Когда мне надоело слушать чужие разговоры, тихо поднялась, с намерением помочь Персивалю в уборке посуды. Вирон и не заметил бы мой уход, но Рикер обернулся, когда проходила мимо, поймал, притянув к себе. Окинул меня псевдо заботливым взглядом.
— Милая, уходишь? Устала, наверное. Все же день сегодня получился долгим и насыщенным. Оставь посуду, Персиваль все уберет. Отдыхай.
Вирон учтиво мне кивнул, улыбнувшись.
— Пока.
Пока? То есть со мной прощается, но сам остается?!
— Доброй ночи, — едва сдерживая злость, удалилась.
Уже в комнате перевела дыхание, и, обдумав, поняла, что мне в общем, то не на что злиться. Вирон вырос. У него теперь другие интересы и увлечения, и я уже не нахожусь в их сфере. Помощь он свою предложил, но теперь видимо убедившись, что у меня все в порядке, успокоился. Я же помощи не прошу. А еще, может мне и показалась, но у нейсега тоже имеются какие-то свои причины для общения с Рикером.
Спать легла, не дожидаясь появления мужа.
Тожутское посольство пробыло на Титане почти месяц. Вирон всячески демонстрировал мне свои дружеские чувства и опекал, но появилась между нами почти незаметная прохлада. Вроде бы все также, и одновременно совершенно по-другому. Не могу объяснить иначе.
За это время экскурсии устраивались еще трижды, а я так вообще зачастила на тожутские корабли. Вместе с Шаялом. Нам с ним, как знающим язык, было позволено немного больше. Не знаю, как остальные кадеты, но моя команда в срочном порядке учила тожутский. На будущее. Ведь договор все же был заключен. И даже сверх того. Между Титаном и расой тожутов, возникли первые предпосылки для активной торговли в будущем. Ныне же мы можем частично отказаться от грузопотока из Союза. Нам оставалось только затаив дыхание ждать, какая реакция последует от Союза на соглашение. А она могла быть довольно резкой, но все равно, мы попали под покровительство другой расы, которая также будет защищать свои интересы.
В день, когда был подписан договор, казалось, с плеч мужа упала огромный груз. Он стал больше улыбаться, шутить и подтрунивать надо мной. Все чаще приглашал куда-нибудь вместе сходить, дарил подарки. На различного рода приемах и собраниях всячески демонстрировал свое ко мне хорошее отношение — танцевал со мной, прилюдно хвалил, обнимал и 'ворковал'. Я недоумевала, поскольку раньше, Рикер на людях старался особо не выражать своих привязанностей. Так что я опять подозревала в его действиях какой-то расчет. Кстати демонстрация семейного благополучия дала свои результаты. Если мужская часть общества стала относиться ко мне гораздо лучше, вроде как меня стали брать в расчет, как имеющую некое влияние, на немаловажного человека, то женская, наоборот, возненавидела. Не все женщины, конечны, но зависть была, причем сильная. Со стороны, наверное, это была настоящая сказка. Бедная девушка из ниоткуда, на отборе получила столь завидного мужа, который красив, богат, влиятелен, не стар. Сама при этом перевоплотившись из страшной гусеницы в бабочку. Так теперь еще оказывается, что в семье все благополучно, и разводиться пара не собирается. Меня бесило, что Рикер, теперь, когда у него появилось гораздо больше времени, стал постоянно до меня докапываться, пытаясь вызвать на откровенные разговоры. Я же пока стойко держалась, но супруг все усиливал напор и свое обаяние, что порой некоторые его попытки-требования перерастали в сладостную пытку. А еще больше не было достаточно моей вежливой бесчувственности. Да, я смирилась с тем, что он сильнее, и решает в отношении меня, что, когда и как будет, но ведь сейчас он пытался искусственно повысить накал страстей. Буквально выдавливал из меня эмоции, как положительные, так и отрицательные. Когда, в очередной раз не выдержав, все-таки взрывалась, переходя на крик, требуя, чтобы от меня отстали, и нелицеприятно выражаясь, сообщая, как ненавижу его, и много еще кого, Рикер лишь довольно жмурился.
У меня появилось много новых поклонников в мужской среде. Пытаются узнать, вероятно, чего во мне муж такого нашел, что на других женщин не смотрит. Только вряд ли получится, если учесть, что я сама так этого не поняла. Всех воздыхателей держала от себя подальше. Мне Рикера с головой хватает, скорее даже не то что хватает — его слишком для меня много. Особенно с учетом того, что когда закончилась практика и начались каникулы, без дела я не осталась, неожиданно оказавшись кем-то вроде личного секретаря мужа. И это днем. А во второй половине дня продолжила работу с мистером Энджу.
И так бы все дальше возможно продолжалось, если бы не одно происшествие, заставившее меня несколько пересмотреть свои взгляды на мужа.
Это был званый ужин. К сожалению, Рикер не сказал, к кому в гости на полуофициальное мероприятие мы в очередной раз идем, и я не сочла нужным поинтересоваться. Оказывается, у незабвенного Элиота Финчера, лорда-адмирала Титана, день рождения. И естественно чета Блэквудов в числе приглашенных, чтобы тоже порадоваться сему событию и поздравить именинника, тоже была.
За столом я сидела, не жива, не мертва. Рикер все время с недоумением на меня косился. А все мое внимание был приковано к довольному жизнью адмиралу. Раздобрел, смеется. Окружен любящими родственниками. Как же раньше я не заметила, схожие черты между Райеном и Элиотом? Сейчас, когда блондин сидел неподалеку от титулованного родственника, сходство бросалось в глаза. И ведь подсознательно я Райену сразу не доверяла. Не иначе все-таки что-то почувствовала.
Меж тем именинник стал рассказывать байки о своем боевом прошлом, во многом раздувая свои подвиги для благодарной публики. Да уж. Какой отважный, благородный лорд-адмирал. Из-за его тщеславия и желания получить власть умерли мои родители. Он тут сидит весь такой довольный, а я уже никогда не смогу взглянуть в глаза родным. Да и меня тут не должно было бы быть.
Сижу, казалось, спокойно. Но меня трясет. Рассказы же прошли про то, как Финчер поднимался по карьерной лестнице. Что равного ему, таланта просто не нашлось, и его просто попросили занять место верховного. Нет. Это уже слишком.
Тихо тренькнула посуда и наступила звенящая тишина. Те, кто сидел ко мне ближе, потрясенно на меня уставились. Точнее не столько на меня, сколько на мою руку, воткнувшую нож в стол. Смутно понимаю, что это я круто. Этот нож хоть и с острым кончиком, но совершенно не заточенный, поэтому, сколько силы нужно было, чтобы до половины воткнуть его в дорогую деревянную столешницу, не представляю. Не иначе состояние аффекта. Просто хотелось, чтобы он наконец заткнулся. При этом ограничитель молчит, а значит, истинного желания всадить им вместо стола в самодовольную морду адмирала, у меня не было. Кстати уже не такую самодовольную. Элиот Финчер вглядывается в мое лицо и стремительно бледнеет. Теперь уже не меня, а его начинает трясти. Мужчина хватается за сердце и будто задыхается, при этом взгляд свой от меня не отводит.
