Троллейбус, подвывая, подкатил к очередной остановке. Тыбинь проехал вперед и остановился у магазина. Через заднее стекло он видел, как вышла, мило улыбаясь подвыпившему кавалеру Кира, и заторопилась вперед, к машине.
— Хи-хи... — сказал Ролик. Именно сказал, а не засмеялся. — Нашу Киру Алексеевну кадрят! Можно я выбегу, возьму мороженого?
— Возьми, — милостиво кивнул Тыбинь, с улыбкой наблюдая, как случайный попутчик, оскальзываясь по льду, протягивая руку, поспешал за легкой на ножку Кирой. Увидав, что она села в машину, кавалер сокрушенно махнул рукой и побрел прочь.
— Мужчины, настойчиво овладевайте женщинами! — ехидно приветствовал он Киру.
— Господи, где ты набрался такой пошлости? — удивилась Кобра.
— В книжке одной прочитал, — ответил Михаил и продолжал: — Тебе проходу не дают! А вдруг это твое счастье?
Кира, улыбаясь, перевела дух и привычным жестом поправила волосы, глядя в низкое зеркальце заднего вида.
— Даром не надо. У меня дома точно такое же сидит... Мне везет на алкоголиков. Если в транспорте есть алкаш — обязательно пристанет ко мне.
— Где объект?
— Дальше поехал... Слушай, Миша, мне кажется... трудно понять, почему, но такое чувство, что он нас засек. Нет-нет, он меня не видел. Мы так мило болтали с пьянчужкой, что я едва не прозевала остановку. Между прочим, вполне приличный человек, повар в ресторане. Предлагал угостить. Визитку вот оставил...
— Потом сходим всей группой. После работы. Градовцев возьмем... Может, он машину засек?
— Не знаю... он весь как дикобраз, не подступиться.
— Да у вас паранойя просто! — вмешался стажер, влезший в салон с тремя порциями мороженого в руках. — Мужик огреб кучу бабок и боится, чтобы его не тряханули! Нас нельзя засечь! Мы профи! Суперневидимки!
Старый взял потрепанный блокнотик, уронив на полик огрызок карандаша.
— Что за адреса, по которым он ездил? — задумчиво произнес он, мусоля записи.
Троллейбус, набирая скорость, пронесся мимо. В окне мелькнула сутулая фигурка Дербенева.
— Запросить опера — и все дела! — предложил Ролик, — Не все же ему на нас орать, пусть и помогает!
И стажер потянулся было к микрофону, но Тыбинь поднял руку — и Ролик проворно отдернул пальцы, точно от горячего.
— Без него обойдемся, — промолвил Старый и настроился на частоту группы Визиря.
Связаться с другой машиной, минуя базу, удавалось не всегда, но в этот раз повезло.
— Понял, понял, — отвечал Визирь откуда-то издалека, хрипло, то ли оттого, что горло еще болело, то ли из-за помех в канале связи. — Диагональная, семь — это домашний адрес. Камышовая улица — его мать, Кораблестроителей — первая жена, а на Средней Рогатке не знаю кто живет...
— Спасибо! — басовито крикнул Тыбинь. — Удачи!
— Вам того же... — донесся слабеющий голос, и связь прервалась.
Катили вслед троллейбусу молча, покусывали мороженое, подпрыгивали на ухабах.
— В другой раз бери мне крем-брюле, — наставительно произнес Тыбинь. — Я его больше люблю.
Стажер молча кивнул, обсасывая палочку эскимо. Приоткрыв окно, он без церемоний выбросил ее на мостовую, встретился глазами с удивленным взглядом Киры, пожал плечами.
— А что такого? Все равно на улицах грязища!
— Чисто не там, где подметают... — наставительно начала Кира.
— А там, где не сорят! — прервал ее Ролик. — Знаю, знаю! Эх, скучища с вами! Вот ребята там в публичный дом пробрались, небось Людку в проститутку нарядили... Жалко, не увижу! А мы ведь тоже могли бы, а?
— Стара я для проститутки! — усмехнулась Кира.
— Ничего подобного! — возразил Ролик. — Еще очень даже могете!
— Ты соображай, что несешь! — буркнул Тыбинь.
— А что такого? Я комплимент сказал! Не обижайтесь, Кира Алексеевна! Вы же современная женщина!
— А разве это синонимы?
— Ну в некотором роде. Проще надо на все смотреть. Как на текущий факт биографии, не более. А вы все закомплексованные чувством неполноценности.
Теперь усмехнулся Старый.
— Думаете, что нет, Михаил Иванович? А вот вы смогли бы жениться на гулящей женщине? Нет, не смогли бы! Потому что вы заранее боитесь, что покажетесь ей неинтересным по сравнению с другими мужчинами, вот!
— Иди ты, Зигмунд Фрейд... — буркнул Тыбинь и нахмурился.
— И еще вы рабы общественного мнения, вот!
— Тут ты попал в точку, — тонко улыбнулась Кира, исподтишка наблюдая за Михаилом. — А сам ты — свободный человек?
— Да мне наплевать на всех! Я без комплексов!
Очередная тема была исчерпана, и разведчики притихли.
Тишину нарушил крикливый голос Лермана.
— Доложите, где вы! Я же просил выходить на связь каждые пять минут!
— У меня часы отстают, — отрезал мрачный Тыбинь. — Мы на проспекте Большевиков. Тормозим. Объект только что вышел из троллейбуса... идет в супермаркет “Невский”. Вот двери открываются... вот он входит...
— Прекратите, — холодно остановил его Лерман, хорошо знакомый с проделками скучающей в машинах разведки. — Докладывайте основное. Главное — не грохните его, понятно?
Старый припарковался на стоянке, картинно потянулся и предложил Кире: “Пойдем, прогуляемся”. Стажеру строго кивнул: — Побудешь в машине.
Они молча прохаживались по тротуару мимо стеклянной стены магазина, смотрели, как маленький жалкий Дербенев, кутаясь в старое пальто, теребя в руках свою шапчонку со смешными ушками, замирает перед роскошными витринами. Тыбинь встал напротив и сквозь стекло смотрел на него в упор, точно на тритона в аквариуме.
— Что ты делаешь, Миша? — спросила удивленная Кира и взяла его под руку.
Весь день сегодня она чувствовала в нем что-то новое, неожиданное, и эта новизна интриговала и манила ее. Прежнее решение, которого она неукоснительно придерживалась весь последний месяц, готово было рухнуть под властью этой новизны.
— Я думаю, — сказал Тыбинь, не обращая внимания на тембр ее голоса. — Вот мы... — он поднял перед собой правую руку и потряс ею. — Мы сила! Вот они... — он поднял левую руку. — А между нами все остальные... — и он сцепил маленькие пальцы в стальной замок, разорвать который не смог бы, пожалуй, никто. — Кого этот Дербенев боится больше — нас или их?
За стеклом Дербенев испуганно дернулся, оглянулся, забегал глазками, понапрасну близоруко всматриваясь в темное с его стороны стекло, — увидел в нем лишь собственное перекошенное отражение и пошел дальше, в роскошную глубь магазина.
— Ну и что? — настороженно спросила Кира.
— Ни-че-го, — в тон ей ответил Старый, — Надо послать Ролика внутрь, пусть присмотрит за ним...
Стажер сквозь стекло машины наблюдал за объектом в мощный тридцатикратный бинокль.
— Чека не дремлет! Ишь, гад, по магазинам решил шаркнуть! Красивой жизни захотел! Врешь, дорогой товарищ! Ничего у тебя не выйдет! Ты уже под колпаком!
— Хватит трепаться, — хмуро остановил поток его красноречия Тыбинь. Болтовня стажера, обычно забавная, сегодня не развлекала его. — Протяни по этажам, только издали. Там народу немного, он тебя легко вычислит. Смотри, нет ли контакта с кем-нибудь. Если будет контакт — докладывай, бросай объект — и за новым. Кира подхватит. Все понял?
— Все путем! Не сомневайтесь, дядя Миша! Глаз не спущу с изменника Родины!
Стажер ушел, сунув руки в карманы, насвистывая в ССН. Тыбинь проводил его странным, недобрым взглядом и сказал с сердцем:
— Дурак!
— Он просто еще молодой, — возразила Кира.
— А уже дурак.
В это время в динамиках машины зазвучали завистливые вздохи Ролика:
— Ух ты!.. Вот блин!.. Вот бы мне такой!..
— Докладывай внятно! — рявкнул Старый.
— Объект оторвал плазменный телевизор! Штуку баксов выложил!
— Он что — на себе его собирается тащить?
— Доставку оформил... Вот гад! — в голосе Ролика зазвучали слезы обиды. — Бумбокс прихватил! “Панасоник”...
— Музыкальный центр, — улыбаясь, пояснила Кира.
— Дальше!
— Эта плесень шикует на шпионские бабки! Я же говорил! Оформляет два холодильника и стиральную машину!
— Куда доставка? В одно место?
— Кажется, в разные... Я сейчас подойду поближе. Везет же собаке!
Ролик просто давился завистью.
— Он тебя не засек?
— Не знаю... По-моему, ему стало на все наплевать. Он и не оглядывается теперь. Обнаглел, блин! Конечно, с такими бабками можно королевать! Ничего, скоро кончится его праздник жизни! Вот облом будет! И телик не успеет посмотреть!..
— Возвращайся! — скомандовал Тыбинь стажеру.
— Но почему?! — возмутился Ролик.
— Быстро в машину! Он знает о нас... — обернулся Старый к Кире. — Неясно, почему, — но знает.
— Такое бывает, — пожала плечами Кира. — Он все время на взводе! Еще Лерман нам говорил, помнишь?..
Ей немного досадно было разговаривать только о работе.
Настороженный человек чует опасность шестым чувством. Можно сказать, кожей. Опытным “наружникам” хорошо это известно.
