Действительно, как и все, что касается политических прогнозов, суждения о возможной политике и действиях талибов, в случае прихода их к власти, не терпит однозначности. Сегодня недостаточно одной констатации факта, что талибы являют собой единство положительной и отрицательной сторон, каждая из которых может приобретать больший или меньший "вес", оказывать большее или меньшее влияние на общую сущность этого движения, на вектор его последующего изменения и действий.
Важнее понять "диалектику" этого процесса. Приближает к этому дальнейшее изучение социально-политической и идейно-психологической структуры движения талибан. В последнее время появляется все большее число фактов, свидетельствующих о том, что структура эта достаточно разнородна. По своему мировоззрению, политическим взглядам, по степени приверженности к религиозным догмам, по этнонациональному составу, по мотивам участия в движении, по занимаемому положению в рядах движения и т.п. в их среде уже сегодня можно вычленить (хотя и условно) по меньшей мере две группировки. Одна — крайне фундаменталистская, тяготеющая к такой форме толкования "коранического" ислама, которая сближает их с ваххабизмом, "братьями-мусульманами", исламистскими фундаменталистскими партиями "первой волны", выходцами из которой (особенно руководство) они, собственно, и являются. Не случайно, имея в виду такую составляющую талибского движения, Бурхунаддин Раббани называл талибов "Белыми ангелами" (они носили белые одежды), рассчитывая с их помощью "вдохнуть" свежую струю в свою одряхлевшую и погрязшую в "джахилии" (безбожии) партию "Исламское общество Афганистана". Многие из них обучались в специальных "медресе" Пакистана, похожих скорее на "лагеря по подготовке террористов", поскольку наряду с изучением ислама усиленно занимались военной подготовкой. Более других они зомбированы идеологами реакционных сект из некоторых арабских стран, тесно связаны со спецслужбами Пакистана, находятся в зависимости от властей этой страны. Наиболее яркими выразителями взглядов такого "крыла" талибского движения называют Хаджи Салама (генерал-губернатора провинции Пактия), в меньше мере, — главного муллу Омара и недавно скончавшегося председателя "Временного центрального совета" муллу Мохаммеда Раббани, а также некоторых командиров талибских подразделений, действующих в Южных и Юго-Западных провинциях Афганистана. Правда, и между ними существуют определенные разногласия, хотя природа таких разногласий пока неизвестна.
Вторую группу составляют "умеренные" исламисты, симпатизирующие традиционному исламу, не ставящие во главу угла "ценности" фундаментализма. Представители этой группы, как правило, "кооптированы" в движения талибан уже на завершающей стадии подготовки к его выступлению или непосредственно в ходе боевых действий. Большинство из них явно или неявно патриотически настроены, активно выступают против иностранного вмешательства в дела Афганистана (в том числе и против Пакистана), более толерантны к иным мнениям и верованиям, более лояльны к представителям других политических сил, в т.ч. и связанных с деятельностью прежних правительств. Это, в частности, находит свое подтверждение в том, что некоторые начальствующие представители этого "крыла" выступают против вводимых запретов на работу в госучреждениях гражданам, ранее сотрудничавшим с правящим режимом или обучавшимся в ВУЗах СССР. В их числе Мотавакель — "министр" иностранных дел, Моттаки — министр по делам информации, Убайдулла — министр обороны.
Такие настроения и воззрения в значительной мере характерны и для более "интеранциональной по составу" массы талибов (к примеру, 2-й Бадахшанской дивизии), в которой, после пуштунов, второе место занимают таджики, затем узбеки, хазарейцы и др., а также в среде некоторых талибских отрядов, действующих в Центральных, Западных и Северо-Западных провинциях. Соотношение влиятельности этих сил на политику и действия движения талибан в целом зависит от множества постоянно меняющихся факторов, и в частности от состояния внешней политической среды и от экономического положения последнего.
Как только экономическое положение резко ухудшается, позиции фундаменталистского "крыла" усиливаются, поскольку только по просьбе его представителей различные центры ваххабизма оказывают им материальную помощь, чем повышают "рейтинг" руководителей этого "крыла". С помощью денег последние оказывают влияние на все виды деятельности талибов, подрывая "авторитет" своих оппонентов. Позиции умеренных исламистов, напротив, ослабевают из-за безуспешности их попыток найти взаимопонимание с мировым сообществом, а тем более со странами, допускающими вмешательство во внутренние дела Афганистана. Более того, вызревают условия для разгула самых отъявленных экстремистов. Например, непризнание международным сообществом этого движения в качестве полноправного субъекта международного права и в то же время применение к ним жестких санкций на основе принципов международного права способствовало экстремистам вызвать острые протестные настроения в среде талибов, побуждать их к действиям, игнорирующим нормы этого права. Так было в случае высылки талибами некоторых сотрудников ООН из Кабула в ответ на ракетные обстрелы американцами афганской территории (лагеря Бен Ладена) во время жесточайшего пресечения попыток иранских дипломатов вмешаться в межафганский конфликт и др. Тот же мулла Омар, в течение трех лет сопротивлявшийся давлению воинствующих фундаменталистов, требовавших разрушить статуи Будды, уступил им только после объявленных санкций ООН, последовавшего за этим сокращения гуманитарной помощи, циничных попыток международного сообщества принудить талибов выполнить его волю в сохранении "исторических ценностей”, а также после организованного неизвестными силами мощного взрыва у его дома, в результате чего погибла вся его семья и многочисленные родственники.
Игнорирование такого рода факторов, оказывающих влияние на политику и поведение талибов, затрудняет установление контактов с ними и сотрудничество с Афганистаном в перспективе. Это относится и к России. Сегодня ею практически полностью утрачены возможности для нормализации отношений с талибами. Это связано не только с тем, что она оказывает всестороннюю поддержку "Северному "Альянсу", но и с тем, что талибы (особенно фундаменталистское "крыло") не заинтересованы в сотрудничестве с нею: Россия не приветствует исламский радикализм, ведет войну с мусульманами в Чечне, крайне ослаблена в экономическом отношении и не в состоянии оказать Афганистану экономическую помощь при его восстановлении. Кроме того, сотрудничество с Россией может вызвать отрицательную реакцию у некоторых стран, которые в состоянии такую помощь оказать, но не сделают этого в силу незаинтересованности в добрососедских отношениях между Россией и Афганистаном.
Каким же образом в таком случае Россия должна строить свою текущую политику по отношению к Афганистану? Бывший член НДПА Мухамед Б., около 5 лет проработавший в различных "учреждениях" талибов, опасаясь выяснения талибами его принадлежности к партии, в прошлом покинувший их и на днях оказавшийся в Москве, полагает: Россия должна отказаться от любых видов сотрудничества с "Альянсом". Ибо ее поддержка А.Ш. Масуда используется талибами для распространения мифа, будто она и "не уходила из Афганистана" с конца 70-х годов. "Как участвовала в войне против афганского народа, так и продолжает ее до сих пор". В свою очередь А.Ш. Масуда преподносят общественному мнению как "продолжателя дела безбожного режима коммунистов". По мнению названного Мухамеда Б., необходимо прекратить "информационную войну" против талибов, направив ее в "русло" решительных протестов против вмешательства Пакистана в дела Афганистана. Большинство руководителей и участников движения талибан настроены против Пакистана, оказывают негласную поддержку каждому, кто вынашивает антипакистанские настроения. Враг № 1 — Пакистан. Враг № 2 — Россия, "которая, как и Пакистан, продолжает войну в Афганистане"
Поэтому более лояльная политика России по отношению к талибам, отказ от сотрудничества с "Альянсом", претензии к Пакистану за его вмешательство в афганские дела, инициация международных усилий для преодоления кризиса в Афганистане и нечто подобное могут существенно усилить позиции здравомыслящих талибов, повлиять на изменение природы движения талибан в целом. Создать более благоприятные предпосылки для улучшения отношений с Афганистаном в будущем.
В то же время следовало бы искать и другие "точки соприкосновения" с представителями Афганистана, налаживать контакты с иными афганскими политическими силами, которые со временем, возможно, будут играть важную роль во внешней и внутренней политике этой страны. Не исключено, что адрес большей части этих сил можно обнаружить в России, и в частности в Москве. Но тогда придется колонны грузовиков с гуманитарной помощью направлять не к Масуду, а в другие места, где тысячи афганских беженцев, оказавшихся в России, бьются за выживание.
