он развязал меня и отвел на диван. Они сидел, я лежала у него на коленях, и мы смотрели «Девять с половиной недель». Я обожаю фильм, главных героев. Но я всегда помнила, как плохо закончился роман для главной героини. Неужели, меня ждет такая же участь?
— Тебе нравится? — Спросил нежно Никлас и взглянул на часы. — Вот и звонок. — Ник аккуратно встал и отправился открывать дверь.
Я сидела на диване в полусонном состоянии, когда моих коленей коснулись ледяные руки. Я огляделась. В комнате стало многолюдно. Кроме Ника здесь были ещё трое мужчин. Молодые, симпатичные, всем чуть за двадцать.
— А она куколка, — мужчина с серыми пронзительными стянул с себя майку и положил мою руку себе на грудь. — Я Сэт. — Сильная рука Сэта метнулась к моим ногам и тут же пошла по пути внутреннего бедра наверх. Его пальцы потрогали кожу между резинкой от чулок и стрингами. А затем сильные руки приподняли меня с дивана, и я увидела, что они принадлежали другому мужчине — с карими глазами. И руки Сэта стянули с меня трусики. — Они нам сегодня не понадобятся, — улыбнулся русоволосый мужчина и наклонился к моим губам. Одаривая меня замечательно нежным ласковым поцелуем.
Я с удивлением гладила шёлковую кожу его груди и искала глазами Ника, но он прятал глаза.
Глава 5. Щупальца прошлого
Щупальца прошлого
Андрей
Андрей метался вокруг стола. Ему казалось, он раненный хищник запертый нерадивым дрессировщиком в узкой клетке. Он задыхался, ему было нечем дышать. Казалось, отпущенные часы жизни на исходе. Лишь бы это ощущение времени касалось его часов, а не часов дочери! Наконец он запнулся о ножку стола:
— Черт! — Завопил он.
Тоня тут же поднялась, погладила его по спине. Он удивленно взирал на бывшую супружницу. И тут его сердце не выдержало — он прикоснулся к ее щеке, а после обнял, положил голову ей на грудь и зарыдал как маленький беспомощный ребенок.
***
Он помнил и вторую поездку, и третью и последующие. Грабить барыг было делом плевым, те не носили при себе оружия, не сопротивлялись. Деньги были серыми (не учтёнными в налоговом учёте), и барыги не могли даже заявить в полицию, ибо у них не было справок из налоговой, подтверждающей доход. И этот факт служил нам на благо нашего дела! Мы с Дэном себя прям Робин Гудами ощущали.
Легче всего орудовали в самом Екатеринбурге на стоянке автобусов, где незадачливые коммерсанты выходили по нужде по одному. Там их и отлавливали. Да и на самом рынке с его узкими рядами грабить было удобно, а главное — легко уходить от наказания. Толпа народа, все зажимают друг друга. Кругом тележки, вопли, люди, все топчут друг друга, толкают. А в толкучке легче всего грабить. Особенно мужиков, ибо некоторые бабёнки использовали лифчики вместо кошельков. А при людях к чужой бабе в лифчик не полезешь. Заметут мигом! Наша четверка была неуловимой. Быстренько отрабатывали и с хорошим уловом возвращались домой.
Последняя поездка. Она запечатлелась в памяти навсегда! Как будто нерадивый мастер выгравировал в граните последние кадры. На угнанной десятке цвета мокрый асфальт гнали за икарусом с челноками. Водилы икарусов к тому моменту умными стали — прознали про нападения, получили ценные указания, не останавливаться где попало, только в общественных местах и при свете.
Короче, на этот раз водила не тормозил. Ребята его поджимали. Ночь. Вован свирепел и поджимал все сильнее. Мокрый асфальт. Весь вечер шел дождь. В машине стоял отборный русский. Максодрон вытащил пистолет, приоткрыл окно. Дрон и Дэн замерли, не понимая, что сейчас должно произойти.
Челябинский тракт. Ночь. Мокрая дорога. Дорога уходит на поворот. Макс целится по колесам автобуса. На встречной полосе фура забывает выключить дальний свет. Фура приближается. Ослепляет водилу икаруса. Скорость автобуса превышает все мыслимые и немыслимые пределы. Водитель не справляется с управлением, и икарус со спящими челноками летит в кувет.
— Твою мать! — Орет Вован. Наша машина проносится мимо и исчезает за поворотом. Нас с Дэном трясет круупной дрожью. Всё пошло не по обычному сценарию. Плохой знак.
— Может, вернемся, обчистим барыг? — предлагает Макс, как будто ничего не произошло. Вован соглашается с ним. Мы сидим не шевелимся. Парни ну очень злые. Зачем их бесить?
— Малолетки, вылезаем из тачки. Дальше на попутках доберёмся. — Мы двинули в сторону автобуса. К тому моменту, как дошли пешкодралом до места аварии, уже куча народа собралась. Кто-то — поглазеть, кто-то — помочь. Ну, значит тоже подошли, типа помочь. А там… труп человеческий лежит рядом с автобусом. Остальные ранены слегонца — лица, руки, ноги в ярких фиолетовых синяках. Пассажиры пересаживаются в другой икарус. Коллеги подобрали. Раненных средней тяжести и тяжелых увозят на скорых, на попутных машинах. А тот — умерший — как лежал, так и остался лежать.
— Чё случилось? — Вопросил Вован у какой-то тетки, указывая на труп.
Тетка разрыдалась:
— Мансур, такой хороший мальчик. Спал на заднем сидении, его стеклом перерезало. Он даже проснуться не успел! — И стоит сопли-слёзы на кулак наматывает, у самой огромный синяк с отёком мягких тканей на половину лица расползается.
— Я выхожу из игры, — тут же отчеканил Дэн.
5.2 Страстное свидание
Страстное свидание
Никлас
Я отвёл Лику в ванную, помог ей принять душ. Да, я видела, что она устала. Но чем меньше она сопротивлялась, тем больше меня возбуждала. Кровь закипала, и я хотел, чтобы она страдала и отдавала мне всю себя без остатка. Я готов был выпить её всю до дна разом. Я чувствовал себя кровопийцей, выпивающим кровь из своей любимой девочки, но ничего не мог с собой поделать. Моя любовь требовала выхода наружу.
Мелкая дрожь пробежала по телу, наполнив его приятной истомой. Да, я мог нанять дорогую проститутку для красной комнаты. Я пробовал. Ощущения абсолютно не те! Моя душа и тело жаждали чистоты, невинности, смущения при встрече с красной комнатой и искренней страсти. Этого проститутка дать мне не смогла. А вот Лика давала и сполна. Мне не нравилось опаивать её, хотелось бы на трезвую голову, но я точно знал, что она сойдёт с ума от ужаса, увидев боевой арсенал красного монстра. Она же глупышка не понимает, какой кайф доставляют эти инструменты. А я её постепенно приучу, затем отменю стимуляторы.
Порочные игры с насилием мне не нравились, я хотел, чтобы девочка моя отдавалась сама, самозабвенно, с неприкрытым стыдом желанием, с истинным вожделением. Я сглотнул подкативший к горлу ком предвкушения сегодняшней игры.
Деньги у матери я взял, хватит надолго. Отцу она ничего не расскажет. Значит, отец меня долго не увидит и не найдёт, дом я купил на подставной паспорт. Деньги у Настиного отца вывести так и не удалось. Жека бьётся над этим делом, но там куча защитных механизмов. Да фиг с ним! Подою мать ещё раз. Лика взяла больничный, значит, на работе её не хватятся, и я могу держать её здесь неделю. А дальше посмотрим. Думаю, за неделю приручу кошечку к вкусу нового молочка. Сама будет просить добавки.
Молодая женщина дотронулась до моей руки и вытащила меня из глубоких раздумий.
Я нежно поцеловал её в грудь и повёл в красную комнату.
***
Лика
В комнате пахло тестостероном. Трое абсолютно голых красавцев сотрели на меня хищными взглядами. Зеленоглазый красавчик улыбнулся мне открытой улыбкой, и я почувствовала прилив желания. Кровь хлынула к матке, руки и ноги задрожали от предвкушения сладкого соития, а мозг полностью отключился от реальности. Ник утонул в этом нежном омуте. Я сама впилась губами в губы зеленоглазого, широкоплечего парня. Я с упоением гладила его атлетичное тело. Моё сердечко билось всё сильнее, а пульсация отдавалась в паху налитой свинцовой тяжестью. Я начинала мокнуть от желания. Чувствовала запах тела самца и изнемогала от неги, наполнившей моё бедное измученное сексом тело. Я гладила его по лицу, гладкой груди, пробиралась ниже и ниже. Мужчина медленно скользил рукой по моей груди, нежно ласкал меня и смотрел с любовью в глаза. Краем глаза увидела, что двое других самцов начали приближаться к нам. Они явно горели желанием присоединиться. Я их понимала, ибо я сама желала, чтобы они присоединились! Язык зеленоглазого спускался всё ниже по животу, пока не достиг моего бутона.
