Я глубоко затянулся сигарой. Жижи и Чарльз переглянулись, уже совершенно уверенные, что Сайлас один из самых ушлых хитрецов в форменной одежде. Из салона Линкольна донесся оглушительный звук. Танк снова тронулся. С другого пригорка открыл огонь «виджилант». Маленький снаряд взвился в воздух, таща за собой провод и меняя направление по командам стрелка. Приблизившись к объекту, он на короткое, едва заметное мгновение завис, а затем раздался грохот. «Центурион» содрогнулся и замер. Два следующих выстрела пробили броню, и с грозным ревом машину объяло пламя.
– Снаряд снабжен зажигательным устройством, – прокомментировал я.
– Три выстрела, – отметил Чарльз.
– Пробита лобовая броня, – продолжал объяснять я. – Эта штука местами достигает толщины сто пятьдесят два миллиметра, а для старой, менее мощной корпусной модели хватило бы одного попадания.
Гул усиливался, дистанционно управляемый танк покидал полигон, скрываясь за дымовой завесой.
Сайлас в сопровождении Военного министра вылез из «Линкольна». Он широко улыбался.
– Ну, как вам нравится, Катрайт? – крикнул он мне.
– «Виджилант» – супероружие. Я как раз рассказывал этим джентльменам. Корпусная модель полетела бы с первого попадания. А ночью мы можем справляться не хуже, используя ваш ИК-прибор…
Сайлас приложил к губам кончик трости. Военный министр спросил:
– Что это такое ИК?
Сайлас пояснил:
– Это, в общем, не для прессы. Но мы собираемся вводить его с начала будущего года, так что ничего не случится, если скажу вам. Может, и вам перепадет парочка, хотя они чертовски дорогие. Это прибор инфракрасного излучения, который реагирует на всякий объект, выделяющий тепло. Стоит только нажать кнопку. Любой танк может быть уничтожен в самое темное ночное время, причем танкисты и не заметят снаряда.
– Тепло? – переспросил военный министр. – И что, это можно использовать и против пехоты?
– Тепло, выделяемое человеческим телом, тоже вызывает реакцию, – сказал Сайлас. – Это довольно дорогой способ, но против колонны пехотинцев такие противотанковые снаряды более эффективны, чем шрапнель.
– Вот как? – задумчиво протянул военный министр. – Это ужасно, не правда ли?
– Да, – согласился Сайлас. – Но ваши войска ведь намереваются использовать их только в противотанковых целях, не так ли?
– Как знать, – ответил министр.
– Вот именно, – уточнил Сайлас.
Глава 8
Лиз
В тот вечер ночь я вернулась в пансион немного навеселе после обеда с мистером Ибо Ававой и Жижи. Сайлас слушал очень внимательно и деловито. И все время делал записи в своем блокноте. Дело складывалось очень благоприятным для нас образом, но Сайлас был прав, что нам с Бобом нельзя оставаться в этом пансионе. Сначала мы перегнали машины, затем упаковали вещи и переехали в смежные апартаменты «Честера».
У администратора возникли возражения против Деда Мороза, но я знала, что Сайлас все равно будет забывать кормить его. Только наконец к половине четвертого утра мы устроились в номере, но ложится спать никто из нас не захотел. Мы заказали в номер кока-колу и бренди и принялись обсуждать новое дельце. Боб так и оставался в грязном свитере и джинсах. Он продолжал жаловаться на свои роли нон грата и божился, что ни за что не будет водителем Сайласа в следующей операции. Но мы прекрасно знали: когда будет нужно, Боб сделает все, что прикажет Сайлас.
Сайлас подобрал Боба – можно даже сказать, усыновил его – три-четыре года назад, когда Боб занимался мелким мошенничеством.
– Когда Сайлас встретил меня, я был простым жуликом. Работал по почтовым заказам.
– Ты продавал товары по почтовым заказам?
– А, это когда помещаешь объявление о продаже превосходной гравюры на стали с изображением Ее Величества Королевы всего за десять фунтов и посылаешь трехпенсовую почтовую марку, выпущенную Британским парламентом? Нет, до этого я не додумался. Я посылал заказы в компании, продающие дешевые часы, бинокли, принадлежности для автомобилей и отправлял первый взнос, а когда мне присылали товар, я менял место жительства и торговал этим барахлом вразнос. Никакая компания не станет подавать в суд за долг меньше десяти фунтов. На поиски должника они потратят гораздо больше.
– Но это довольно опасно, – сделала я вывод. Не хотелось и думать, чем могли закончиться для парня его делишки: он был с виду такой хрупкий – тюрьма убила бы его. – Пей колу.
– Да нет, это не опасно. Сайлас сказал, что долги по почтовым заказам возмещаются только на тридцать три процента. Обычные задолженности – на семьдесят пять. Сайлас говорил, что я, конечно, могу хорошо подзаработать на этом, но все-таки дал мне понять, что, во-первых, я все равно останусь мелкой сошкой, а во-вторых, меня когда-нибудь обязательно поймают. Обязательно.
– Ну, и что произошло?
– Я занимался своим торговым бизнесом в Лидсе. И столкнулся с другим торговцем, вмешался закон. Шесть месяцев овсяной каши. Ужасно противно. Решил, что больше никогда в жизни. На следующий день после тюряги я разыскал Сайласа.
– Я люблю Сайласа, – призналась я.
Боб уставился на меня.
– Да, этого у него не отнять, – согласился Боб. – Мне кажется, что все любят его. Ты видела, как сами жертвы влюбляются в него? Двое бедолаг из Нью-Йорка – яркий пример, они готовы были из штанов выпрыгнуть за одно только любезное словечко, просто за рукопожатие, улыбку или взгляд Сайласа. Настоящее обожание. И Сайлас знает об этом и упивается этим, довольный собой.
– Это верно, – согласилась я. – Он действительно может вызвать любовь… и как истинный любовник довести отношения до грани спада.
– Распада, – поправил Боб.
– Да. И не только со своими клиентами.
– Хочешь сказать, что с нами он проделывает то же самое? – спросил Боб.
– Ты сам прекрасно знаешь, что это так. Он ухмыляется, отпускает едкие шуточки и бесконечно критикует, пока я не созрею заорать или стукнуть его, но он пристально наблюдает за тем, что происходит, и в самый критический момент включает все свое обаяние и красноречие. И это ему настолько удается, что я не могу удержаться – я бросаюсь к нему на шею и клянусь в вечной любви.
– Ага. Сам видел, как ты это делаешь, – подтвердил Боб.
– Да. И знаешь, я презираю себя за это.
– Да. Я знаю.
Он налил в свое блюдце немного сливок и поставил на пол. Дед Мороз долго смотрел на блюдце. Наконец он нерешительно подошел и несколько раз лизнул.
– Думаешь, он женится на тебе? – полюбопытствовал Боб.
– Не знаю, – призналась я. – Один раз он делал мне предложение, но это было давно.
– Он эгоист, – сделал вывод Боб. – И сосредоточен только на себе. Он ни за что не женится снова. Никогда и ни на ком.
– Об этом я не думала, – сказала я.
– Только не лукавь. Ты никогда не думала об этом? Мы живем очень свободной жизнью, но все равно нечего говорить, что ты об этом не мечтала. Меня не проведешь.
– Не твоего ума дело, – отрезала я. – Заткнись и работай, делай то, что говорит тебе Сайлас. Я тоже буду делать то, что требуется, и мы все будем в порядке.
– Я не хотел тебя расстраивать, – смягчился Боб.
– Меня не интересует ничего, кроме денег. На следующей неделе мы будем делить триста тысяч фунтов. И я не собираюсь плакать из-за Сайласа. И ни из-за какого другого мужчины.
– Я не имел в виду «плакать», – поправился Боб. – Даже не знаю, почему ты выбрала это слово…
Он обнял меня и протянул свой огромный, давно не стиранный платок.
Однажды Сайлас подсчитал, что девяносто процентов изобличенных мошенников попадаются по собственной неосторожности. Из изученных им двадцати восьми семьдесят пять процентов случаев по его мнению, произошли из-за того, что сообщников когда-то видели вместе, хотя на месте преступления они разыгрывали незнакомых людей. Сайлас настоял на нашем разделении на время проведения операции, и мне грозило долгое одиночество. Некоторым нравится быть одним, Боб был в восторге от того, что его оставили наедине с огромной стопкой книг о древних цивилизациях, похороненных под слоями песка и пыли. Но мне нужно общение. Моя человеческая природа не выдерживает долгого одиночества. Я выполнила кое-что для операции. Я пошла в министерство обороны и сказала, что пишу статью об армии для детского журнала. Я выудила все сведения об испытании противотанковых орудий. Сайлас очень воодушевился, когда мне удалось за очень короткое время достать армейскую машину и форменные костюмы.
Я очень волновалась, что им придется проделать такой большой путь совершенно одним, изображая из себя военных, но Боба занимала только борьба за роль сержанта вместо назначенной ему роли рядового.
– Пусть он будет сержантом, – пыталась убедить я Сайласа.
