Диана поежилась и скосила взор на родителя и дщерь, остановившихся неподалеку. В глазах моей спутницы мелькнула искорка:
- Пособить?
- Ваша кровожадность, - шепнул я, - проваливайте. Что за хищная молодая особа!
Если речь идет о способности уберечься и выжить на истребительно-шпионском поприще - а доктор Эльфенбейн, безусловно возделывал поле, непосредственно примыкавшее к нашей собственной ниве, - человеку прямо противопоказано дорываться до успеха и власти. Субъект поневоле забывает, каковы обычаи джунглей, из которых ему посчастливилось воспарить в поднебесье. Он ширяет сизым орлом, гордо клекочет и ощущает себя недосягаемым. Там, внизу, жалкие, обреченные пресмыкаться твари могут по-прежнему язвить и пожирать Друг друга; но в горных просторах - покой и раздолье, больше незачем опасаться пуль - тем паче, когтей и зубов; здесь упомянутый субъект наслаждается полубожественным чувством вседозволенности...
И становится поистине бесстрашен.
И совершенно зря.
Слоун-Бивенс вопросительно уставился на меня, возникшего рядом. Со всевозможной учтивостью я назвал себя:
- Мэттью Хелм к вашим услугам, сударь. Не пора ли потолковать, а?
Голубые глаза Эльфенбейна отразили удивление, розовая пасторская физиономия слегка скривилась, но доктор быстро обуздал мимику.
- Вы убили Бьерна, - проронил он ледяным голосом. - Правда, олух не представлял особой ценности, простой наемник из местных... И все-таки не вижу смысла и резона беседовать с вами.
- Коли счеты сводить, сударь, - возразил я, - то вы первый отрядили Бьерна расправиться с Мадлен Барт. А я не люблю, когда покушаются на людей, вверенных моему попечению. И предупредил второго красавчика, Эрлана Торстенсена, тоже участвовавшего в нападении, что самое время бежать как гепарду, и прятаться как мыши, покуда не раздавили как таракана.
Девица Эльфенбейн вздрогнула:
- Вот оно что!.. Эрлан прислал непонятное, бессвязное донесение. Теперь ясно...
- Теперь ясно, - повторил я, сообразив: радиотелефоном корабль не располагал. Если сообщение действительно получили, кто-то исправно доставил его прямо на борт. И, возможно, задержался... Всего безопаснее в нашем деле строить предположения наихудшие. Тогда разочаровываешься только приятным образом...
- По моим сведениям, красавчик Эрлан прыгнул в спортивный автомобиль и помчался во весь опор подальше от Олесунна. Кажется, я произвел на него неизгладимое впечатление... Теперь, когда норвежские убийцы-неумехи убрались, - продолжил я, снова адресуясь к Адольфу Эльфенбейну, - разумнее будет пожать друг другу руки и поговорить, как приличествует людям цивилизованным. Думаю, сумеем отыскать общий язык и предотвратить недоразумения досадного свойства. Согласны, милостивый государь?
Я вежливо протянул доктору ладонь.
Упоминать цивилизованность не вредно: чем более дикарские замашки у данного субъекта, тем более цивилизованным этот субъект себя мнит. А при словах "милостивый государь" почти все дутые - да и подлинные - величины пыжатся и тают. Как правило.
Нынешние подростки скорей удавятся, чем скажут старшему "сударь" или "сударыня". Считают сие обращение унизительным, недостаточно вызывающим... Болваны. Знали бы, сколь могучего психологического оружия лишаются...
Маленькая седовласая личность раздулась от гордости, подобно голубю, вознамерившемуся покрыть приглянувшуюся горлицу, и удостоила меня рукопожатием.
Девица оказалась разумней отца. Ее глаза внезапно сузились, рот приоткрылся, дабы испустить предупреждающий вопль, но Грета все же запоздала.
Я успел рвануть Эльфенбейна к себе и без малейших церемоний двинуть коленом куда следовало. Схватил докторский затылок, прижал докторскую рожицу к своему плечу, заглушил болезненный вскрик. Заботливо придержал, дабы, шлепнувшись на палубу, Слоун-Бивенс не привлек ненужного любопытства гулявших поодаль пассажиров.
На белый свет явилась трофейная "Лама". Заслонив ее от посторонних двумя телами - Эльфенбейновским и собственным, я направил дуло на Грету.
- Батюшке вашему дурно сделалось, - уведомил я. - И следует предотвратить фатальный исход приступа, верно?
Глаза Греты стали очень круглыми и отменно возмущенными.
- Вы... Просто спятили! Вам не улиз...
- Не улизнуть? - перебил я жизнерадостно. - Разумеется, нет, мисс Эльфенбейн. Совершенно исключено, сударыня. Куда улизнешь на столь небольшом суденышке? Сразу изловят. Потом четвертуют, или сожгут живьем, или размыкают лошадьми, какой там у норвежцев принят национальный способ казни? Только следствие затянется на долгие месяцы...
Дуло уперлось в ребра Слоун-Бивенсу.
- ...И все эти месяцы ваш батюшка будет невозбранно разлагаться в удобном гробу, тщательно изрешеченный девятимиллиметровыми пулями. Коль скоро считаете, игра стоит свеч - бестрепетно зовите на помощь.
Грета Эльфенбейн хотела что-то промолвить, осеклась, облизнула губы.
Повысив голос, я продолжил:
- Не беда. Поддержите левую руку, и вместе проводим доктора в каюту. Легкий сердечный припадок или кровяное давление шутки шутит...
Судно уже покинуло устье фьорда и угодило в ощутимую зыбь. Килевая качка изрядно затруднила перемещение полубесчувственного Эльфенбейна по трапам. Но девица, повторяю, оказалась разумна, хранила присутствие духа и не пробовала воспользоваться невольными кренделями, которые выписывал спотыкавшийся неприятель. Двумя палубами ниже поджидала Диана. Я пнул дверь каюты и глянул в дуло своего револьвера.
- Дамы входят первыми, сударыня, - сказал я и посторонился, пропуская Грету вперед. - Устройтесь на левой койке, в углу. Руки положите на колени, ладонями кверху, и непрерывно держите на виду. Чуток подвиньтесь, дайте и отцу присесть... Вам полегчало, доктор?
Эльфенбейново лицо было бледным и потным, редкие седые волосы растрепались, обнаруживая изрядную розовую лысину прямо на темени. В лучшие времена Слоун-Бивенс неукоснительно прикрывал ее с помощью расчески.
Он попытался заговорить - возможно, по дочернему примеру хотел сообщить: не улизнешь, - однако по дочернему же примеру счел за благо заткнуться. Но уж глазами сверкал аки тигр лютующий.
Мне внезапно почудилось, что доктор - не самый добрый человек на земле. Впрочем, я - тоже.
Я указал Диане место на противоположной койке, прямо против Греты.
- Мадлен, - уведомил я, - поручаю девушку твоим заботам. Однако прошу не производить неприлично громких звуков и не портить воздух пороховыми газами без последней нужды.
- Понятно, Мэтт.
Она оперлась локтями о колени, а револьвер держала обеими руками, как я и наставлял. Молодчина. Теперь мы властвовали положением всецело. Грета Эльфенбейн побледнела и поникла, словно оружие и насилие были ей не по нраву. Разумеется, могла и притворяться, но я припомнил: девица музицировала в знаменитой швейцарской консерватории, откуда вернулась домой лишь когда умерла мать...
Грета меня озадачивала. Я понятия не имел, какое место отводили мирной и безобидной истязательнице фортепиано среди прожженного международного жулья. Сведения о дочке Слоун-Бивенса были довольно противоречивы. Следовало глядеть в оба. В конце концов, она пыталась подобрать бьерновскую "Ламу", валявшуюся на палубе. Вдруг не одни лишь клавиши нажимать умеет?
- Чего тебе нужно, Хелм? - прохрипел доктор. - Чего решил добиться, коленками дрыгая?
- Добиться, - повторил я мечтательно. - Чудное слово: добиться... До-бить-ся... Неких сведений, милостивый государь, и определенного содействия. Во-первых, касаемо сведений... Сообщите: где и от кого разнюхали столько, что очутились на этом судне вместе с дочерью, да еще и норвежской помощью заручились, наняли сопливцев, готовых лупить женщину по башке и спроваживать в море? Эдакое учиняют ради крупного куша, милостивый государь, не иначе. Во-вторых, касаемо содействия: убирайтесь вон с корабля, бросайте начатую авантюру, исчезайте с глаз долой.
Тщедушный старик поправил и пригладил волосы.
- Шутить изволите? - спросил он ядовито. - Или впрямь рассчитываете, что я выложу всю подноготную, а в ближайшем порту покорно спущусь по сходням и улепетну?
- Как будет угодно, - вздохнул я. - Но прежде, несли примете окончательное и безотзывное решение, попросите Грету снова рассказать об участи, постигшей громилу Бьерна, бравого любителя швырять беззащитных дам за борт.
Эльфенбейн вздохнул:
- Изумительно дешевый спектакль! Мелодрама. Всерьез угрожаете убить нас, если не покинем судно?
- Работа моя началась очень спокойно и гладко, предстояла мирная морская прогулка в очаровательной компании; сопровождение - простейшая задача, когда ни малейшей опасности не замечается... И не замечалось, покуда вы со своими выродками не попытались развязать на борту корабля третью мировую войну... Хотели войны - получайте. Одного из ваших мальчиков уже уписывают знаменитые норвежские селедки и трескает несравненная норвежская треска. Второй удирает во весь опор, ибо поверил моему слову, и правильно поступил... Жаль будет спроваживать неплохого ученого к праотцам и крепко усложнять себе существование лишь потому, что ученый не желает разуметь простого и внятного английского языка. Хотите, скажу то же самое по-шведски? Могу и по-немецки объясниться, хотя с дурным произношением. Испанским владею всего лучше - поймете?
