ресторанах и трактирах, но и на загородных виллах разбогатевших купцов и предпринимателей. Дачи в Петровском парке были самыми роскошными в старой Москве, нечто вроде современных вилл и дворцов на Рублево-Успенском шоссе. Здесь была роскошная дача И.В. Морозова, загородная вилла швейцарского часового мастера Вильяма Габю, главного конкурента знаменитого Буре. Под стать модными дачам был и сам парк, предназначенный для традиционных воскресных гуляний «порядочной» или, как тогда говорили, «чистой» публики.
Здесь катались верхом на лошадях и в экипажах, демонстрировали новые наряды, вплоть до одежды кучера, пили чай под специальными шатрами, и любовались как отчаянные аэронавты плавали в небе над парком на воздушных шарах и прыгали с парашютами, развлекая народ.
В начале XX века по соседству с Петровским парком, в восточной части Ходынского поля, был открыт аэродром, на котором впервые состоялись полеты знаменитого С. И. Уточкина и пилота П. Н. Нестерова. Постепенно полеты стали одним из наиболее модных городских развлечений, и любители их иногда ночевали прямо на поле, чтобы не опоздать к началу полетов.
Тайны виллы «Черный лебедь»
Самые скандальные кутежи, о которых годами судачили московские обыватели и острословы, проходили в Петровском парке – на роскошной вилле Николая Рябушинского «Черный лебедь», построенной архитекторами В.М. Маятом и В.Д. Адамовичем в начале ХХ века в неоклассическом стиле (Нарышкинская аллея, 5).
Пленники судьбы:
Николай Павлович Рябушинский, миллионер и меценат, один из восьми братьев Рябушинских, владельцев банков и текстильных предприятий. Владимир Рябушинский был гласным городской думы. Павел Павлович выпускал газету «Утро России», которая позволяла себе критиковать даже министров. Степан Рябушинский имел одну из лучших коллекцию икон, а профессор Дмитрий Рябушинский работал в области аэродинамики.
Богемная вилла Николая Рябушинского «Черный лебедь»
В отличие от своих братьев Николай Павлович не очень интересовался семейным бизнесом. Получив свою часть наследства, он занялся «веселой жизнью», сорил деньгами и промотал на некую певичку Фажетт больше 200 000 рублей. Он купал ее в шампанском, катал на лихачах, дарил драгоценности от Фаберже. За одно только колье с жемчугом и бриллиантами он заплатил десять тысяч двести рублей. Во спасение семейного имущества от непутевого брата, семеро его именитых братьев даже учредили над ним опеку сроком на пять лет, в течение которых он не мог распоряжаться своей долей наследства. Правда, после того как опека была снята, «Николашка» разошелся во всю ширь молодецкой души. Он ударился в бесконечные кутежи, жил на широкую ногу, ни в чем себе не отказывал и дружил с разгульной богемой.
Новоселье в новой вилле «Черный лебедь» справлялось с невиданной пышностью, поражая гостей роскошью и великолепием. Дорожки были обсажены редчайшими пальмами, на роскошных клумбах цвели изысканные орхидеи. В саду бил фонтан, вокруг которого, распушив веером узорчатые хвосты, прогуливались павлины, бегали золотистые фазаны, пели заморские птицы с невиданно ярким оперением. А в саду у собачьей конуры сидел на цепи молодой красавец леопард.
За строгим фасадом виллы скрывался не менее изысканный интерьер: причудливая мебель, обтянутая шелком, с маркой в виде черного лебедя. Все столовое убранство было с тем же вензелем: скатерти, салфетки, посуда, серебряные приборы. Черный лебедь красовался на бокалах и рюмках из тончайшего венецианского стекла, сделанных в Италии по заказу хозяина виллы.
Интерьер кабинета Н.П. Рябушинского на вилле «Черный лебедь»
У гостей экстравагантного хозяина была возможность полюбоваться картинами знаменитых мастеров, украшавших стены, и великолепной коллекцией хозяина, в которую входили драгоценные фарфоровые вазы и фигурки драконов, привезенные хозяином с Майорки. Здесь же размещалась коллекция живописи, включавшая как ценнейшие произведения европейских мастеров – Кранаха, Брейгеля, Пуссена, так и работы современных французских и русских художников. Была на вилле и мастерская самого Николая Рябушинского – одаренного художника-любителя.
Вилла «Черный лебедь» часто становилась местом пиров-праздников, которые Николай Рябушинский устраивал с невиданной пышностью. Художник Сергей Виноградов вспоминает устроенный в первую весну «Черного лебедя» «Праздник яблоневого цветения»: «Это было волшебно. По всему саду были сервированы небольшие столы, и пировали до утренней зари в благоухающем цветущем саду. Под яблонями около столиков были пущены прыгающие, ползающие, летающие заводные, вывезенные из-за границы кузнечики, лягушки, бабочки, ящерицы, пугавшие дам, а это еще прибавляло веселья». В другой раз, на Новый год, Николай Рябушинский украсил деревья перед домом сотнями электрических лампочек и устроил в саду прием, на котором дарил гостям картины и драгоценности.
О кутежах и оргиях на вилле «Черный лебедь» в Петровском парке слагали легенды. Завистники злобно шептались, якобы на этой скандальной вилле устраивались знаменитые «афинские ночи с голыми актрисами». А для того, чтобы эти разгульные ночи проходили более весело, Николай украсил виллу коллекцией отравленных стрел из Новой Гвинеи. Дело в том, что, путешествуя в юности по экзотическим странам, он побывал у папуасов-людоедов и даже пил вино из черепа побежденного врага у вождя гостеприимного племени.
Несмотря на расточительную богемную жизнь, Николай Павлович внес свой вклад в русскую культуру: на его средства издавался дорогой иллюстрированный журнал «Золотое руно», который объединил художников нового поколения и известных писателей-символистов – А. Блока, В. Брюсова, К. Бальмонта, З. Гиппиус, Д. Мережковского. В 1907 году на средства Н. Рябушинского открылась выставка «Голубая роза», которая стала настоящей сенсацией в мире искусства. Окунувшись в богемную жизнь Москвы, он и сам стал писать статьи по искусству, издал книжку стихов, сочинял музыку и пробовал писать картины.
Николай Рябушинский, прозванный родными «беспутным Николашкой». Автопортрет
«Николай Рябушинский, – писал в эмиграции знавший его князь Сергей Щербатов, – мог бы сойти за обычного „купчика-голубчика“, кутилу… если бы в нем не была заложена все же какая-то сумбурная, но несомненная талантливость. Эта талантливость расплескивалась по-московски в проявлениях всяких экстравагантных затей с ориентацией на красоту».
Однако художественная богема так и не приняла выходца из купеческого сословия, а в деловых кругах скептически относились к сумасбродным идеям нового мецената, дав ему прозвище «Лаврентий Великолепный». Намекая: мол, хоть ты и «великолепный», но все же, не Лоренцо Медичи, а всего лишь московский Лаврентий.
В 1909 году «беспутный Николашка», разорился: слишком велики были расходы на «Золотое руно», организацию выставок и роскошных пиров для богемы. Подкосило его и увлечение карточной игрой. Известен случай, когда за одну ночь он проиграл более миллиона рублей нефтепромышленнику Леону Манташеву. По словам современников, в это сложное для него время он жил и играл, как одержимый, так как незадолго до этого пережил испепеляющую любовную драму
