«двойки». Он говорит, что в любом случае для того, чтобы использовать это «шило-пробивающее-слой», тебе нужен третий ранг или специфический навык. Человек с таким навыком может открывать проходы и сам, однако шило сильно облегчает процесс. Но если бы у тебя был такой навык, ты бы это знал и без того, чтобы купить сейчас самый вкусный и полезный во всем Китае зелёный чай.
— Кхе. Доходчиво. Дед прав, — я повернулся к хитрому старому лису и учтиво поклонился, — Спасибо Вам, уважаемый мастер, Вы мне очень помогли. Да продлят предки Ваши годы безмерно, оставив ум и здоровье крепкими, а небо над вами светлым! Не подскажете, можно ли вносить в нож изменения, перековать?
Старик задумчиво поклонился мне в ответ и пробормотал длинную фразу, которую Игорь тут же перевёл:
— Он говорит, можешь лезвие хоть полностью отпилить, главное, не трогай камни. А ещё лучше, скрой их под слоем чёрного лака у нашего кузнеца.
Игорь действительно проводил меня к кузнецу, однако того не оказалось на месте.
Китайский квартал — очень интересное место. Я ни черта не понимал, что они говорят и делают, на меня все косились, но я не слышал ни одного негативного по тону слова, к тому же китайцы в массе своей меня так или иначе понимали, но старались не отвечать (иначе как бы тот же старик ответил на мой вопрос, произнесённый на русском?), хотя подавали по требованию товары, принимали деньги. Суммы показывали пальцами, причем жесты у них странные, незнакомые.
Я купил тут же на улице бутылку самогона, несколько тряпок, что обошлось мне в сущие копейки и, сидя в лавке кузнеца, пока его разыскивал Игорь, принялся оттирать оружие, которое сразу же откликнулось волной тепла.
Когда немолодой, неожиданно широкий в плечах и немного полноватый китаец вошёл, обрисовал ему «заказ».
— Полотно должно быть вот такой формы. Тут прямая линия, как есть, тут чуть спрямить, здесь нарастить, чтобы получалось угол в сорок пять градусов острия и сто тридцать пять градусов перехода от острия к режущей кромке, — нарисовал ему рисунок.
— Получается очень… как это сказать, — кузнец задумчиво посмотрел на Игоря, — Угловато. Резко. Не очень красиво.
— Надо угловато. И надо, чтобы не было похоже на прежнее полотно. Чтобы совсем не похоже. Кольцо снять, поставить малую гарду, любую. И рукоять покрыть чёрным-чёрным лаком, чтобы скрыть макры.
— Могу металл протравить, проявится рисунок, будет стоить ещё два с полтинной. Сделать рисунок чешуи на рукояти? Ещё четыре рубля? — кузнец принялся за расчеты.
— Делай всё. И выбить на полотне у основания пару иероглифов. Какие есть клейма?
— Есть моё клеймо мастера. Есть знак «дракон», знак вода, знак огня, воздуха. Защищает от злых духов.
— Вот эти знаки, но без Вашего личного клейма. Нельзя, чтобы следы вели к Вам. Понятно?
— Будет выглядеть… как сказать… все Вам скажут, что ножик — дешёвка, куплен у китайцев.
— Отлично, так и надо. И простые тёмные ножны, тонкие, из готовых. Сколько будет стоить?
— Всё вместе шестьдесят. Но Цай сказал, что Вы друг. Сделаю за тридцать девять, дешевле не могу.
— Пойдёт. Работайте с уважением, кажется, у клинка есть «душа».
— Да, конечно, я уже заметил. Третьего дня приходите.
— Приду. Или Игорь заберёт. Спасибо и почтение мастеру. Сейчас внесу аванс.
* * *
Я не вернулся в офис. Сил разбирать дело Кукушкиной не было, поэтому попросил докинуть меня до торгового суда.
Близился обед, внутри у входа в суд висело расписание, в котором указано одно единственное дело «Купец Штейнман против купца Бондарева, зал №2».
Показал удостоверение, исправленное, теперь фамилия верно написана, пристав записал меня, даже не спросив «куда».
Правосудие в Кустовом было публичным, как и в моём прежнем мире. В действительности, мало кто в своём уме пойдет смотреть на чужой судебный процесс. Однако, если придёшь, за редким исключением — пустят без разговоров, тем более в моём случае я имел статус адвоката.
Назначено на одиннадцать-сорок, сейчас на моём китайском «ролексе» только одиннадцать двадцать одна минута. Вошёл в пустой зал, темноватый, мрачноватый, но в целом очень легко узнаваемый.
Вот стол для одной стороны, вот для противоположной, стоят через пустое пространство друг к другу лицом. Чтобы стороны обращали свой гнев по нужному адресу. Судейский стол на возвышенности, в торце зала, он большой, чёрный и к нему прилагалось всего одно кресло. Значит, дела слушаются судьей «сольно», в одно лицо.
Зашла полноватая девушка, недовольно воззрилась на меня.
— Кого Вы представляете?
— Слушатель, — чётко ответил ей и моментально стал ей не интересен.
* * *
— Всем встать, суд уходит!
Когда усталый от бесконечного перетирания одних и тех же аргументов спорящих судья отложил рассмотрение на месяц и ушёл, шурша мантией, ко мне юлой подсел один из спорящих купцов. Кажется, это был Бондарев.
Первое время они, оба «бизнесмена» и их адвокаты, беспокойно поглядывали на меня, потом постепенно втянулись в свою юридическую грызню.
— Любезный, Вы чьих будете? — выдохнул на меня запахом борща с чесноком купчина и беспокойно зыркнул на своего оппонента. Состоялся очередной обмен презрительными взглядами, который быстро перерос в взаимную перепалку.
— Пройдоха!
— Жулик! — после дежурного обмена дипломатическими высказываниями, купец снова повернулся ко мне.
— Я не чьих. Адвокат Филинов Аркадий Ефимович.
— А от кого? Англичане наняли? Мистер Макморран переживает?
— От себя. Я новый адвокат, изучаю уровень своих коллег и судей, — честно признался я, однако по морде купчины было видно, он мне ни на йоту не поверил.
— Желаете наняться ко мне для этого судебного процесса против пройдохи Штейнмана? — Бондарев считал, что говорит доверительным шёпотом, однако его адвокат, который степенно складывал документы в портфель от этих слов ойкнул и с неподдельным изумлением посмотрел в нашу сторону.
— Коней на переправе не меняют. Ведите дело тем юристом, которого наняли, он у Вас вполне грамотный специалист, — последнее было, на мой взгляд, чистейшей ложью (я видел его далеко не блестящий уровень), но создавать себе очередного врага не входило в мои планы на день. На лице моего коллеги отразилось неподдельное облегчение.
— Ну да, ну да, как скажете… Не желаете наняться, значит, точно англичане, — задумчиво пробормотал купец.
Я пожал плечами и не прощаясь, вышел из зала.
На выходе из суда стояли двое, что очень неприятным образом напомнило мне,
