очень не хочется, но придется. Наконец я беру себя в руки и набираю:
«Свидание» – это, пожалуй, преувеличение.
Справедливости ради, он не смеется, хотя губы у него подергиваются. Меня так и подмывает сказать, чтобы шел на фиг, но тогда плакали мои матрешки. Держись, Эффи, твердо говорю я себе. Кого вообще волнует его мнение?
Внезапно у меня в голове всплывает одна из козырных фраз Мими – возможно, потому что о ней мне напомнил запах роз. Всякий раз, когда с нами в школе происходил какой-нибудь конфуз, она сочувствовала, но затем твердо говорила: От стыда еще никто не умирал. Точно. Итак. Двигаем дальше.
Со всем достоинством, на которое способна, я набираю еще одно сообщение:
Подойди ближе. Притворись, что разглядываешь розы.
Я напряженно жду его реакции, потому что если он не согласится, то мне кранты. Но он поднимает глаза, уголки его рта снова подергиваются, и я понимаю, что он готов подыграть. Он делает секундную паузу, а затем непринужденно обращается к вышибале:
– Красивые розы.
– Ага, – ответствует вышибала, тупо глядя на мой куст. – Только я не знаток.
– О, это селекционные. – Говоря это, он приближается по гравию к моему убежищу. – Хочу посмотреть обрезку. Да, хорошая обрезка…
Он останавливается прямо перед кустом. Сейчас мой взгляд упирается прямо в его чернобрючные колени. Я запрокидываю голову и вижу его лицо, обращенное ко мне.
– Что ты здесь делаешь? – вежливо интересуется он. – Удивительный экземпляр, – громче добавляет он, адресуясь к вышибале.
– Мне нужно попасть на вечеринку, – быстро бормочу я. – Мне нужно, чтобы ты мне помог.
– На этот случай имеется дверь, – вскидывает брови Джо.
– Да. Но никто не знает, что я здесь, даже Бин. – Я перемещаюсь с ноги на ногу, шевеля листву. – Я несколько недель не говорила с папой. Меня изначально не включили в список гостей. Вот такая лажа.
Ненадолго наступает тишина, только вдалеке грохочет музыка и слышатся взрывы смеха.
Когда я наконец поднимаю глаза на Джо, его лицо серьезно.
– Мне жаль, – говорит он, берясь за ветку и рассматривая цветок. – Я знал, что развод дался тяжело. Но не представлял, насколько…
– Все в порядке. Проехали, – резко обрываю его я. – Мне нужно попасть внутрь всего на десять минут. У меня там дело. А долбаный швейцар мешает.
– И что за дело?
– А тебе какая забота? – не в силах сдержаться, огрызаюсь я, и на его лице появляется отстраненное выражение.
– Что ж, справедливо.
– Ну, так поможешь?
Я понимаю, что говорю отрывисто, но это потому, что нервничаю от близости к нему и пытаюсь это скрыть. Руки у меня вспотели, глаза немного щиплет. Пожалуй, уже не так саднит, как прежде, но все равно я еще не совсем оправилась.
Джо тоже выглядит напряженным, хотя я понятия не имею почему. Вообще-то это он накосячил, а не я. Он опасливо поглядывает на вышибалу – тот сейчас безучастно смотрит вверх, на темно-синее летнее небо, – а затем поворачивается ко мне.
– Эффи, у твоей семьи официальный прощальный вечер, – ворчливо говорит он. – Твое место среди гостей. Может, станешь моей «плюс один»?
– Нет, – слишком поспешно говорю я, и он морщится.
– Я не имел в виду…
– Я знаю. Знаю, что не имел. – Я неловко потираю нос. – Но в любом случае я здесь не ради вечеринки. У меня здесь дело.
– Хорошо, – кивает Джо. – Что я должен сделать?
– Отвлеки внимание. Сделай так, чтобы этот тип убрался от двери. Рвани гранату.
– Рвануть гранату. – В его глазах мелькает озорной блеск.
– Только не говори, что у тебя при себе нет ручной гранаты, – невозмутимо заявляю я. – Ты меня очень разочаруешь.
Джо шарит по карманам.
– Конечно, есть. Где-то тут завалялась.
– Чудненько. Тогда пусти ее в дело. И… спасибо, Джо.
Наши взгляды снова встречаются, и я понимаю, что, возможно, мы видимся в последний раз. Сейчас я метнусь туда-обратно и навсегда уеду из этого места. Он будет жить своей жизнью, под гром аплодисментов и свершений… а я – своей.
– Кстати, поздравляю с успехом на всех фронтах.
– А, это. – Джо одним движением руки отмахивается от всего разом – от карьеры, престижа, славы, и в этом весь он.
– Кто бы мог подумать? – Я пытаюсь легко рассмеяться, хотя не уверена, что у меня это получается.
– В самом деле, – после паузы говорит Джо, – кто бы мог подумать?
Снова повисает долгая, странная тишина. Мы смотрим друг на друга сквозь колючую поросль, и никто не двигается с места. Точно никому не хочется, чтобы это мгновение закончилось.
– Эй, дружище, у вас все в порядке?
Голос вышибалы звучит так неожиданно, что я вздрагиваю. Он, похоже, сообразил, что Джо целых пять минут стоит перед все тем же кустом роз.
– В полном! – кричит в ответ Джо, а затем, понизив голос, обращается ко мне: – Ладно. Я пошел.
– Спасибо большое, – признательно шепчу я, и это действительно так. Он не обязан мне помогать.
– Команда «На взлет!». К Рождеству будем дома, – говорит он своим «голосом пилота Второй мировой» и, подмигнув мне, направляется к вышибале.
– Как думаете, вашей девушке понравится небольшое видеообращение? Только вам придется его записать.
– Дружище! – У вышибалы округляются глаза. – Кроме шуток?
– Лучше пройдем туда. – Джо увлекает парня подальше от двери в направлении дорожки. – Там свет лучше. Нет, еще дальше. Да, тут хорошо. Теперь направьте телефон на меня и держите ровно… Как зовут вашу девушку?
Нужно признать, что Джо – гений. Он не только отвел вышибалу на несколько метров от двери, но и погрузил его в съемочный процесс. Я с предельной осторожностью выбираюсь из-за куста. Берег пуст. На цыпочках пройдя по гравию, последние два метра я преодолеваю прыжком, потом, затаив дыхание, ныряю в дверь и, очутившись в холле, обшитом дубовыми панелями, сразу сигаю в елочную нишу.
Я внутри. Я внутри! Теперь нужно подняться по лестнице…
Твою ж мать!
В конце холла я вижу Джейн Мартин – она болтает с женщиной в зеленом платье и указывает на перила. Что они делают в холле? Мне казалось, гости будут тусоваться на вечеринке, а не скитаться по дому на свободном выгуле.
А теперь они направляются в мою сторону. О боже, я пропала. Еще чуть-чуть, и меня засекут. Я уже слышу радостное чириканье Джейн: «О, Эффи, так ты здесь!»
Остается только один вариант – гардероб, чья дверь, в шаге от меня, открыта. Это большой встроенный шкаф, набитый старыми пальто и всяким барахлом. Без долгих раздумий я ныряю в него, закрываю дверцу, уползаю в угол,
