— Спасибо, — сказал Джерри. — Действительно, из-за сапог я чувствовал себя несколько не в своей тарелке.
Она подошла и села рядом. Он протянул руку, обнял ее и привлек к себе. Наклонился, чтобы поцеловать.
— Приятное местечко, — сказала она. — Давай посидим здесь, поговорим. У меня к тебе масса вопросов. Утром ты не дал мне возможности поговорить. Так что вперед, рассказывай всю историю.
— Ну, в общем, я тебе уже говорил. Я побывал внутри этой штуки и не один. Там была еще рыба из реки, кролик, скунс и мускусная крыса.
— Ты говорил, что они, видимо, хотели тебя осмотреть, исследовать. А остальных они тоже хотели исследовать?
— Да, наверное, так и есть. Представь, что ты инопланетянин и совершаешь посадку на неизвестной планете. Тебе ужасно хочется определить, какие здесь разновидности жизни.
— Начни, пожалуйста, с того, что с тобой произошло с самого начала.
— Но ты будешь перебивать, задавать вопросы.
— Нет-нет, не буду. Обещаю хранить мертвую тишину.
— И обещаешь, что не будешь писать обо мне?
— Это зависит от твоего рассказа. Неизвестно, можно ли будет его превратить в хорошую статью. Но если ты будешь против, то я обещаю не писать. Может, я поссорюсь с тобой по этому поводу, но если ты скажешь нет, то статьи не будет.
— Ну что ж, это справедливо. Вчера я опрометчиво сделал крюк, чтобы добраться до этого места. Мне рассказывали, что ниже моста водятся огромные радужные форели. Я считал, что больше получаса не смогу уделить рыбной ловле — нужно было идти с тобой на концерт и…
— О, так ты помнил о концерте?
— Как же я мог забыть? Ведь ты угрожала мне, что…
— Ладно, продолжай, расскажи до конца.
Он рассказал и она почти не перебивала.
— Почему же ты не вернулся в Одинокую Сосну, когда ночью оказался на свободе? — спросила она. — Ты ведь знал место, где можно перейти реку вброд.
— Тогда не вышло, — признался он. — Ночью ничего не вышло. Я заблудился и проторчал в лесу до самого утра, понятия не имея, где нахожусь. Я не мог найти даже эту черную штуку, которую теперь называют пришельцем. Потом я нащупал что-то вроде дороги или тропинки и двинулся по ней на четвереньках. Стоило подняться, как я начинал тыкаться в ветки деревьев. Я рассчитывал, что тропа куда-нибудь меня приведет, но напрасно. В конце концов, тропинка исчезла совсем, и тогда я понял, что надо ждать утра. Я забрался под небольшую елку, ветки которой опускались наподобие шатра, образуя у основания ствола что-то вроде логова. Они защищали меня от ветра, но все равно было ужасно холодно, а костер я развести не мог — не было спичек.
— И ты сидел там до рассвета?
— Да, а потом услышал треск падающих деревьев и утробное ворчание, которое издавал пришелец, поглощая и пережевывая стволы. Конечно, тогда я не знал, что это делает пришелец. Я не понимал, что происходит. Это же заповедник дикой природы и здесь категорически запрещена рубка деревьев. Но об этом я тогда не подумал. Я только обрадовался — значит, кто-то может сказать мне, как добраться до Одинокой Сосны.
— Ты увидел кордон у моста и перепугался, но не показался из чащи?
— Правильно. Я осторожно двинулся на разведку вниз по реке, обнаружил вот это подходящее для переправы место. Потом услышал голоса людей на берегу — это появились вы — и пошел посмотреть. Любопытно было узнать, кто пришел. И там, к моему удивлению, я увидел тебя.
— Все-таки я до сих пор не совсем понимаю, — упрямо сказала Кэт, почему ты боишься, что кто-то узнает о твоих приключениях и о том, что ты побывал внутри пришельца?
— Не понимаешь? У меня нет никаких доказательств. Я буду выглядеть еще одним болваном, который хочет заработать дешевую популярность на сказках о посадке летающего блюдца. В стране к этому времени уже все должны, раскрыв рты, ловить новости из Одинокой Сосны. Достаточно и того, что народ встревожен.
— Верно. Особенно возбужден Вашингтон. Я говорила тебе о представителях ФБР. А сегодня утром к ним присоединилась целая армия научных наблюдателей.
— Если кто-то заподозрит, что я побывал в пришельце, они вопьются в меня клещами и выпьют по капле кровь. Начнут допрашивать и так далее. Я, конечно, все могу рассказать с чистой совестью, но где у меня доказательства, что я не сочиняю? Они, скорее всего, не поверят мне, но история попадет в газеты и полстраны будет считать меня мистификатором. А другая половина, хуже того, поверит…
— Да, я понимаю твою точку зрения, — кивнула Кэт.
— К тому же то, что я расскажу, им особенно не поможет. Но если они заполучат меня, то уже не выпустят. Будут долго устраивать перекрестные допросы, будут стараться поймать меня на вранье, на ошибках, несоответствиях. Еще потащат меня в Вашингтон, а у меня и без того работа стоит, нужно писать статью.
— Да, ты совершенно прав, — сказала Кэт, — хотя я не уверена на все сто процентов, что ты сделал правильный выбор.
— То есть, ты не станешь выжимать из меня разрешение на статью?
— Ну что ты, я не осмелюсь. Это будет выглядеть чистейшей уткой, дешевой сенсацией. Никаких доказательств, только твои слова. Воображаю, что сказал бы об этом Ал Латроп.
— Кто такой Латроп?
— Наш редактор-распорядитель. Он, как волк, дерется за документальные подтверждения, и такая статья мимо него не пройдет. Даже Джонни ее не пропустит — он ведь знает, что у нас есть Латроп…
— Вот это облегчение, — выдохнул Джерри. — Я боялся, что мне придется долго препираться с тобой.
— Я просто волосы на себе рву, — грустно сказала Кэт. — Какая была бы сенсация! Без сомнений, пошла бы в эфир. Ее перепечатала бы каждая газета. Миллионы людей проглотили бы ее в один момент. Ты мгновенно стал бы знаменитостью, героем…
— Или болваном-мистификатором.
— Этого нельзя исключить, — вздохнула Кэт.
Она снова облокотилась о его согнутую руку. Как здесь хорошо, подумала она. Солнце уже опустилось к западному горизонту. На небе ни облачка. Журчит река, со звоном преодолевая препятствия каменистого русла. За рекой ярко-желтые осины безмолвно кричат о надвигающейся осени, такие яркие на фоне вечнозеленых пиний и сосен.
— Но ты ведь понимаешь, — продолжала Кэт, — что на тебя все равно выйдут, как только прочтут сплющенный номерной знак или номер двигателя.
— Да, я отдаю себе в этом отчет, — согласился Джерри, — поэтому хочу выиграть время. Хочу прийти в себя, подумать, нащупать почву под ногами. Я должен сообразить, что надо делать. Может, к тому времени вопрос о том, чья это машина, уже не покажется таким важным.
— Даже если тебя обнаружат, — сказала Кэт, — вовсе нет необходимости упоминать, что ты был в пришельце. Никто и не заподозрит чего-либо подобного. Тебя не станут спрашивать об этом. Тебе просто нужно выждать, пока этот шум и гам немного утихнет, пока выйдет немного пара. Думаю, вскоре пришелец подкинет им задачки потруднее. Через несколько дней ты сможешь потребовать страховку за машину. К тому времени, я думаю, будет уже легко узнать, кто и куда ее утащил. И зачем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
