То, что ты арендуешь только второй этаж этого милого дома. А первый, насколько я успел выяснить, сдается. Точнее, сдавался до вчерашнего дня. Теперь же мы с тобой можем с полным правом называться соседями.
− Регент Руада и снимает угол, соседствуя с другими квартирантами? − с сомнением в голосе проговорила я. − Да это же станет сенсацией и появится на первых полосах всех газет через несколько дней, а то и раньше.
− Не появится, я гарантирую, − усмехнулся Лаэриэнь. − Я сравнительно недавно заступил на эту должность, приняв ее у Тамира, и жители Руада не знают меня в лицо.
− Не знают как регента, но как не главу рода Руаделлин, − возразила я.
− Как глава рода, я так и не был никому представлен. Не было ни официальной церемонии, ни торжественного приема, которые обычно полагаются в этом случае. Я просто вступил в права наследования и удалился в поместье, где вел весьма замкнутый образ жизни, практически никогда его не покидая. Это если следовать официальной версии, разумеется. На самом деле, благодаря службе, на которой я находился, мне приходилось путешествовать, и довольно много, но я всегда делал это инкогнито, а потому мое лицо знакомо совсем не многим.
− Ты действительно хочешь жить здесь?
− А ты против такого соседства?
− Нет. Просто это кажется мне странным. Особенно в свете нашей помолвки.
− О ней тебе не стоит беспокоиться. Я не буду больше напоминать тебе о ней ни словом, ни делом. Но оберегать тебя, живя с тобой под одной крышей, мне будет гораздо легче.
− Хорошо, − вздохнула я, соглашаясь на такое необычное соседство. И хотя доводы Лаэриэня были весьма логичны и убедительны, меня не отпускала мысль, что все это часть какого-то хитрого плана, большой игры, из которой и мне, и ему уже так просто не выйти.
9
За последние несколько дней произошло столько событий, сколько не происходило за всю мою жизнь. Ну, почти. Дома, на Островах, я жила тихой и размеренной жизнью. Спокойной. Жизнью, в которой все было предопределено наперед, и неожиданностей не случалось. И мне это нравилось. Единственным, что немного омрачало мою жизнь, была эта злополучная помолвка, но даже к ней я быстро научилась относиться спокойно. С тех самых пор, когда приняла решение, что я ни за что не выйду замуж за того негодяя, за которого была заочно просватана. И, как ни странно, я была абсолютно уверена, что все будет именно так, а не иначе.
Теперь же, я уже не знала, хочу ли я, чтобы мой жизненный план был неизменен. Столь неожиданное знакомство с женихом и то, что произошло после… Все это заставило сомневаться меня в правильности принятого когда-то решения. Теперь я уже не знала, действительно ли я не хочу выходить замуж за навязанного мне жениха. А еще я не понимала, как отношусь к этому самому жениху. Негодяем он не был совершенно точно, хотя, при желании, мог таковым казаться. Но вот что я чувствовала по отношению к нему? Это было странное притяжение, и чувство, которое я прежде никогда не испытывала. Он начинал мне нравится, это правда. Но можно ли было это неясное чувство назвать любовью?
Не знаю. Но, так или иначе, влюбляться безответно мне не хотелось категорически. А как в действительности ко мне относится мой жених, мне было непонятно. Казалось, что он и сам еще не определился с тем, вправе ли он позволить себе это светлое чувство, если наш союз подвергнет меня опасности. Все было так запутанно, и я была даже немного рада, что на какое-то время мне не нужно будет об этом думать. Не нужно пока принимать решение о том, настаивать ли на разрыве помолвки, или, наоборот, быть целиком и полностью согласной на ее продолжение и логичное завершение в виде свадебной церемонии. И я была очень благодарна за это Лаэриэню. За то, что он дал мне время и право выбора. Хотя, что-то мне подсказывало, что этого самого времени у нас было не так уж и много. И вовсе не из-за нашего нетерпения, а из-за тех, от чьих действий, пусть и опосредовано, я уже успела пострадать. Но вмешиваться в противостояние с последователями бывшего первого министра Лаэриэнь мне запретил категорически. Он хотел защитить меня, и я не собиралась ему в этом препятствовать. Становиться на линию огня я не собиралась тоже. Я прекрасно понимала, что, ничего не умея, я буду лишь мешать. И лучшей моей помощью будет, если обо мне не нужно будет беспокоиться и отвлекаться на спасение меня из рук врагов. А потому самым лучшим будет, если значительную часть дня я стану проводить в больнице на практике, под присмотром арина Деланиэля. И это было как раз то, для чего я приехала в Руад. То, к чему я собиралась приступить уже сейчас, не откладывая исполнение своего желания на потом.
В больнице, куда я отправилась на следующий день с самого утра, меня уже ожидали. Видимо, Лаэриэнь предупредил своего дядю, что я собираюсь приступить к практике немедленно. И, говоря о своем нареченном, его в доме утром я не застала, несмотря на то, что сама встала очень рано. Видимо, он был совершенно серьезен, когда говорил, что очень много работает. Я бы даже сказала, что слишком много, раз он ушел из дома еще до рассвета.
Ара Фариниэль, представительница элинов, о чьем солидном возрасте можно было догадаться лишь по выбеленным сединой волосам и россыпи морщинок у глаз, проводила меня в кабинет, где мне предстояло работать. Да-да, мне, всего лишь практикантке, выделили отдельный кабинет. Но, с другой стороны, эта самая практикантка была невестой регента Руада, и изолированное от присутствия посторонних рабочее место было неудивительно. На самом деле, и я это отлично понимала, такая мера была предпринята вовсе не из-за моего статуса, каким бы он ни был, а для обеспечения моей безопасности. И я была почти уверена, что этот кабинет был укомплектован не только полным набором защитных артефактов, но и следящих, которые, в случае возникновения угрозы, должны были известить арина Деланиэля или Лаэриэня. Или обоих сразу.
Впрочем, куда более интересным было то, где располагался этот самый кабинет. А находился он в административном корпусе больницы, неподалеку от архива. Конечно, мне бы хотелось заниматься чем-то более практическим, чем перебирание пыльных или не очень бумаг, но с моей не
