— Верно.
— Вот так. Ну, а мы с вами подходим к двери, стучимся… Вроде того, что машина заглохла, и у кого тут аккумулятор можно попросить? Идет?
— Идет-то идет, лишь бы прошло… — Зубы Пакуро выбивали неуемную азбуку-морзе.
— Ишь, подморозило вас, — сочувственно крякнул шеф доблестных бойцов. — Эй, Васильев, давай сюда бронежилет! Вот… Оденьте, все будет теплее… Да и вообще кто знает… А там, по ходу пьесы согреетесь, обещаю.
Когда прозвучали необходимые приказы бойцам, Пакуро в компании боевого командира двинулся к калитке, и в самом деле оказавшейся отворенной.
Перед ними простирался обширный, устланный свежим снежком двор. Сонно взбрехнула собачка из конуры, стоявшей под навесом сарая.
— Теперь — самое главное, — полушепотом наставлял командир сыщика. — При первом же выстреле ложитесь на землю. Без рассуждений. Упал и — все. Понятно?
— Я-я-с-сно…
— Простудитесь, чувствую…
Утопая по щиколотку в пороше, подошли к крыльцу. Поднявшись на него, постучали в дверь.
— Кто там? — донесся из сеней деловитый мужской голос. Кавказский акцент в произнесенной фразе отсутствовал.
Шеф спецназа поведал легенду о скоропостижно скончавшемся аккумуляторе.
Дверь раскрылась.
В залитых светом сенях с чисто вымытым полом, увиделся лысоватый, полный мужичонка в валенках, байковой рубашке и меховой безрукавке.
Мужичонка, видимо, только что отужинавший, ковырялся в зубах пластиковой зубочисткой. Веяло от него сытостью, довольством и основательностью.
— Тэк-с, — шагнув на крыльцо, — молвил он. — Накрылась, значит, батарея… Вообще-то у меня есть, но машина в гараже, придется снимать… Э-э! — испуганно воззрился он на фигуру в пятнистом комбинезоне и в черной маске, появившуюся на гребне крыши сарая. — Ты чего тут забыл, парень?! Он же мне шифер проломит! — поведал скороговоркой, озабоченно обернувшись к Пакуро.
И тут неподалеку грянул тугой автоматный выстрел, грозным эхом потревожив морозную ночную тишину.
Пакуро замер. Лихорадочно метнулись мысли:
Падать? Куда? Сопливым носом в валенки хозяина на пятачке тесного крыльца? Или сигануть вниз? Вот — задача! Упадешь — дураком сочтут, не упадешь — пристрелят…
У хозяина, замершего с открытым ртом, из которого нелепо торчала зубочистка, окаменело лицо и опустились руки.
В следующую секунду, будто стряхнув с себя оторопь и, механически перекрестившись, мужичонка проворной юлой юркнул в дом.
А спустя считанные секунды, в комнату, где до сей поры мирно ужинало семейство, состоящее из жены хозяина и трех детишек, ворвались громилы в черных масках с автоматами, заставив мирное население дружно и затравленно завыть от ужаса.
Зажурчали, образуя на полу характерные лужицы, потоки из детских и взрослых штанишек.
Как выяснилось позднее, причина автоматного выстрела заключалась в том, что один из бойцов при преодолении забора зацепился спуском “Калашникова” за верхний заостренный угол доски.
— Извините, — учтиво наклонил голову Пакуро, уясняя, что о похищенном Советнике эти люди если и знают, то — благодаря исключительно информационным теле и радиосообщениям. — Батарея сдохла, движок остыл, ребята замерзли, пришли погреться…
— Так… это… в гараж-то пойдем? — тупо уставившись на покачивающийся зад хозяйки, склоненной с половой тряпкой на образовавшимися лужами, произнес хозяин.
— За батареей? Да нашли уже… — ответил Пакуро.
— А-а-а…
Утром, вновь связавшись с МВД и, доложив, что по указанному адресу никаких преступников и заложников не обнаружено, майор с озлоблением брякнул трубку на вспискнувший рычажок.
Однако через час из МВД перезвонили вновь, уточняя, в каком именно доме производились проверочные мероприятия.
Пакуро, сморкаясь и покашливая, подробно и терпеливо объяснил.
Однако, спустя некоторое время, его вновь потревожил звонок из главного правоохранительного ведомства.
— Дом стоит на другой стороне дороги, — недовольно попеняли ему. — Что же вы… так невнимательно, а? А во дворе — голубые “Жигули”.
Пояснив о совершенной оплошности Борису, Пакуро вновь отправил его в СОБР, а сам позвонил в прокуратуру, предложив ответственному лицу повторную поездку за город.
— Да ну вас к бесу! — получил он раздраженный ответ. — Приезжайте, берите санкцию и — удач! Нам вчерашнего цирка хватит!
Возражать собеседнику майор не стал.
При повторной рекогносцировке местности в селении действительно отыскался дом-близнец с аналогичным забором, беленькими наличниками на окнах и — стоящей во дворе старенькой голубенькой машинкой.
Решение командира спецназа, вдохновленного полным соответствием установочных деталей, отличала безоговорочная воинская прямота:
— Берем хату внезапно и — в лоб!
Получив данную директиву, спецназовцы, удрученные прошлой неудачей, выворотив одним ударом входную дверь, сноровисто ворвались в жилище.
Следом за ними в дом шагнули Гуменюк и Пакуро.
От увиденной картины в глазах сыщиков качнулись и поплыли в разные стороны пол, потолок и — стены, сложенные из гладенько отесанных, проложенных сухим стародавним мхом бревен.
По комнате металась, истошно и жалобно блея, испуганная коза, до сей поры обретавшаяся в клети, установленной в сенях. Дверь клети валялась на полу, являя собой результат то ли активных действий спецназа, то ли заполошного испуга животного.
На кровати, застеленной цветастым лоскутным одеялом, причитала одетая в ночную рубашку бабка с обернутой вокруг головы толстой шерстяной шалью.
— Что деется-то, что деется! — твердила бабка навзрыд, как заклинание. — Ой, умираю, ой, запужали, соколики!
— Одна живешь, бабушка? — участливо спросил Борис.
— Ой, что деется-то, что деется!
— Спроси ее, правительственных советников здесь не мелькало? — угрюмо посоветовал Пакуро Борису.
— В подвале — картофель, — деловито доложил командир спецназа сыщикам. — Больше — никого.
— Ой, что деется-то, что деется!
Пакуро взглянул на сорванную с петель дверь. Полез в бумажник. Достал последнюю сотню, оставшуюся до зарплаты. Кашлянув стесненно, произнес:
— Вот, бабушка, дверь починишь…
— Кто ж мне ее за эту твою бумажку чинить-то будет! — плаксиво возразила старая женщина, обретая некоторую ясность мышления, продиктованную, вероятно, естественной крестьянской меркантильностью. — Ой, что дее…
— А сколько надо? — буркнул Борис.
— Хотя бы пятьсот, соколики… Кто вы будете-то?..
— Это… Уголовный розыск Московской области… — нашелся командир спецназа. — Сейчас скинемся, бабуля, ошибочка у нас вышла…
— Вам ведь к соседу надо! — плачущим голосом проговорила хозяйка, поднимаясь с кровати. — К Ваське!..
— А что он?.. — насторожился Борис.
— Я ж на него заявление писала!..
— Какое еще заявление?
— Половину поленницы у меня спер, пьяница!
— А-а… — протянул Пакуро. — А чья машина-то у тебя во дворе, бабушка?
— Петьки-кузнеца. У него двор малый, не протиснешься…
Отдав старушке деньги за починку двери, и, кое-как приладив отодранный запор козлиной клети, покатили, теряясь в догадках и матерясь, обратно в Москву.
Уже укладываясь спать, Пакуро был потревожен поздней телефонной трелью.
Звонил один из знакомых офицеров министерства, кого он по-приятельски просил разведать о надежности и компетентности неведомого генеральского источника.
— Да там никакой не источник, — пояснил небрежно приятель. — Там ситуация другая. Ему, в общем, экстрасенс какой-то гадает, генералу…
— Чего?! — округлились глаза у Пакуро.
— Ну, я не знаю, какая у вас там проблема, но концепция была следующей: колдун этот всякие места, что ли, определяет… Ну, а тебе и спустили команду: проверьте… Вдруг, чего и в самом деле…
— Ну, подумаешь, пускай ребята проверят… Все же возможно… — поддакнул Пакуро.
— Ну да…
— Действительно все возможно, стал же он генералом… — заключил майор.
АКИМОВ
Провалившаяся операция хотя и внесла значительное смятение в группировку Аслана, однако в итоге воспринята была, как жизненная неприятная данность — дескать, что же, попали… Бывает.
Из криминальной машины выпало несколько шестерен, но остальные продолжали неутомимо крутиться, замена соратников особенной сложности не составляла, хотя сидельцы являли собой для Аслана немалую ценность, поскольку их поведение перед следователем прямо зависело от эффективности хлопот за них теми, кто остался на воле. То есть, непосредственно от Аслана. А потому хлопотами этими в отношении собратьев-бандитов вожак не манкировал, включив в дело все имеющиеся у него связи. Как неожиданно выяснилось — довольно значительные.
