Производительность труда в каждой данной стране обусловливается социальным ее строем и политико-географическим положением, организацией труда, характером и особенностями природы, количеством населения и качеством труда.
Лишь немногие виды труда могут быть признаны безусловно бесполезными; но, как уже замечено выше, непроизводительной является и та часть полезного труда, которая для достижения данной цели оказывается нелишней. С этой точки зрения особо важное значение для народного хозяйства получает вопрос о соотношении производительных и непроизводительных классов общества. Накопление богатств в каждой данной стране совершается тем успешнее, чем более гармонично в ней сочетание отдельных видов труда, чем ближе общественный строй к тому порядку, при котором не затрачивается лишних сил на удовлетворение какой-либо потребности. Это в равной мере применимо к труду, производящему материальные ценности, как и к умственному труду. Интересы народного хозяйства страдают, когда уделяется слишком много сил для работы, которая могла бы быть выполнена с меньшей их затратой. Если представители некоторых отраслей труда так многочисленны, что далеко превышают существующий в обществе запрос на данную отрасль труда, то для народного хозяйства получается несомненный убыток. Это общее положение подтверждается опытом исторической жизни европейских народов. В Испании в конце XVIII века около трети населения составляли духовенство, монахи, чиновники, слуги и т. п. Иную картину распределения народа по занятиям представляют современные культурные государства. Так например, в Пруссии (по данным 1885 года) и во Франции (по данным 1881 года) на 100 жителей приходилось 88 и 86 % представителей торговли, промышленности и перевозочного дела, около 5 и около 6 % представителей государственной службы и свободных профессий. Отсюда видно, что современные государства представляют более производительное сочетание занятий, нежели Испания сто лет тому назад, и уже благодаря этому обстоятельству рост народного благосостояния в современных государствах поставлен в более благоприятные условия.
Однако не все стороны жизни современных европейских народов благоприятствуют производительности народного труда. В числе условий, задерживающих это развитие, первое место принадлежит милитаризму.
Под милитаризмом разумеется приспособление если не всех, то многих функций государства как в военное, так в особенности в мирное время к цели достижения военного преобладания, по крайней мере, могущества. Милитаризм явился со времени постоянных армий; усилился в эпоху наполеоновских войн, когда армии быстро возросли численно и преобразовались, когда для их комплектования введена была всеобщая воинская повинность; особенного своего развития милитаризм достиг в последние 30 лет — в эпоху, следовавшую за франко-прусской войной. Установление всеобщей воинской повинности дало возможность государствам развить армии до громадных размеров. Эта реформа в системе комплектования армии в корне изменила общественное значение вооруженной силы. В настоящее время армия, представляя известную необходимую обособленность в своей организации и жизни от прочих частей государственного организма, не стоит, однако, отдельно от них, а находится в самой тесной связи с ними и является прямым и непосредственным результатом духовной и материальной деятельности всего населения.
Политическое и экономическое значение милитаризма огромно.
Заставляя государства постоянно готовиться к войне, искусственно создавать и увеличивать класс людей, в ней заинтересованных, милитаризм усиливает возможность и вероятность войны. Между тем благодаря развитию морских и сухопутных средств сообщения, вследствие чего пространства потеряли прежнее разъединяющее значение, круг хозяйственной деятельности каждого государства значительно расширился, и мировое значение стран производства и потребления за последние десятилетия существенно изменилось. Происходящая вследствие этого большая общность экономической жизни всего мира в связи с большей сплоченностью современной культурной жизни Европы создали в настоящее время такие условия взаимных отношений главнейших европейских государств, при которых наиболее жизненные их интересы так между собой сталкиваются, сливаются и перекрещиваются, что часто невозможно разграничить сферу влияния каждого из них. Всякое нарушение существующего в данное время в Европе политического положения, представляющего в сущности равновесие между исторически созданными составляющими ее государственными организмами, должно настолько сильно задевать интересы каждого из них, что ни одно из этих государств не может оставаться спокойным зрителем подобного нарушения, где бы оно ни случилось, и в случае если где-либо возгорится война между двумя главнейшими государствами Европы, в ней, вероятно, вынуждены будут принять участие и прочие более или менее значительные государства.
Сознание того, что будущая большая война должна захватить все главнейшие европейские государства, заставляет в настоящее время их правительства прилагать все усилия к тому, чтобы возможно лучше подготовить в политическом отношении успех будущей войны. Результатом этих усилий является создание оборонительных союзов или соглашений, в которые вступили почти все главнейшие государства Европы.
Современная организация вооруженных сил позволяет государствам выставлять армии громадной численности. Штатная численность армий пяти главнейших государств континента Европы (России, Германии, Франции, Италии и Австро-Венгрии) в мирное время достигает 3 миллионов.
Содержание в мирное время армий подобной численности требует от государств значительных денежных расходов (1/5—1/3 государственного бюджета) и отвлекает известную часть наиболее способного к работе населения от экономически производительного труда, что не может не отражаться на народном хозяйстве и на общем экономическом строе европейских государств. Можно думать, что потери, которые несет народное хозяйство вследствие отвлечения рабочих от производительного труда, едва ли не превосходят тяжесть денежных расходов, налагаемых на государственное хозяйство содержанием вооруженной силы и требующих значительного напряжения податных средств народа. К этим потерям необходимо присоединить также лишения, испытываемые населением от всякого вида воинских повинностей (квартирная, подводная, продовольственная и т. п.), не говоря уж о том, что призываемые к оружию получают обыкновенно значительное вспомоществование со стороны своих семей. Если принять, кроме того, во внимание, что при значительности военных расходов правительства лишены возможности делать в надлежащей мере затраты на увеличение культурных и производительных сил народа (на народное образование, пути сообщения и т. п.), то можно убедиться, каким тяжелым гнетом должно ложиться в настоящее время в жизни европейских государств содержание значительной вооруженной силы в мирное время.
Повторяющиеся беспрерывно из года в год жертвы, налагаемые милитаризмом на народное хозяйство европейских государств, подобно хронической болезни, медленно подтачивают экономическую жизнь современных государственных организмов Европы и не позволяют свободно развиваться их производительным силам.[2]
Сознание опасности чрезмерных вооружений и огромного накопления боевых средств, обращающих вооруженный мир наших дней в подавляющее бремя, которое народы выносят все с большим трудом, побудило ныне благополучно царствующего императора Николая II взять на себя великодушный почин созыва конференции для обсуждения вопроса, каким образом положить предел непрерывным вооружениям и тем предупредить угрожающие всеми миру несчастья.
Конференция эта, заседавшая в Гааге, в июле 1899 года окончила свои занятия. Она выработала и утвердила три важные конвенции: "О мирном решении международных столкновений" путем посредничества и правильного третейского суда; "О законах и обычаях сухопутной войны" и "О применении к морской войне начал Женевской конвенции 1864 года о раненых и больных". Сверх того конференцией приняты три декларации, касающиеся технических вопросов войны, а в заключительном акте выражено пять пожеланий, причем первое из них заключается в том, чтобы было ограничено бремя военных тягостей и расходов в интересах материального и нравственного благосостояния человечества.
Для надлежащей оценки результатов, достигнутых в Гааге, необходимо вспомнить, что Брюссельская конференция 1874 года, созванная по почину императора Александра II для установления правил и обычаев войны, не могла добиться принятия державами выработанного и одобренного ею проекта; и задача, которую не удалось разрешить тогда, окончательно осуществлена теперь в ряду других. Правда, мысль об ограничении и регулировании вооружений не привела пока ни к чему положительному. Но если великие военные державы принципиально сами осудили свою систему непрерывных вооружений и признали желательность ее смягчения или изменения, то это может отчасти служить залогом того, что желанная перемена действительно когда-нибудь наступит и придуманы будут способы для постепенного достижения поставленной цели.
