Солнце по-весеннему пригревало, и я забралась на крышу общежития. Мне было необходимо немного загореть для практики на выезде, чтобы не бороться с ожогами первые дни, теряя драгоценные баллы. Сняв одежду и оставшись в топе и шортах, смазала кожу защитным кремом и с удовольствием растянулась на коврике.
Отчего-то яркий свет заставлял меня впадать в странное оцепенение. В таком состоянии я могла сбрасывать напряжение, успокаиваясь. Казалось, весь мир застывает вместе со мной и порою мне мерещилось, что я забыла нечто…
Я услышала их когда было слишком поздно. Шорох чужих шагов вывел из забвенья. Вскинувшись, увидела троих парней с параллельного курса на пять-семь лет старше меня. Проморгавшись, я отползла назад, уткнувшись спиной в вентиляционный короб. Сюда никогда не приходили посторонние. Кричать, зовя на помощь, было бесполезно: большинство курсантов разъехались в увольнительные к родственникам и опекунам, а те кто остались, никогда бы не стали выручать кого-то вроде меня. Своя шкура дороже, а у этих, застывших напротив, судя по одежде и украшаемым тела татуировкам, благородное происхождение и сила, о которой мне не стоило и мечтать. Под пристальными взглядами хотелось сжаться в комок и скулить от ужаса. Наверно именно на такую реакцию они и рассчитывали. Справившись с постыдным рефлексом подчиниться, я оттолкнулась от крыши и поднялась на ноги.
— Смелая? — самый высокий шагнул вперед, демонстрируя внушительные клыки. Я вспомнила его, Чарен. Красивый, наглый, один из первых в группе по силе и ловкости. Но не по тактике.
— Скорее глупая, раз приперлась сюда, — предложил теорию парень пониже, с лицом покрытом рисунком точечных шрамов.
— Второе вероятнее, — признала я очевидное, — Простите, я уже ухожу..
Гаденько хохотнув они переглянулись и двое, не сговариваясь, стали обходить меня с боков. Похоже подобное они проходили не раз. Коротким движением я мазнула кончиками пальцев по кулону, привычно получая заряд уверенности, и сняла щиты. Дыхание с трудом ворвалось сквозь стиснутые зубы от понимания, что я вряд ли выживу после того, что подонки собираются сделать со мной. Выдерживали лишь те, кто мог изменяться. По все законам логики меня должен был парализовать страх, но вместо него сознание окатила холодная ярость. Мозг фиксировал каждое движение членов своры и тело заняло наиболее выигрышную позицию: я оказалась на парапете. Подо мной несколькими этажами ниже располагалась парковка. Ветер растрепал волосы и они бились в лицо непослушными прядями.
— Не дури. Хуже будет, — прорычал, судя по центральной позиции, лидер.
— Один на один слабо? — шально улыбнувшись, выкрикнула я, — Или боишься не справиться?
Единственным шансом на спасение было вывести из строя главного. Этому нас учили с первого курса. Деморализовав противника, ты получаешь шанс. Большего мне и не нужно. Мои слова зацепили Чарена. Он мотнул головой, призывая подельников отступить, и смело двинулся ко мне. Когда между нами оставалось пара шагов, и он уже намеревался стащить меня вниз, я заскулила, протягивая ему дрожащие руки и склоняя голову. Ни на секунду не заподозрив подвоха, он повелительно сунул мне под нос ладонь, о которую мне полагалось потереться лицом, признавая поражение.
Иногда я остро понимала, что не думаю и не веду себя как остальные: слишком много животного было в них. Вцепившись в его локоть, я поднырнула под накаченное тело и пяткой ударила в колено. Он пытался ухватить меня, но пальцы скользили по обнаженной коже покрытой кремом. Упав на спину, согнула ноги и изо всех сил толкнула его от себя. На какое-то безумное мгновение мне показалось, что он удержится, но нелепо взмахнув руками парень подскользнулся на мелких камушках прорывающих крышу и неловко завалился за парапет. Короткий вскрик и болезненный стон подтвердил, что Чарен совершил посадку на балкон, до которого летел пару этажей. Не тратя драгоценного времени, я подскочила и ломанулась к выходу между опешившими от произошедшего парнями. Один из них попытался меня перехватить и его выпущенные когти вспороли кожу, прочертив борозды. Тяжелый запах крови заставил их забыть о лидере и рвануть за мной. Я успела захлопнуть люк и всунуть дужку замка в приваренную петлю. Металл прогнулся от удара снаружи, но выдержал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Зажимая бок и стараясь не закрывать глаза, я побежала по пустым переходам в свою комнату, К счастью со мной никто не захотел жить и в каморке я оставалась полновластной хозяйкой. Раковина в углу стоила остальных неудобств. Промыв раны, оказавшиеся довольно глубокими, я заложила в них мазь и заклеила повязкой. На учениях я часто получала повреждения и большую часть стипендии приходилось тратить на перевязочные и заживляющие средства. Меняющимся с их регенерацией такие проблемы были не знакомы. Именно потому они и не считались с царапинами и укусами. Внезапно я наткнулась на собственное отражение в зеркале: всклокоченная, бледная, с горящими глазами…Что могли во мне увидеть выродки? Невесело улыбнувшись сама себе ответила: слабая самка, неспособная дать достойный отпор.
Усевшись на жесткую кровать, я обхватила себя руками и позволила выплеснуться эмоциям, которые до того считала неуместными — слезы. Редко позволяла себе такую роскошь, но не в этот день. Веки припухли, соль разъела искусанные накануне губы. Тяжело дыша, привалилась к стене и незаметно для себя задремала. В снах я часто видела свет…и только изредка в нем звучали слова — меня ждут…
*****
Мне бы подать официальную жалобу, предъявить доказательства, свидетельствовать о нападении и причинение ущерба, но я банально не хотела привлекать именно этим к себе внимание, терять время. К тому же, я опасалась мести со стороны золотой молодежи. На территории общежития, как и в университете повсюду расположены камеры и, собирая документы, допускающие к экзамену в течение нескольких дней, я могла не беспокоится о нежелательных встречах.
Поскольку я была гораздо моложе своих сокурсников, требовалось предоставить справки о готовности к испытаниям и отказ от претензий в случае травм. Только глава медицинской службы высказывал сомнения в моей дееспособности. Если уж откровенно — я тоже не была уверена, что готова, но остаться здесь еще на период, быть практически бесправной рядом со Знатным не могла позволить.
Большинство проходят обучение в течении пяти лет, я провела в университете гораздо больше. Время не прошло впустую: мне удалось освоить несколько дополнительных специализаций и отточить полученные знания. Я бредила идеей закончить учебу и получить самостоятельность. К несчастью проходить практику принято, имея истинную ипостась, и только не признавая, что мне предстоит жить с позорной отметкой неполноценности, я ждала перемен. Их не было.
Заведующий кафедры предложил остаться, предложив должность лаборанта. Он пообещал место в преподавательском корпусе, скромную, но стабильную оплату и…опеку. Подозреваю, свою опеку. Другими словами дал понять, что за пределами заведения меня не ждет ничего хорошего. Обещав подумать, я не стала вводить его в курс, что отпускать меня никто не планирует.
— Ты осознаешь, что скорее всего погибнешь на полигоне? — в очередной раз мрачно поинтересовался коренастый мужчина в небрежно наброшенном медицинском халате.
— Подпишите заключение, — упрямо повторила я, не поднимая головы. Видеть его оказалось болезненным. Перед глазами возникала картина его с зажимами и иглой, шьющего мою плоть.
— Твоя физиология недостаточно…
— Ректор считает иначе, — не скрывая сарказма, процедила я и ткнула пальцем в росчерк в углу, — Он дал согласие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Окинув меня колючим взглядом он, кривясь, написал на пластиковой пластине свое имя в нужной графе.
— Спасибо, — прижав документ к груди, почти не веря, что последний рубеж преодолен, я уловила жалость, направленную на мою персону.
— Дура, ты там погибнуть можешь. На что ты рассчитываешь? Оставайся здесь и…
— Зря вы в меня не верите, но это уже преимущество.
