Наверх он поднялся, только когда завыли пожарные сирены. Потолкался среди зевак, убедился, что обугленные тела не подают признаков жизни, и, довольный собой, направился домой, неся в пакете несколько отменных карасей.
В тот день жареная рыба показалась ему особенно вкусной. Приготовленная домработницей Варькой в сухарях и сметане, она таяла во рту. Похлопав в знак благодарности тридцатилетнюю тетку по округлому, мягкому, ап петитному заду, он попросил ее рассказать о случившемся пожаре. Румяная, выросшая в деревне на молоке и сметане тетка с удовольствием потянула полстакана предложенного ей коньяку и с готовностью принялась излагать свою версию событий. По ее мнению, как, впрочем, и по версии пожарных, произошел несчастный случай. Директриса случайно опрокинула таз с вареньем и керосинку, та вспыхнула, занялся один из бидонов с керосином. На помощь горящей женщине выбежал муж, но опрокинул второй бидон, стоящий на крыльце.
– Так и погорели оба. Видать, судьба у них такая! – вздохнула Варька, косясь на открытую бутылку.
– Что теперь делать?! Давай помянем угольков! – воскликнул Виталий и наполнил тонкие стаканы почти до краев.
В ту ночь Варька отдалась ему особенно безропотно. А неделю спустя он, предложив ей выпить, дождался, когда она заберется в ванну, спокойно вошел следом, как делал уже не раз. С удовольствием полюбовался сытым зрелым телом, ущипнул за розовый сосок, как бы приглашая к любовной игре. Когда Варька начала с ним заигрывать и нести всякую околесицу, взял ее за лодыжки и, резко дернув, поднял ноги вверх. Мыльная вода потоком устремилась в раскрытый от неожиданности сочный рот. Глаза, выпученные, словно у рака, смотрели на него. Руки бессильно били по воде, разбрызгивая пену. Она затихла очень быстро. Не прошло и минуты.
Виталий еще долго смотрел на Варькины выбеленные перекисью волосы, плавающие на поверхности и медленно колышущиеся в воде, словно фантастические бесцветные водоросли, затем старательно вытер пол, разделся догола, запихнул одежду в стиральную машину, включил и спокойно отправился к себе в комнату. Ни малейших угрызений совести он не испытывал.
Дура-баба могла что-нибудь ляпнуть своим товаркам о том, что он интересовался гибелью директрисы, а в тюрьму Виталий не хотел.
Наташа всегда была радушной и гостеприимной, вот и сегодня она первой выбежала встречать гостей. Тепло расцеловавшись с Георгием, обняла Марию, придержала дверь, пока мужчина вносил в дом спящего Ванюшку.
– А где хозяин? – вполголоса спросил Георгий.
– Наверху! Главу заканчивает, ругается! Ничего, скоро спустится! Ты же знаешь, его от компьютера не оторвать! Я уже начинаю беспокоиться. Иногда по ночам вскакивает и бежит писать! Сидит у себя до утра. После полдня мучается. Ты бы с ним поговорил, – шепотом сказала Наташа. – Укладывай ребенка и приходи на кухню, скоро должны Жавнеровские подъехать, звонили уже.
Мария задержалась на крыльце, необъяснимое чувство тревоги прочно поселилось в ее сердце. То обстоятельство, что рядом Георгий, ее немного успокаивало, но все же…
– Машенька! Рад видеть тебя! Какими судьбами? Неужто сподобилась навестить старика? – раздался за спиной громогласный бас Павла.
Лестница поскрипывала под его огромным телом. Он казался неповоротливым и медлительным, но Мария знала, что это отнюдь не так. Когда нужно, Павел умел двигаться стремительно и уверенно. А что до старика, то и здесь он лукавил – даже отпустив бороду, совершено по-мальчишески сиял глазами и только прикидывался солидным и рассудительным. Да и как можно быть пожилым рядом с молодой очаровательной женой?
– А ты все пишешь? Фантазия у тебя, Павел, и впрямь необузданная! Что на этот раз будет? – живо откликнулась Мария.
– Вечером Наташа почитает. Ты не поверишь! Начал на старости лет писать фэнтези! – пробасил Павел.
– Не может быть, чтобы любовь тебе надоела! Мне так нравятся твои книги, в них столько тонкого романтизма, нежности. С чего вдруг ты решил сменить жанр?
– Скорее не жанр, а антураж. Какая, в сущности, разница, где происходит действие. После книги о наполеоновском кладе я решил отойти от расследований. Ты в курсе, чем дело закончилось?
– В общих чертах. Неприятная история.
– Вот и я о том же. Стоило копнуть, такое посыпалось… Чудом Наташу удалось спасти. Если бы не помощь друзей, не знаю, как бы мы выпутались. Слишком разные люди читают мои книги. С патологиями тоже. Кто мог предположить, что одна-единственная книжка повлечет за собой и смерть, и предательство, и всю криминальную дребедень!
– Но ведь ты оказался прав! Следы и даже часть клада удалось найти! Значит, твое расследование оказалось эффективным!
– Не мое, не стоит мне приписывать чужие заслуги. Наташа сама все рассказала и отыскала. Я только оформил в виде книги. Перевел, так сказать, на общечеловеческий язык. А Глеб еще не появился?
– Нет. Только мы.
– Ты с мальчиком? Или…
– Нас Георгий привез. Он с Наташей.
– Вот неугомонный. Уже мою жену соблазняет! Донжуан доморощенный!
– О чем ты говоришь, Павел! Я живу с ним через стенку! Никаких женщин у него не бывает!
– Ну, дай бог! Может, образумился. К тебе он клинья не подбивал?
– Не говори глупостей! – вдруг с обидой в голосе сказала Мария.
– Прости, неудачная шутка. Ты не знаешь, нас сегодня кормить будут? – Павел постарался перевести разговор в иное русло.
– На этот вопрос ответить может только Наташа. Я своих мужчин уже покормила.
Павел сделал вид, что не заметил оговорки Марии по поводу своих мужчин, и, подхватив женщину под локоток, повел в дом.
Мария в самом деле обиделась на не слишком деликатный вопрос Павла. Только учитывая его прежнюю специальность, стерпела. Врачи в большинстве своем люди не слишком стеснительные. И спрашивают, не особо заботясь о последствиях. Георгий в самом деле ни разу не проявил своих чувств, а вот она…
Это случилось вскоре после поездки к Араику. Мария купила светильник на кухню и, притащив его домой, скинула платье, чтобы не мешало, и взобралась на табурет, прикидывая, как бы его повесить. Конструкция, вроде понятная на бумаге, почему-то совершенно не соответствовала тому, что она держала в руках. Стоя на шатком табурете, она и так и эдак прилаживала светильник к потолку, силясь понять, как же, в самом деле, он должен держаться. Теплый ветерок шевелил тонкую штору на распахнутом окне. Хлопнувшая входная дверь не испугала Марию, с минуты на минуту должен был вернуться со двора Ваня, и она не запирала квартиру. Имея надежную дверь в подъезде, квартиры ни она, ни соседи: Сергей с Мариной, ни Георгий не закрывали на ключ. Поэтому Мария и не обратила внимания на вошедшего. Не поворачиваясь, она только спросила:
– Скажи, милый, честно, ты снова измазался, как чертенок?
– Вообще-то у меня нет такой привычки. Стараюсь приходить домой аккуратным. В детстве, конечно, всякое бывало! – раздался совсем близко чуть насмешливый голос Георгия.
От испуга Мария покачнулась. Табурет наклонился, и она, нелепо взмахнув руками, рухнула прямо в его объятия. Он подхватил ее, не дал упасть. Прижал к себе крепко-крепко и замер с Марией на руках. Уже давно прошел тот момент, когда можно было соблюсти приличия. Пауза излишне затянулась, а ее губы оказались так близко от его губ, что последующее стало невольным продолжением. Мария почему-то очень медленно закрыла глаза. Голова обессиленно откинулась. Ее губы дрогнули, волнующе приоткрылись, по телу прокатилась легкая дрожь. Георгий как-то бесконечно бережно коснулся губами ее щеки. Не поцеловал, как она того ожидала! Нет! Именно коснулся! Скользнул губами куда-то к уху, провел по беззащитной шее. Мария затрепетала… Обхватила руками Георгия за сильную мускулистую шею… А он, словно утонченный мучитель, трогал губами ее обнаженные плечи, ложбинку между грудями, ямочку на горле и, только когда Марию стало трясти от неведомого, впервые накатившего на нее чувства, осторожно, но требовательно коснулся ее вдруг ставших горячими губ. Она вздрогнула, застонала, прижалась к нему…
В себя она пришла не сразу. Сознание прояснялось медленно. Сначала увидела смеющиеся глаза с тонкой сеточкой морщин возле них. Чуть позже ощутила его сильные руки, бережно поддерживающие, чтобы не упала. И только после поняла, что стоит на полу, а Георгий держит ей за плечи.
– Прости, я тебя напугал! – с улыбкой сказал Георгий, не выпуская Марию из объятий.
«Боже! Я почти голая!» – мелькнула суматошная мысль, но Мария только прикусила губу, все еще горящую в сладком огне. Ей совершенно не хотелось, стыдливо прикрываясь рукам, бежать в комнату, чтобы одеться.
– Но все же я оказался рядом вовремя! Ты могла разбиться! – продолжал смеяться Георгий.
«Если бы ты не вошел и не увидел меня в трусиках и лифчике, я бы не сорвалась с табурета!» – подумала Мария, но вслух ничего не сказала.
