Ксюху не волновали интересы какой-то фирмы:
— А для тебя? А для нас?
— Ты же знаешь, Ксюха, как я привязан к «Верещагино». Кроме того, в новом рейсе меня повышают — теперь я буду стармехом.
— А я буду тобой гордиться, — подхватила Ксюха грустным голосом.
— А вот и Лешка! — сказал Женя.
Между столиками, направляясь к Ксюхе с Женькой, шел Алеша.
— Привет морякам и журналистам, — поздоровался он.
— Ой, только умоляю, ни слова о моих журналистских методах, — взмолилась Ксюха. — Я от мужа уже наслушалась критики!
Алеша только пожал плечами:
— Не понимаю, о чем ты.
— Ну что, показал ты новому другу достопримечательности нашего города? — поинтересовался Женя.
— Не обижайся, Женька, но я не мог вмешивать тебя в наш разговор, — объяснил Алеша.
— Ладно, мне некогда обижаться. Я хочу попрощаться.
— В рейс? — догадался Алексей. Женя грустно кивнул.
— Как не вовремя этот рейс, ей-богу! — воскликнула Ксюха. — Вышел бы такой закон — молодоженов на полгода освободить от дальних рейсов!
— А я бы сейчас мечтал оказаться на твоем месте, Женька! — признался Алеша.
— Ладно, — сказала Ксюха, — я пойду, а то тут у вас свои мужские разговоры начинаются. — Она поцеловала мужа и ушла.
— Что значит, ты хотел бы оказаться на моем месте? — переспросил Женя.
Алеша уже загорелся этой идеей:
— Я хотел бы пойти с тобой в рейс. Впрочем, почему хотел бы? Я хочу и пойду с тобой в рейс!
— Конечно, Алеша, я был бы счастлив пойти с тобой в рейс, но…
— Что — но?
— Ты не забыл, что судно принадлежит Буравину? — напомнил Женя.
— Плевать! — махнул рукой Алеша.
— А как твой отец к этой идее отнесется? Тут Алеша помрачнел:
— Думаю, плохо. Но ничего, как-нибудь договорюсь.
— А Маша? Что ты ей скажешь?
— Маше я ничего говорить не буду. И тебя прошу — не рассказывай, ладно? Пусть Ксюха тоже не знает о том, что я пойду с тобой в рейс, — попросил Алеша.
— Раз ты так хочешь…
— Да, именно так я хочу, — твердо сказал Алеша. Женя его не понимал:
— Но почему, Алеша? Маша ведь любит тебя, хочет выйти за тебя замуж.
Алеша помолчал и с грустью признался:
— Мне кажется, что Маша встретила другого человека. И они больше подходят друг другу, чем мы с ней.
— Вот этого твоего… Андрея, да? — догадался Женя.
— Да. Сейчас она может мне и себе солгать — из чувства долга, потому что подала заявление в ЗАГС. Но я сам ведь влюбился в Машу накануне свадьбы с другой…
Женя стал понимать, к чему Алеша клонит:
— Ты хочешь сказать, что Маша влюбилась в этого Андрея?
— Он в нее — точно, — уверенно сказал Алеша. — А она… наверное, еще не разобралась. Но мне кажется, что они хорошая пара.
— Ты сумасшедший, Алешка! — воскликнул Женя.
— Сумасшедшая судьба, Женька! — поправил его Алеша. — Она подкидывает такие сюрпризы! Если мне когда-то мешало ложное чувство долга перед Катей, то Машу я должен освободить от этого бремени.
— Но ты же не знаешь, что Ксюха разоблачила Катю! — вспомнил Женя. — Она все подстроила, Маша должна знать, что ты не виноват… Эх, жаль, что Ксюха уже убежала, она бы тебе рассказала.
— Не надо. Ксюхин рассказ ничего не изменит. Я и так знал, что Катя все подстроила. Но это сейчас уже не важно.
— Но я не верю, что Маша так быстро могла забыть тебя и переключиться на другого! Тебе это, наверное, показалось, — предположил Женя.
Алеша был уверен в своей правоте:
— Нет, к сожалению. Дело в том, Женька, что мы уже после нашей размолвки однажды встречались… Кстати, по инициативе твоей жены! Так вот. Мы встречались на нейтральной территории и пообещали друг другу, что даже во время нашей разлуки мы будем в одиночестве, никаких парней и девушек не будет.
— И Маша нарушила слово?
— Да! Она пришла на день рождения к Кириллу Леонидовичу с этим Андреем. И они так танцевали! — Алеша, вспомнив это, инстинктивно сжал кулаки.
— Но, может быть, она просто хотела позлить тебя? — спросил Женя. — Глупо, конечно, но у женщин это бывает.
Но Алеша решил все по-своему:
— Если я ошибаюсь и она действительно любит меня… Тогда никакая разлука нам не страшна!
* * *
Зайдя к Маше в дом, Таисия продолжила свой монолог:
— Машенька, я прошу тебя об одном — будь, пожалуйста, снисходительнее к моей дочери. Сейчас весь мир настроен против нее. И весь мир на твоей стороне.
— Вам так кажется? — грустно улыбнулась Маша.
— Конечно! — подтвердила Таисия. — На твоей стороне правда, на твоей стороне справедливость, на твоей стороне… любовь.
— И что вы от меня хотите? — спросила Маша, понимая, что все эти похвалы звучат неспроста.
— Хочу, чтобы ты не опускалась до мести,, до-ненависти. Хочу, чтобы ты не подавала заявление в милицию на Катю. Я вижу по тебе, Маша, ты добрая девочка. Я мечтала бы, чтобы моя дочь была такая, как ты.
— Не верю я вам, — тихо сказала Маша.
— Почему же? — поинтересовалась Таисия.
— Если вы хотели видеть дочь такой… доброй, отзывчивой, немстительной… то почему воспитали ее по-другому?
Таисия вздохнула:
— Увы, ошибки в воспитании я заметила слишком поздно. А долгое время просто баловала как единственного ребенка в семье. И не заметила, как моя дочь привыкла получать то, чего хочет, причем незамедлительно. И не просить желаемое, а требовать. Я это все понимаю, Машенька.
Маша не стала скрывать своих намерений:
— Таисия Андреевна, я могу посочувствовать вам. Но Кате я сочувствовать не собираюсь, так же как и писать заявление в милицию. Об этом я даже не думала.
Таисия обрадовалась. Одна проблема уже решена!
— А Леша? Ты не знаешь, он не собирается подавать заявление против Кати? — поинтересовалась она.
— Понятия не имею, — ответила Маша.
— А ты выясни, а? — попросила Таисия. — И поговори с ним, чтобы тоже ничего не писал. Я не переживу, если мою дочку будут судить!
Но Маша не хотела общаться с Алешей:
— Я не буду писать заявление, я вам уже сказала. Но с Алешей, если хотите, разговаривайте сами. А меня — увольте!
Таисия стала умолять:
— Маша, девочка моя! Пожалуйста, договорись с Алешей, я не хочу, чтобы дочку наказывали!
— А почему вы с ним сами не хотите поговорить?
— Для нас с Катей Алеша — это прошлое, — призналась Таисия, невольно объединяя себя с дочерью, — на которое пока больно оглядываться. Я не хочу ворошить старое, не хочу даже невольно причинять вам зло.
— Но Алеша, например, хотел, чтобы мы с Катей подружились, — напомнила Маша. — Они с Костей так придумали.
— Я вижу, что вы с ней очень разные, — призналась Таисия, — к сожалению.
