— Здесь я.
— Проводи гостя к Мариям, — приказал Аслан.
В узкой, похожей на пенал комнате у окна на лавке сидела женщина. На ней, в отличие от Фатимы, была паранджа. При появлении мужчины она суетливо встала и покорно опустила голову. По рукам и движениям Вахид сделал вывод, что ей не больше двадцати лет.
— Ее зовут Мариям аль-Мансури, — тихо сказала Фатима. — Она не понимает ни чеченского, ни русского.
— Ты отдыхай, брат, — устало проговорил Сиражин. — Я пойду. В городе еще небезопасно, и Аслан пока будет здесь.
— Откуда она? — спросил Вахид и подошел к женщине вплотную.
— Местная, — сказала Фатима и поправила хиджаб. — Неделю как здесь.
Вахид взял двумя руками нижний край материи, закрывающей лицо Мариям, и бесцеремонно поднял его. Сердце мужчины екнуло. Это был шикарный подарок. Он угадал возраст. У девушки были огромные, похожие на маслины глаза, тонкие брови, слегка вздернутый носик и белая нежная кожа.
— Кто у нее был до меня? — спросил он, разглядывая новую жену.
— Никого. — Фатима покачала головой. — Вы первый.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что она девственница? — насмешливо спросил Вахид и развернулся к ней лицом.
— Ну что вы! — Фатима потупила взгляд. — У Мариям был муж и семья. Вы первый здесь.
Вахид знал, что боевики ИГИЛ захватили в боях за город несколько тысяч курдов из общины езидов, но расстреляли лишь половину. Здоровых и крепких мужчин они стали использовать в качестве рабов, а женщин превратили в наложниц. Боевики считали, что езиды дьяволопоклонники, и утверждали, что шариат требует поработить кафиров и взять их жен в наложницы. Они отобрали несколько сот женщин в возрасте не старше тридцати трех лет. Одна из них досталась ему.
— Если бы ты была неверной, то я подумал бы, что обманываешь. — Вахид поставил автомат у стены. — Ступай.
Фатима бесшумно вышла.
На душе было тошно. Хотелось поскорее снять одежду, пропитавшуюся запахом крови. Сегодня им пришлось убивать безоружных. Пленников вывели за город и заставили встать на колени лицом к яме. Потом командир поставил перед видеокамерой ведро с ножами. Боевики подходили, брали из него оружие и направлялись к обреченным.
Он опустился на низкое кресло и закрыл глаза.
«Сколько пришлось убить? Шесть или пять? Почему не помню? Первым был старик. Потом совсем молодой парень. Чтобы ему было не так страшно, я оглушил его кулаком по затылку и лишь потом перерезал горло. Однако несчастный тут же пришел в себя, долго и страшно пускал кровавые пузыри, судорожно хрипел. Удружил ты мне, Антон!» — подумал Вахид и неожиданно сравнил себя с Евно Азефом.
О тайном сотруднике царской охранки, умудрившемся в начале прошлого века возглавить самое законспирированное боевое крыло эсеров, шла речь на занятиях по истории военной разведки. Азеф сам планировал террористические акции, совершенствовал способы и методы их подготовки. Долгое время никому и в голову не приходило, что этот кровавый монстр работает в интересах Российской империи.
От размышлений его отвлекла Мариям, появившаяся, словно тень, с тазом воды в руках. Она бесшумно опустилась на пол у ног Вахида, не поднимая на него глаз, поставила таз и стала расшнуровывать ботинки. Он не сопротивлялся. Так заведено. Она не только наложница, но и служанка воина.
Мысли вновь вернулись к утренним событиям. К горлу подступил комок.
«А ведь это только начало, — с тоской думал он, глядя на худые плечи девушки, которая мыла ему ноги. — Сколько мне еще придется быть Азефом?»
Глава 22
Костоломы
Берса протиснулся через пролом в заборе и огляделся. На территории по-прежнему никого не было.
— Шайтаны! — прорычал он.
— Нас не было почти час, но никто так и не заметил, что нет часового! — недоумевал Абдула. — Как с такими людьми воевать?
— Сейчас я им устрою! — заявил Берса и двинулся через двор. — Они надолго запомнят этот день.
— Постой! — Абдула положил Берсе на плечо руку и вынудил остановиться. — А вдруг сепаратисты всех убили, а твоего Великана просто не заметили?
— Значит, мы им помогли. — Берса повеселел, однако предположение помощника заставило его снять автомат с предохранителя.
— У тебя кровь, — неожиданно сказал Абдула.
— Где?
Абдула показал пальцем на висок.
— Даже если ночью здесь побывали диверсанты ополченцев, они ушли, — сделал вывод Берса, утирая висок снегом.
— Тогда мы погорячились с часовым, — сказал Абдула.
— Ничего не погорячились, — возразил Берса. — Поделом ему.
— Нехорошо разбрасываться людьми, — с упреком заявил Абдула.
— Разве это люди?! — воскликнул Берса. — Неверные.
— Тебе виднее, — примирительно сказал Абдула.
— Я думаю, они здесь, — подойдя к дверям в складское помещение, предположил Берса. — Иначе…
Грохот и нечеловеческий вопль заставили его замолчать.
— Что это? — одними губами спросил Абдула.
— Рот закрой! — раздался приглушенный голос Гниляка.
— Изверги! — завопил кто-то.
Послышался глухой стук.
Берса осторожно толкнул двери. Склад был пустым. В двух подсобных помещениях содержались пленные.
— За что? — донеслось из открытых дверей импровизированной камеры.
— Не надо! — умолял кто-то.
Берса прокрался к дверям, открытым настежь. В комнате с небольшим оконцем под самым потолком собрались все каратели, включая караульного, который стоял ближе всех к выходу. В дальнем углу жались друг к другу двое пленников. Третий лежал на животе посередине комнаты. Портос и Саввенко прижимали его правую руку к полу. Левая была вытянута и лежала на двух кирпичах. Один был подложен под запястье, второй — ближе к локтю. Чтобы пленник не смог убрать руку в сторону, Речник держал его за пальцы.
— Чего пялишься? — завопил Гниляк на Люгера.
От неожиданности тот подпрыгнул.
— Живее! — топнул ногой Гниляк.
Люгер суетливо положил на руку пленника бушлат, свернутый в несколько раз, и поднял на командира испуганный взгляд.
— Так?
— Держите? — Гниляк навис над пленником.
— Держим! — хором ответили Портос и Саввенко.
— Эх! — Гниляк размахнулся.
Только сейчас Берса увидел, что изувер держал в руках лом, обмотанный каким-то тряпьем.
Вопль и хруст ломающейся кости вдавили барабанные перепонки до самого мозга. Берса подумал, что у него лопнет голова.
Пленник вскочил с пола, с воем крутанулся в воздухе и рухнул под ноги изуверам.
Гниляк от неожиданности отлетел к стене.
— Хватай, чего стоишь?! — завопил он не своим голосом.
Пленник задел его рукой, и сержант выронил лом.
Берса перешагнул через порог.
— Вы что делаете?
— Зачем ты ему кости ломал? — спросил Абдула сержанта.
— Я… — Гниляк беспомощно разводил руками и крутил головой. — Он сам…
Бойцы расступились. Портос и Люгер вжались в стены. Казалось, еще немного, и они вомнутся в бетон.
— Кажется, я понял, — сказал Берса. — Вчера я вам сообщил, что вы будете драться с ними на равных. Вы решили облегчить себе задачу, переломав им кости! Сколько человек ты успел покалечить? — Берса перевел взгляд на Гниляка.
Изувер так низко опустил голову, что было видно только его выбритое темя с грязным чубом, свисавшим вниз.
— Хорошие вы воины. — Берса сокрушенно вздохнул. — Теперь ваши соперники словно младенцы.
— Я знаю много боксеров, которые выиграли бой одной рукой! — выпалил Речник.
Он один из всех был с автоматом.
— Ты часовой? — догадался Берса.
— Да.
— Почему тогда здесь?
— А где мне быть? — Речник выпятил губу.
— Ты должен находиться снаружи, — едва сдерживая ярость, процедил сквозь зубы Берса. — Что будет, если вместо нас с Абдулой сюда придут их друзья? — Он показал взглядом на пленного.
— Так снаружи Великан стоит! — ответил за подчиненного Гниляк.
— Абдула! — не оборачиваясь, позвал Берса. — Ты видел во дворе второго часового?
— Нет. — Помощник развел руками. — Там стоит пустое кресло.
— Как это? — Гниляк сделал удивленное лицо. — Я когда шел сюда, лично видел Великана у забора.
— Иди и смотри! — приказал Берса. — Может, мы просто слепые?
— Точно нет, — доложил Гниляк после того, как лично обошел двор и даже несколько раз громко позвал Великана.
Берса делал вид, что тоже волнуется.
— А может, он решил поспать в казарме? — предположил он.
— Я там была, — пропищала Лиса.
— Тогда будем прочесывать прилегающую территорию, — принял решение Берса и посмотрел на Гниляка. — Объявляй тревогу!
Глава 23
Родственный капкан
— Как тебе новая должность?
— Я благодарю вас за столь высокое доверие. — Вахид прижал руку к груди и слегка склонил голову.
