Когда я вернулась в школу, дверь в кабинет мисс Энгрид была открыта. Она с нетерпением ждала меня. Увидев ее лицо, я похолодела. Я поняла, что случилось непоправимое.
Закрыв за собой дверь, я наконец-то решилась заговорить и сама испугалась звуков собственного голоса – так глухо и безжизненно он звучал.
– Что случилось? Что-то с Полом Рейвеном? Разве у него не обычная корь?
– Нет, Элизабет. Дело не в Поле Рейвене. – Мисс Энгрид мрачно посмотрела на меня и перевела взгляд на газету, лежащую на столе.
Увидев заголовок, я поняла, что чувствует человек, когда весь мир вокруг него начинает рушиться.
«ЭКСКЛЮЗИВ: СЫН ЛОРДА ВЕРХОВНОГО СУДЬИ В ЛЮБОВНОМ ГНЕЗДЫШКЕ С ЦЫГАНКОЙ».
Мне показалось, что стены кабинета падают на меня и я вот-вот потеряю сознание. Даже в худшем ночном кошмаре я не могла себе представить ничего подобного. Всю первую страницу заполняли мерзкие, жирные черные буквы и фотография Фокстона. В правом нижнем углу помещалась еще одна фотография, поменьше, – на ней был снят цыганский табор в поместье лорда Белмэйна. Мне удалось прочитать только первые несколько строчек: «Наши репортеры теперь могут дополнить фактами прежде голословные утверждения о детской проституции среди цыган, расположившихся на территории поместья лорда Белмэйна в Саффолке. Стало известно, что сын лорда Верховного судьи Александр Белмэйн, ученик престижной школы для мальчиков в Фокстоне, уже долгое время состоит в связи с цыганкой и…» На этом месте буквы начали расплываться у меня перед глазами, и мне пришлось опереться на край стола, чтобы не упасть. Мисс Энгрид пододвинула мне стул и протянула бокал с бренди.
– Александр… – пробормотала я, пытаясь подняться. – Где он? Он видел это?
– Он в кабинете директора. Вместе со своим отцом.
Я закрыла глаза, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. К горлу волнами подкатывала тошнота. Мисс Энгрид присела на стул рядом со мной и взяла меня за руки.
– Элизабет, посмотрите на меня.
Я с трудом заставила себя поднять глаза.
– Дитя мое, я знаю, что вы выросли на ярмарочной площади, миссис Кэри написала мне об этом в вашей рекомендации. И поверьте, здесь совершенно нечего стыдиться. Но я прошу вас ответить мне на один вопрос: вы имеете какое-то отношение к семейству Инсов?
– Нет.
– Тогда почему же в газетах пишут, что это так?
Сглотнув ком, застрявший в горле, я попыталась говорить как можно спокойнее, но у меня это плохо получалось.
– Не знаю. Наверное, они подумали, что если ярмарочная площадь, то… Я не цыганка, мисс Энгрид, поверьте. По крайней мере в том смысле, который вкладывают в это слово газетчики.
Мисс Энгрид успокаивающе сжала мои руки.
– А Александр знает, где прошло ваше детство?
– Нет. Этот вопрос как-то никогда не возникал. – Я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. – Конечно, я всегда понимала, что рано или поздно наши отношения закончатся. И я пыталась, сколько раз пыталась положить им конец… Но, Господи, почему это должно было произойти именно таким гнусным образом?! Пожалуйста, мисс Энгрид…
Резкий телефонный звонок заставил нас вздрогнуть. Еще раз потрепав меня по руке, мисс Энгрид сняла трубку и помрачнела.
– Это директор, – сказала она, положив ее обратно на рычаг. – Вас хочет видеть лорд Белмэйн.
Нет, это было выше моих сил. Одна мысль о встрече с Верховным судьей причиняла мне физические страдания.
– Но они же ошибаются! Мисс Энгрид, умоляю вас, скажите им, что они ошибаются!
– Слишком поздно, дитя мое. Я однажды пыталась помочь вам, но теперь ничего нельзя сделать.
Уже в следующую секунду мисс Энгрид обнимала меня и успокаивала, как ребенка. А когда она меня отпустила, я увидела слезы на ее волевом морщинистом лице.
– Мне будет очень не хватать вас, Элизабет. Может быть, даже больше, чем вы думаете. – Подождав пока я отдышусь и хоть немного приду в себя, она добавила: – Я провожу вас.
И мы вместе направились к кабинету директора.
Лорд Белмэйн подождал, пока за спиной директора закроется дверь, и резко повернулся ко мне.
– Итак, вам все-таки удалось оставить нас всех в дураках. Надеюсь, теперь вы удовлетворены?
Если бы взгляд мог убивать, меня бы уже не было в живых. Когда я открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь в свою защиту, оказалось, я не могу произнести ни звука.
Лорд Белмэйн отошел от окна и оперся о стол директора, по-прежнему испепеляя меня взглядом.
– Вы прекрасно понимаете, что могли разрушить моему сыну жизнь. А впрочем, вас ведь именно для этого сюда и прислали, не так ли? Чтобы сделать всеобщим посмешищем и меня, и моего сына, которому всего семнадцать. В первый раз вы, правда, потерпели неудачу в той истории с аварией. Ведь не поверь я тогда в его невиновность, его бы исключили из школы. И все же он упорно продолжал запираться, покорно принимая наказание. Почему? Да потому, что на этом настаивали вы! И вот опять из-за вас имя моего сына треплют всякие грязные газетенки. Но вынужден вас огорчить: на этот раз у вас тоже ничего не вышло! Его не исключат из школы, нет! На этот раз придется уехать вам, мисс Соррилл. Но прежде чем вы покинете стены Фокстона навсегда, я все же хочу получить ответ на свой вопрос: кто вы? Внучка Инса? Его племянница? А может быть, просто хороший друг семьи?
– Я не имею ничего общего с семьей Инсов! – Мой голос срывался на крик от бессильного отчаяния и унижения. – Я вообще не цыганка. Я…
– А теперь послушайте меня. Вчера вечером я употребил всю свою власть, чтобы эта история не попала в газеты. Но у меня ничего не получилось, и знаете почему? Потому что журналисты провели свое собственное расследование. Они располагают фактами, и эти факты говорят сами за себя. А поэтому я еще раз вас спрашиваю: кто вы?
– Мой отец был актером. Я действительно росла на ярмарочной площади, но…
– Ярмарочная площадь! Цыгане! Да это же совершенно одно и то же!
– Нет! Прошу вас, выслушайте меня! Я люблю вашего сына, и он любит…
Лорд Белмэйн с силой ударил кулаком по столу:
– Можете не рассказывать мне небылицы! Меня вам не обмануть! Вы ничего не значите для моего сына. Слышите? Абсолютно ничего! И если вы еще когда-нибудь хотя бы близко подойдете к нему…
– Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы повредить Александру. Клянусь. Никогда!
– Имена! Мне нужны имена тех, кто послал вас сюда!
– Вы ошибаетесь, уверяю вас. Спросите мисс Энгрид!
Но твердо решив установить связь между мной и Альфредом Инсом, он не желал ничего слушать. Он требовал объяснить, почему я не сказала правды о своем прошлом, когда устраивалась на работу; почему из всех школ в Англии выбрала именно Фокстон; почему из всех учеников шестого класса остановила внимание именно на его сыне. Вопросы сыпались на меня как из рога изобилия, и мои ответы получались путаными и бессвязными. Зачем я накануне ездила в Лондон? Сколько мне заплатили журналисты за эту историю? Какие еще грязные подробности я им сообщила? Сколько времени будет продолжаться эта вендетта? Неужели у людей, подобных мне, нет ни малейшего понятия о чести и совести?
