У Кости появились подозрения.
— А мне дома делать нечего. Лучше я с тобой пойду, — сказал он.
— Дома, Костик, всегда есть что делать. Ты этого не понимаешь, потому что своего угла, как я, не лишен. И не бойся — я тебя не кину, — смотритель словно читал Костины мысли.
— Да я и не боюсь.
— Вот и хорошо. Тем более, без тебя я теперь как без рук! — хрипло засмеялся смотритель.
— Макарыч, я у тебя спросить хотел. То, что ты мне рассказал в катакомбах про того чудака, — это правда? Ты его замочил? — поинтересовался Костя.
— Да, — неохотно признался смотритель. — Но это была самооборона.
— Так он на тебя напал? Почему? — Костя хотел знать все.
— Потому что не хотел делиться с теми, кто ему помогал. В отличие от меня. За что и поплатился. Ладно, хватит об этом, — прекратил неприятный для него разговор смотритель. — Потом как-нибудь поговорим. А теперь пора расходиться. Торчим здесь, как бельмо на глазу.
— Может, я все-таки с тобой пойду? — не унимался Костя.
— Нет, не нужно. Иди. Встретимся в затопленном доке.
Костя смирился с решением смотрителя.
* * *
Самойлов пришел к Буряку и с удивлением обнаружил, что за столом следователя сидит незнакомый ему человек.
— Добрый день, — сказал Самойлов. — Простите, а где хозяин кабинета?
— Хозяин кабинета — я, — высокомерно ответил Марукин.
Еще раз простите. Я, наверное, неправильно выразился. Я ищу Буряка Григория Тимофеевича, — уточнил Самойлов.
Марукину все это не нравилось:
— А вы, собственно, кто и по какому вопросу? Я уже не первый раз вижу вас здесь…
— Самойлов Борис Алексеевич, — представился Самойлов. — Я друг Буряка.
— Самойлов, говорите? Отец Константина Самойлова?
— Совершенно верно.
— Хорошо, что вы зашли сами, — порадовался Марукин. — Курьера гонять к вам домой не нужно.
— А что такое? — обмер Самойлов.
— Вот. Повестка для вашего сына. Ему нужно прийти в отделение строго ко времени, указанному в документе, — Марукин протянул Самойлову листок. Самойлов внимательно изучил повестку, но поскольку там не было написано, почему Костю вызывают в милицию, то он спросил:
— А в чем дело?
— Я думаю, ваш сын все вам сам расскажет, — ушел от ответа Марукин. — Если посчитает нужным. А вы распишитесь.
Самойлов расписался.
— А теперь можете рассказать то, зачем пожаловали, — предложил Марукин.
— Но мне нужен Буряк! — напомнил Самойлов.
— Теперь я за него! — объявил Марукин.
— Нет. Вы можете быть за него на службе, а у меня к Григорию дело личного характера.
Марукин вспыхнул:
— С личными делами следует домой приходить, а не на службу!
— Я так и сделаю, — согласился Самойлов. — До свидания!
И он покинул знакомый кабинет в расстроенных чувствах.
Дома Костя с удовольствием принял душ, смыл с себя всю грязь катакомб и решил, что имеет право на отдых. Но отдохнуть ему не удалось, потому что пришел отец и сказал, что хочет с ним поговорить.
— Папа, давай потом поговорим, а? — попросил Костя.
— Нет, сын, у меня срочное дело, — настаивал Самойлов.
У Кости не было ни малейшего желания разговаривать:
— Любое дело может потерпеть.
— Только не это. Вот, смотри, — и Самойлов протянул сыну повестку в милицию.
Костя прочитал повестку и сказал:
— Ничего не понимаю.
На него снова нахлынула волна страха.
— Зато я, кажется, понимаю, сын, — заметил Самойлов.
— Ты знаешь, зачем меня вызывают в милицию? — поинтересовался Костя.
— Да. Послушай меня, сын, тебе срочно нужно делать ноги от этой твоей невесты — Катерины.
Костя его не понимал:
— При чем здесь Катя?
— А при том! — возмущенно сказал Самойлов. — Она на весь город устроила шоу в прямом эфире, в котором поведала о некоторых своих проказах.
Костя даже присел:
— Так-так, интересно.
— Интересно, но не весело, — заметил отец. — Оказывается, твоя Катя намеренно пыталась рассорить Алешку с Машей и для этого подсыпала ему в вино снотворное в тот момент, когда у них — у Алеши с Машей — должно было быть свидание. Помнишь?
Костя кивнул. Он вспомнил, как Катя в ресторане жаловалась ему на неудачный вечер, как она сообщила ему, что была у Алеши и тому стало плохо с сердцем — врачи сказали, что из-за аварии.
— А где она взяла это снотворное? — спросил Костя.
— В твоей бывшей аптеке, сын, — объяснил Самойлов, — и этим самым подвела тебя под монастырь!
Теперь Костя все осознал.
— Вот это да! — вырвалось у него.
— Но я уже все продумал, — стал успокаивать его Самойлов. — Я продумал, как выстроить защиту.
Костя уже не слушал его.
— Ладно, папа, поговорили.
— Подожди, ты куда? — возмутился Самойлов, видя, что сын уходит. — К Катерине своей не смей ходить!
— Не указывай, что мне делать, отец! — попросил Костя.
* * *
После всего случившегося Катя долго бродила по городу и все никак не могла успокоиться. Ее так подло подставили, так мерзко обманули! Она даже представить себе не могла, чем все это закончится. Но в конце концов она пришла домой и еще в коридоре достала мобильник и позвонила Косте. Он не брал трубку. Катя совсем сникла. Она зашла в комнату и присела на диван. И вдруг увидела, что в кресле у окна сидит Буравин.
— Папа, как ты меня напугал! — возмутилась она. — Что ты здесь делаешь?
— Тебя жду, — спокойно ответил Буравин. — Очень хочется поговорить с тобой по душам.
— У меня был тяжелый день, — сообщила дочь. — Мне просто необходимо побыть одной, чтобы прийти в себя.
Буравин посмотрел на нее внимательно и сообщил:
— Мне тоже пришлось нелегко. Особенно после того, как я услышал твое выступление по радио! Я считаю, что ты должна объясниться, Катерина!
— Кому должна? И с какой стати? — стала защищаться дочь.
— Когда я услышал этот позорный эфир… — начал Буравин, но Катя его перебила:
— Услышал? Все услышал? Вот и замечательно. Если тебе все ясно, зачем сюда пришел?
Буравин вскипел:
— Потому что я не знаю, как теперь смотреть людям в глаза!
— А-а, понятно, — закивала головой Катя. — Ты беспокоишься о себе.
Буравин и не думал возражать:
— Конечно. Я не последний человек в городе. И мне неприятно, что люди будут показывать на меня пальцем, обсуждая мою дочь.
У Кати появились на глазах слезы:
— Тебе плевать на меня, потому что ты заботишься о своем имидже. А мне плевать на твой имидж, папа! Я не хочу выслушивать твои претензии снова и снова! Довольно!
— Я только начал! — заметил Буравин.
— А я уже все поняла, — сказала Катя и закрыла ладонями уши.
