«Я правда твой отец, — настаивал он. — Просто я искал тебя очень долго».
«Мне все равно, — сказала красавица. — Ты освободил меня, и я благодарна тебе за это».
Она поцеловала его в щеку, вручила ему новый золотой ключ и улетела прочь вместе с ветром.
«Постой!» — закричал отец, но она уже пропала вдали. Посмотрел он ей вслед, сел и заплакал.
Больше он не видел ее, а ключ хранил при себе. Какая дверь и какой спрятанный за ней клад могли ему быть дороже прощального дара дочери?
ГЛАВА 8
Проснулся Квентин от крика впередсмотрящего: тот, как в вагоне метро, объявлял о земле. Надев поверх пижамы тяжелый плащ, Квентин вышел на палубу.
Всю ночь ему снились вдовец с дочерью, ведьма и золотые ключи. Сказка эта не давала ему покоя: он полагал, что конец у нее неправильный. Почему отец не объяснил дочери все как есть? Что там было непонятного? Стоило им поговорить как разумным людям, и все бы закончилось хорошо. Герои сказок почему-то никогда не рассуждают, как разумные люди.
Серые тучи нависали над самой грот-мачтой. Квентин прищурился и разглядел в тумане обетованный остров: до него было еще пара добрых часов.
Бингл на фордеке делал утреннюю зарядку. Общение с ним, весьма ограниченное, вызвало у Квентина подозрение, что лучший в Филлори боец на мечах страдает клинической депрессией. Бингл никогда не смеялся, даже не улыбался. Оба меча в кожаных ножнах он сложил на палубу и разогревался, действуя одними руками. Это чем-то походило на упражнения для пальцев, которые Квентин проделывал в Брекбиллсе.
Интересно, как люди становятся чемпионами вроде Бингла. Искателю приключений следовало бы рассмотреть этот вопрос как следует. А что? Колдун опасен вдвойне, если он к тому же первоклассный боец. Не обязательно даже стремиться к высотам Бингла, надо лишь немного повысить уровень.
— Доброе утро, Бингл.
— Доброе утро, ваше высочество. — «Величеством» он Квентина не называл никогда, приберегая этот титул для верховного короля.
— Извини, что прерываю…
Бингл вообще-то не прерывался — можно было не извиняться. Квентин поднялся к нему по короткому трапу. Бингл сплел кисти рук вместе и вывернул так, что Квентин поморщился.
— Не мог бы ты мне дать пару уроков фехтования? Я уже учился, но не сильно продвинулся.
— Мне будет легче защищать вас, если вы сможете защищаться сами, — не меняя выражения лица, сказал Бингл.
— Я тоже так думаю.
Бингл тщательно расплел пальцы и оглядел короля с головы до ног. Потом нагнулся и одним плавным движением выхватил из ножен меч на поясе Квентина; Квентин, пожалуй, успел бы ему помешать, но клясться в этом не стал бы. Бингл обозрел меч, проверил, насколько он острый, прикинул на вес, задумался и сказал:
— Я дам вам другой клинок.
— А этот чем плох?
— Он хорош, но не годится для начинающего.
Квентин испугался, что Бингл сейчас сделает какую-то гадость — например, кинет меч за борт, — но тот лишь положил его на палубу рядом со своими клинками.
Сходив вниз, боец принес учебное оружие: короткую тяжелую железяку, всю в масле, тупую, почти черную, без каких-либо украшений. Лезвие вместе с рукоятью было выковано из одной заготовки — столь примитивных изделий Квентин в Филлори не видел ни разу. Весил меч раза в полтора больше прежнего, а отсутствие ножен не позволяло блеснуть искусством скоростного выхватывания.
— Держите его прямо перед собой — вот так. — Бингл выпрямил руку Квентина в локте и вытянул параллельно палубе. Квентину показалось, что ее сейчас сведет судорогой. — Сколько сможете.
Квентин ждал дальнейших указаний, но Бингл преспокойно вернулся к разминке. Рука затекла, заболела, загорелась огнем. Он продержался минуты две, после чего Бингл велел ему переменить руки.
— Что это за стиль? — спросил Квентин.
— Наличие разных стилей — широко распространенное заблуждение.
— Понял.
— Принципы, которые никогда не меняются — это сила, баланс, упор и инерция. Из них-то и складывается стиль.
Квентин полагал, что разбирается в физике несколько лучше Бингла, но не стал возражать.
Вместо того чтобы практиковать какую-то одну технику, объяснил Бингл, он овладел всеми видами боевых искусств, которые применяет в зависимости от места и обстоятельств. Объединенная метатехника, если угодно. Он долго странствовал по Филлори и другим землям, выискивая монахов-воинов в горных монастырях и уличных бойцов в городских трущобах, прежде чем стал тем, кого Квентин видит перед собой: ходячей энциклопедией боя на мечах. Сколько клятв он за это время нарушил и скольким женщинам изменил, о том лучше не поминать.
Квентин, меняя руки, вспоминал о своей прежней жизни в качестве полупрофессионального фокусника. Закладка основ — всегда самое трудное, поэтому охотников постигать какое-либо искусство никогда не бывает много. Так уж устроен мир: любая наука оказывается не просто труднее, чем ты ожидал, а выходит за рамки всех твоих ожиданий. Чтобы отвлечься, он наблюдал за Бинглом, который теперь крался по палубе, выписывая мечом в воздухе знаки конъюнкции, кельтские узлы и другие причудливые фигуры.
С моря полз моросящий туман, но остров Крайний был уже хорошо виден: скоро они причалят к нему. «Хватит с меня, — решил Квентин. — Надо хоть пижаму сменить на что-то другое, прежде чем отправляться на поиски золотого ключа».
— Все, Бингл, я спекся. — Квентин положил учебный меч на палубу к двум другим. Руки взмыли в воздух, как невесомые.
Боец кивнул, не нарушая своего ритма.
— Когда сможете держать его по полчаса и правой, и левой — скажите мне. — Пройдясь по палубе колесом, он неминуемо должен был свалиться с фордека, но как-то погасил инерцию в последний момент, вонзил меч между ребер воображаемого противника, вытащил и вытер клинок о штанину.
Парой уроков дело, пожалуй, не обойдется.
— Будьте осторожны с моей наукой, — предупредил Бингл. — То, что начертано мечом, не подлежит исправлению.
— Я тебя для того и взял на службу, чтобы ничего не чертить самому.
— Иногда мне кажется, что я — меч судьбы. И она обращается со мной очень круто.
Каково это — быть столь беззастенчиво мелодраматичным? Возможно, даже приятно.
— Знаешь, наше путешествие особой крутизны не сулит. Скоро вернемся домой, в Белый Шпиль, и ты поедешь смотреть свой замок.
Бингл стал лицом к ветру. Квентин в его личной истории был, видимо, лишь второстепенным персонажем, хористом, даже в программке не упомянутым.
— Я больше никогда не увижу Филлори.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
