Все же лучше, чем ничего. С наступлением холодов я все реже выходил на улицу и все больше времени проводил в библиотеке со своими книгами. Раньше мои занятия магией ограничивались двумя-тремя интересными экспериментами; теперь же я рассчитывал найти некое магическое заклинание, которое помогло бы мне овладеть Татьяной. Но так как я постоянно отвлекался на государственные и прочие дела, моих знаний и умений оказалось недостаточно, чтобы разобрать некоторые особенно трудные фокусы. Те же, с которыми я справлялся, были для меня бесполезны. Я читал от корки до корки каждую книгу в надежде обнаружить хоть что-нибудь…
Человеческие желания просты, и, казалось бы, любовные заклинания и рецепты любовных напитков должны были бы встречаться через страницу, однако в моих книгах мне ничего такого не попалось, за исключением одной небольшой главки на интересующую меня тему. Автор доказывал, что магии не одолеть чудо любви и бесполезно пытаться воспроизвести ее при помощи волшебства. От его заключения так и несло самодовольством и глупостью, и это разозлило меня. Я вырвал страницу и, смяв ее, швырнул в камин.
– Жжем книги, чтобы теплее было, мой господин?
Мой кинжал выскочил из ножен, прежде чем я повернулся к говорившему.
Это был Алек Гуилем. Он стоял в дверном проеме, засунув руки в карманы и облокотившись о косяк. Смерив меня взглядом, он покосился на кинжал:
– Здорово.
– Надо докладывать о своем приходе, – сказал я без раздражения.
– Убийца не стал бы. Я просто хотел проверить твою реакцию. Не наказывай служанку. Любой, охотящийся за твоей головой, убил бы ее в целях собственной безопасности.
– Не буду. – Я засунул кинжал в ножны. Он сказал все, что мне нужно было узнать. – Кто на этот раз? Еще один Баал'Верзи?
Алек отсутствовал несколько месяцев. Зима оставила отпечаток на его продолговатом лице. Оно обветрилось и покраснело от ветра; одежда его пахла снегом, сапоги износились. Он снял меховую шапку с длинными смешными ушами и подошел к камину.
– Боги, как хорошо. Мы неделями не вылезали из снежного месяца. Сугробов намело выше лошадиных голов и дороги так засыпало, что даже проводники путались и терялись. Особенно тяжко нам пришлось на последней миле, оставшейся до замка. Знаешь ли, последняя – самая длинная. – Он подпрыгивал на одной ноге, стягивая сначала один облепленный снегом сапог, затем другой, бросил их к камину, чтобы просушились, и уселся в кресло.
– Будь как дома, – сказал я.
– У тебя тут все устроено с настоящей роскошью, Страд. – Он протянул руки к огню. – Некоторые так называемые дворцы, где мне довелось побывать, согласятся на убийство, лишь бы заполучить кусочек твоего богатства.
– Неужели? Кто?
– Ван Ройены, например.
– Но это мои родственники по материнской линии!
– Кровь, конечно, гуще воды, но золото… – Приподняв брови, он многозначительно порет большой палец об указательный.
– Кто из них? – спросил я устало.
– Твой дядя Густав.
– Послушай, Алек, старому прохвосту около восьмидесяти лет.
– Восемьдесят два. Но у него полным-полно бедных родственников, и доход от имения никак нельзя назвать приличным. Я считаю, чтобы сбить его с толку на время, нужно послать ему дорогой рождественский подарок.
– Платить за себя выкуп, не попав в плен? Да, он придумал что-то новенькое, как получить с меня деньги, не работая.
– Все же лучше, чем дождаться, когда он пришел погостить сюда одного из твоих племянничков. Малышка Викки орудует мечом так же хорошо, как я. Не хотел бы я одной темной ночью проверить на собственной шкуре ее талант обращаться с ножом.
Он был прав. Помимо моей матери, Ван Ройены имели для меня значение только как источник пополнения казны путем передачи денег по наследству. Может, своевременная подачка будет держать их на расстоянии в течение еще нескольких лет. Я сделал пометку для казначея, чтобы он позаботился об отправке подарка.
– Кто следующий?
Алек мысленно пробежал список знаменитых семей, которые он навещал под видом моего посла. Наиболее умные из хозяев, особенно те, кому было что прятать, должно быть, догадались о его настоящей миссии. Ирония судьбы такова, что невиновные внешне ничем не отличались от тех, кто замыслил что-то недоброе, но вели себя очень осторожно. Те же, кто не скрывал своих намерений и открыто угрожал мне, были менее опасны, так как я знал наверняка, чего от них ждать.
– Итак, Маркусам можно верить, пока Даровные остаются верны, – произнес я часом позже. Я приказал принести нам еды. Алек предпочел чай подогретому вину, и на сей раз чай был горячим. (Повару и инженеру пришла на ум потрясающая идея кипятить воду прямо у меня в кабинете, на камине. Возможно, еще три года уйдут на решение проблемы теплого супа).
– Даровные будут хранить верность, пока леди Илона поддерживает твое правление, – добавил Алек, разрезая кинжалом яблоко.
– Она служит своим богам, а не своей семь и даже не мне.
– Ага, но она к тому же гибкий и практичный политик. Она знает, что ты сильнейший и поэтому она здесь, поближе к ядру власти.
– Но остальные? Как насчет семьи Дилисния?
Он покачал головой и отрезал от яблока тонкий ломтик.
– Рейнхольд – раб своего желудка. Если бы он распустил шнурки кошелька для щедрых пожертвований в местный храм, я уверен, священники не остались бы в долгу, и тогда остальным не пришлось бы слушать его стоны после ужина. У него там паршивая еда: жидкая кашица и молоко, да фрукты, переваренные настолько, что не поймешь, чем они были в начале. Только чтобы не умереть с голоду, я и Лео рыскали по кладовым, как мелкие воришки. – Он откусил от яблока, прожевал с явным удовольствием и, не проглотив, засунул в рот большой кусок желтого сыра.
– Какое это имеет отношение к делу? – Сегодня я был не в состоянии терпеть его пустую болтовню.
– Кладовая находится рядом с погребом, а у Лео есть ключи. Рейнхольд не пьет и бутылки так и просятся, чтобы их пересчитали. Вдвоем мы прекрасно справились.
– И что тебе поведал Лео, когда ты его напоил?
Алек усмехнулся, а потом хихикнул. Он был очень доволен собой. – Жаль, тебя там не было. Щенок из шкуры лез вон, чтобы напоить меня и развязать мне язык. Он не знал, что я подсмотрел, как он глотал оливковое масло перед первым набегом на погребок. Он хорошо притворялся, и если бы я не видел его приготовления, я бы поверил каждому его слову.
– Ты узнал что-нибудь полезное?
– Я узнал, что он очень умен и интересуется делами в Баровии. Он задавал множество вопросов о твоих политических планах и какое место ты отводишь в них семье Дилисния.
– Ничего необычного и особо секретного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
