Черт возьми. Она заставила себя присесть на бордюрную стену, окружавшую фонтан. Ей нужно было собраться с мыслями. Что за вашу мать? Все идет абсолютно не так, как она предполагала. И вот с этой женщиной спала Джулия? Боже. На ее фоне Лиз Берк выглядела как маленькая девочка-пастушка. Не удивительно, что Джулия была в ужасе.
Марго Шеридан. Она определено была - экзотичной. Сексуальной. Соблазнительной. И опасной, как кобра. Было ясно, что она умела владеть своим шармом.
Она была более чем когда-либо убеждена, что Энди был простофилей - деревенщиной. Пешкой.
Но какая была связь между Марго и Маркусом? Должна была быть какая-то - никаким другим путем она бы не узнала об ее отношениях с Джулией.
Отношения. Господи. Она тряхнула головой, пытаясь ее прояснить.
Ага. Это они и были, ладно. Она позаботится об этом. Она уже увязла в них полностью. Что там сказала Марго, когда она уходила? Это не продлится долго? Последнее слово осталось за ней - она это знала. Но оно нашло свою цель - смертельно поразив ее, прямо туда, где она была наиболее уязвима.
***
Вернувшись в тот же вечер в Чаддс-Форд, Эван сидела на дедовском английском стуле и пыталась работать. Она составляла список, старясь разложить по полочкам все, что она узнала, и то многое, что она подозревала об игроках в этой причудливой маленькой костюмированной драме. Она наполовину заполнила блокнот именами - каждое сопровождалось аккуратными строчками фактов, наблюдений и пояснений ниже. Она старалась придать этому смысл. Проследить связи. Изолировать то, что не вписывается в общую картину.
До тех пор пока она не прикончила большой стакан водки, ее мысленные потуги были более продуктивными. Она не могла сосредоточиться. Ее мысли продолжали блуждать. Она снова кинула взгляд на часы. Пять часов разницы. Вероятно, она уже спит. Было бы нелепо сейчас позвонить. Она уехала всего два дня назад. Боже. Какой же она была жалкой.
Она заставила себя еще раз взглянуть на список, постукивая ручкой от волнения.
Это не продлится долго. Прощальный залп Марго звенел в ее голове, как мрачные аккорды реквиема.
Может быть, все уже было кончено.
Она опять глотнула из стакана. Лед почти растаял. Все, что осталось, было непрозрачным маленьким кусочком, который болтался и отчаянно всплывал на поверхность. Брось это, хотела она ему сказать. Смирись с судьбой. Есть много худших вариантов встретить свой конец, чем в стакане Бельведера. Ей-то это следовало знать.
Ей некого было винить, кроме себя. Она все прекрасно знала. Она прекрасно знала и все равно на это пошла. Как и сказала Джулия, она бы в любом случае так поступила.
Может быть, она становилась как ее мать? Всегда ставящая кусочек сахара перед усталой старой клячей, которая каким-то образом должна притащить оставшиеся обломки назад в сарай.
Разберись со своим беспорядком. Это то, что она всегда повторяла Стиви - ее лучший родительский совет. Мудрость, накопленная на протяжении всей ее подержанной жизни и сводившаяся к этим четырем банальным словам.
Что ж, в данный момент в ее собственной жизни было чертова куча беспорядка. И она не имела не малейшего гребаного понятия, как с ним разобраться.
Зазвонил телефон. Она несколько секунд смотрела на него, будто это был незнакомый предмет, который только что упал с неба. Он зазвонил еще раз. Она ответила на вызов.
- Рид.
- Эван? Это Дэн.
Она вздохнула. Он знал о сегодняшней встрече с Марго. Вероятно, он звонит, чтобы подпалить ей задницу.
- Привет, Дэн. Бьюсь об заклад, я догадываюсь, почему ты звонишь.
- Нет, - он был расстроен. - Послушай... мне надо, чтобы ты знала... Эван, произошел несчастный случай.
Она села слишком быстро, так, что водка выплеснулась из стакана. Ручеек побежал вниз по ее предплечью и закапал на блокнот, размывая границы между ее аккуратными, написанные красивым печатным почерком, строчками.
- Что случилось? Стиви? - ее сердце бешено заколотилось.
- Нет. Не Стиви, - он помолчал. - Джулия. В Лондоне. Автомобильная авария. Она возвращалась к себе после поздней встречи.
В голове Эван возник звон. Перед глазами промелькнули белые вспышки, и она подумала, что может упасть в обморок. Она схватилась свободной рукой за край стола.
- Она ...?
- Нет, - оборвал ее Дэн. - Нет - она в больнице - ранена, но жива. Однако ее водитель погиб, - он замолчал. - Мне жаль - я знаю, что ты хотела бы знать.
Господи. Жива? Она жива.
- Насколько сильно она пострадала?
- Деталей я не знаю.
- Энди?
- Энди в Лос-Анджелесе. Он мне и позвонил.
Голова Эван все еще плыла. Ей нужно подумать. Ей нужен план.
- Он едет в Лондон?- конечно, он поедет... она его чертова жена.
- Не знаю. Думаю, прямо сейчас они - в натянутых отношениях, - он снова помолчал. - Он попросил меня рассказать тебе.
- Почему?
Кого она дурит? Она знала ответ.
- Не думаю, что он хочет, чтобы она была там одна. Он все еще о ней заботится, Эван, несмотря на их проблемы.
- Ее родители? Они во Франции... - ее голос затих.
- Ничего об этом не знаю.
Она махнула рукой в отчаянии.
- Я пила. Я не могу.
Дэн опять ее прервал.
- Есть рейс в Хитроу на 7-50. Я пришлю за тобой машину. Собирай свои манатки.
Она почувствовала, как горячие слезы обжигают ее глаза.
- Я твой должник, Дэн.
Он рассмеялся.
- Ага. Я принц, ок.
- Иногда ты такой.
- Уверен, что напомню тебе об этом.
- Знаю, что напомнишь.
- Как думаешь, восьми часов полета тебе будет достаточно, чтобы протрезветь?
Восемь часов? Боже. Она улыбнулась сквозь тревогу.
- Едва ли.
- Водитель тебе позвонит, и я пришлю тебе сообщение с названием больницы. А теперь поднимай свою задницу и двигайся.
Он повесил трубку.
Она бросила взгляд на медленно расплывающееся на блокноте пятно, оставленное пролитой водкой.
Черт подери.
Она резко отодвинула стул и побежала к лестнице.
ГЛАВА 15
В 9 утра в будний день в аэропорту Хитроу было не продохнуть от скучающих и замученных бизнесменов. Эван направилась к здоровенному таможеннику с закрученными вверх усами, который стоял, подбоченясь, недалеко от ряда ярко-оранжевых стоек. Он встретился с ней глазами, пока она приближалась, затем коротко глянул на ее черную сумку, висящую у нее на плече. Подходя к зоне досмотра, она подсчитала, что таможенник приклеивает ярлыки на багаж каждого седьмого пассажира. По ее расчетам, она была шестой. Полному мужчине в твидовом костюме позади нее, который прохрапел весь путь над Атлантикой, придется немного подождать, прежде чем затянуться сигаретой снова.
У нее ушло 20 минут на то, чтобы добраться до места выдачи багажа, и еще 20 минут, чтобы забрать чемодан и выбраться к наземному транспорту. Воздух снаружи терминала был тяжелым и плотным. Небо тускло светилось свинцово-серым. Недавно прошел дождь. Все вокруг было мокрым. И было холодно. Она запахнула полы своего пиджака и глубоко вздохнула.
Пахло выхлопными газами.
Да. Она снова в Англии.
Эван не была в Лондоне почти два года - но она хорошо знала этот город. Она провела тут год студенткой, изучая методы исследований в Лондонском Университете и стажируясь в Британском Музее. Она вернулась сюда несколькими годами позже, во время перерыва в аспирантуре, и провела шесть недель с семьей, у которой жила во время учебы. К тому времени она была беременна, и растерянность и отчаяние заставили ее искать единственное место за пределами фермы ее деда, где она когда- либо чувствовала себя твердо стоящей на ногах.
Ее ‘приемные родители’, Майкл и Сьюзан Шор, были уравновешенной и практичной парой, управляющей высококлассным хостелом, выходившем окнами на Темзу, недалеко от Хэмптон Корт. Эван была одной из четырех иностранных студенток, расквартированных там в течение учебного года - и только она была родом из США.
Семья Шор жила скромно. Их двое детей-подростков были непочтительными сорванцами, но счастливыми и преданными своим родителям. Эван вспомнила, что наблюдала их семейное общение с восхищением. В первые несколько месяцев своего там пребывания она чувствовала себя пришельцем с другой планеты - наблюдая любопытное поведение чужеродных видов. Члены семьи Шор разговаривали друг с другом. Они проявляли интерес и внимание к жизни друг друга. Они вместе завтракали, обедали и ужинали. Они даже ели сидя. На стульях.
Эван нашла типичные, подростковые выходки детей Шор захватывающими. Она была загипнотизирована легким товариществом и доверием, которые они разделяли со взрослыми родителями. Наблюдая за ними, она начала понимать, что существовали и другие модели, по которым могли функционировать семьи. Материнство, в том виде, как его практиковала Сьюзан Шор, стало меньше походить на тюремный срок без права на досрочное освобождение.
Эван уже приняла решение рожать, а в Лондон поехала, чтобы восстановить душевные силы от потрясения, которым стала для нее беременность. Ее традиционные католические ценности уже взяли над ней верх и твердой рукой подвели к этому решению. Образец спокойной и умиротворенной жизни Сьюзан Шор, в конечном итоге убедил ее оставить ребенка.
