– Гм-м-м.
Никки наклоняется, касаясь головой пола.
– У-у-у-у-у-у-уф-ф-ф. Шея болит. Вот что значит давно не тренироваться. И все-таки сейчас лучше, чем раньше. Надо поддерживать форму, ничего не поделаешь.
По телевизору новая передача: отношения между женщинами. Дело идет ко сну.
– Послушай, – Никки мнется, – я понимаю, мое предложение может показаться тебе довольно странным... я не обижусь, если ты скажешь «нет»... Мне что-то не по себе, можно, я сегодня с тобой лягу?
– Тогда я не засну, – отвечает Роза. Меня она, как обычно, берет с собой в спальню и ставит под одеяло, но в этот вечер почему-то отодвигает тумбочку от кровати и приставляет к дверям. Берет меня в руки. Возвращение в прошлое. Я рассказываю ей историю о коллекционере, который не хотел быть коллекционером, но которому коллекционирование навязали.
За городом
Мы опять выезжаем за город, заходим в коттедж и оттуда идем к колодцу.
– Ну?
– Я отправилась на вечеринку, подошла к самому интересному мужчине, действительно очень интересному, и угадайте, что я ему сказала.
– «Я никого здесь не знаю, можно к вам присоединиться?»
– Совершенно верно. Теперь угадайте, что сказал он.
– Не знаю. «Буду счастлив. У вас совершенно ангельский лик».
– Вот и не угадали. Он сказал: «Такой образине, как вы, здесь не место».
– Ух ты.
Роза опускает ведро.
– Я не хочу жаловаться, но сидеть в этом колодце мне немного надоело. В конце концов, какое право вы имеете распоряжаться моей жизнью?
– Устройте мою судьбу – и будете распоряжаться своей жизнью сами.
– А как насчет ужина в ресторане? Вы ведь должны были с кем-то ужинать?
– Лучше не спрашивайте.
– Невероятно! Знаете, мне все же кажется, вам следует извлекать выгоду из вашего нынешнего положения. Ведь чем больше мы стараемся, тем меньше у нас получается. Вы же стараетесь изо всех сил.
– От меня это не зависит. Ваше дело – давать советы, а не рассуждать.
Несмотря на резкий тон, Роза смягчается. Ведь Табату она посадила в колодец, подражая другим, воспользовавшись чужими приемами точно так же, как она воспользовалась чужими серьгами. Подобно азартному игроку, который, проиграв, меняет номера лотерейных билетов, Роза полагает, что успех в жизни всецело зависит от нашего поведения.
– Я, наверное, не очень точно выражаю свою мысль. Повторяю еще раз: я принесла бы вам куда больше пользы, если б здесь не находилась. Я могла бы вас кое с кем познакомить.
– На тебе, убоже, что нам негоже.
– Если просите помощи, не жалуйтесь, когда ее получаете.
– Когда получу – жаловаться не буду.
– И все же я не вполне понимаю, почему вы пошли по такому сложному пути... Как бы получше выразиться?..
– Я и сама задаю себе тот же вопрос. Не вы ли писали в ответ на одно из писем в журнал: «Не надо менять жизнь – достаточно изменить мировоззрение»?
– Да, но зачем вам менять мое мировоззрение? Вы-то что от этого выиграете?
– Хочу испытать свои силы. Под лежачий камень вода не течет.
– Это вы по поводу письма, которое осталось без ответа?
– Нет, это я по поводу письма, которое без ответа не осталось.
Мы возвращаемся домой. Роза вглядывается в статуэтку Луристанова коня, пытаясь угадать его историю. Что такое его история, его тайна по сравнению с моей! Отставляет коня и любовно смотрит на меня. Чтобы меня разглядеть, милая Роза, и шестидесяти лет не хватит.
– Такую вазу я вижу впервые в жизни, – говорит она, по-прежнему не подозревая, насколько это верно. Кладет руки на-а-а меня.
Рассказываю ей историю. Историю про один из самых диковинных брачных союзов, про мужа и жену, которые прожили вместе шестьдесят лет, постоянно оскорбляя друг друга и ухитрившись ни разу ни одного оскорбления не повторить. Людьми они были весьма состоятельными, а потому имели возможность для взаимных поношений заказывать значительные произведения искусства: скульптуры, картины, поэтические и прозаические опусы. Из-за непрекращающихся ссор они тратили огромные средства на художников и писателей, чем внесли весьма существенный, пусть и непризнанный, вклад в историю мирового искусства. Роза пытается вникнуть в суть этой богатейшей коллекции злословия.
Я же хочу еще раз отведать воспоминаний Розы. Вот они.
Рооооооза
У нее в руках бутылка шампанского. Она нервничает, она раздражена. Нажимает кнопку звонка против таблички «Марк». В окне на мгновение появляется и тут же исчезает мужское лицо, обрамленное белокурыми волосами. Вскоре, впрочем, белокурые волосы возникают в оконном проеме вновь
– словно их обладатель чувствует, что скрыться уже не удастся. На лице – вымученная улыбка. Она Розе почему-то не нравится. Очень не нравится.
– Ты что, не получила мое сообщение? – интересуется Блондинчик.
– Нет. Я прождала час и пошла к тебе. Я волновалась.
– Морковка звонила сказать, что ужин отменяется.
Переминается с ноги на ногу. Не надо обладать моим опытом, чтобы заметить – он волнуется. Но Роза ничего не замечает, она не хочет, чтобы он вошел в ее положение; она хочет, чтобы он вошел в нее. Она влюблена. Она готова ждать Блондинчика сутками, она готова не ужинать никогда. То, что ужин отменился, ей только на руку.
Она начинает раздеваться и раздевается до тех пор, пока не раздевается догола. В принципе такое безрассудство ей не свойственно – да и не безрассудство это, а продуманная капитуляция. В постели он не так уж и хорош, но на его стороне ее воображение.
– Что ты делаешь?! – кричит он, порываясь поднять и набросить ей на грудь уже сброшенный на пол лифчик.
Его порывистость еще больше ее заводит, и она надеется, что заведется и он. Блондинчик же в полной растерянности, которую Роза воспринимает как победоносное шествие похоти.
– Давай что-нибудь придумаем, – говорит она.
– Здесь неподалеку отличный китайский ресторан, – отзывается он.
Решив, что он пошутил, она пытается стащить с него тренировочный костюм.
– Я не убежден, что ты права.
Тут только я замечаю на полу журнал, в котором печатается Табата.
Роза стягивает с дивана покрывало.
– Роза, мы ведь еще недостаточно хорошо знаем друг друга.
– Что это ты как девушка заговорил? Мужчинам подобные реплики отпускать не пристало.
Она изучает его скрюченный, небоеспособный член – нахохлился, будто злобный карлик, забравшийся в спальный мешок.
– Роза, я сегодня неважно себя чувствую.
– Тем более самое время лечь в постель.
Но главное действующее лицо бездействует по-прежнему. Роза прижимает его к губам, касается языком, выделывает с ним всевозможные фокусы, в том числе «йо-йо» и «мексиканский заключенный», даже хлещет им себя по лицу – однако член в своей податливости тверд и непреклонен. Проходит десять минут, и подобная «податливость» становится вызывающей.
– Я что, тебе не нравлюсь?
– еще как нравишься.
– Неделю назад ты проявлял гораздо большую заинтересованность.
– Ничего не изменилось. Просто я очень устал.
Роза озадачена: большую часть жизни она испытывала неудобство оттого, что на дансингах и в общественном транспорте постоянно соприкасалась с протуберанцами. Успокоив себя тем, что теперь она по крайней мере узнала о мужчинах нечто совершенно новое, Роза идет к холодильнику положить в морозилку бутылку шампанского. Квартира пустовата, вся обстановка – матрац на полу, диван да стул, зато холодильник поистине необъятен – остался, должно быть, в наследство от большой семьи, что ютилась здесь раньше. Блондинчик говорит по телефону и замечает, что она подходит к холодильнику, в самый последний момент – увы, слишком поздно!
Холодильник почему-то приоткрыт, повсюду разбросаны, как это принято у холостяков, скоропортящиеся продукты. Роза распахивает дверцу и обнаруживает, что внутри, скорчившись в три погибели, сидит полураздетая женщина. Сразу видно – сидеть в такой позе ей здорово надоело.
– Клянусь, мы наговорили тебе на автоответчик, что ужин отменяется, – информирует она Розу, а затем добавляет: – И всего-то пять раз.
В ее словах, безусловно, есть свой резон: в правой руке она сжимает именно это число презервативов, а в левой – коробку из-под них. На женщине клипсы в виде перьев, которые могла бы надеть шведская журналистка – такие ездят «встряхнуться» на Мальту и не привыкли говорить «нет».
На полу лежит журнал, в котором печатается Табата; раскрыт журнал на странице, где черным по белому написано следующее: «Если вам кажется, что без подруги вашей подруги вы не можете жить, – действуйте и поменьше рассуждайте».
Роза сердится – и не только потому, что ей изменили; судя по выражению его лица, это не измена, а подмена. Она видит, Блондинчик и сам понимает, что совершил ошибку, – поначалу ему показалось, что в Морковке что-то есть, однако, исследовав ее пять раз, он ничего особенного в ней не обнаружил. Роза знает: долго сердиться на Морковку она не будет, но знает она и другое: позволить себе простить Блондинчика, как бы ей этого ни хотелось, она не сможет тоже.
