- Хозяин! - позвал Скала, идущий сзади. - Уже встает солнце. Ты хотел видеть Пророка?
- Да, хотел.
- Тогда поторопимся.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Утрами здесь часто стоят туманы - белые и большие, как облака. Они качаются в определенном ритме, точно . под музыку. Музыки той не слышно, но она чувствуется: этакий томный скрипичный стон растекается понизу, стелется, течет, как талая вода. Мне вдруг приходит в голову, что ни разу я не слышал здесь пения птиц. "Может, они вообще не умеют петь?"
...Мы Стояли толпой возле центрального столба и наблюдали, как поднимается солнце. Зрелище не столь эффектное, если сравнивать его с восходом на матушке Земле, но все-таки и впечатляющее. На круглой площади молча сидел народ, и лица, размытые сумерками, были обращены к солнцу. Дельный, по-моему, обычай встречать рассвет вместе. Прекрасно! Пульс самого бытия стучит на этой площади.
Тем временем за горбинкой далекого холма незнатко очертилось темно-голубое пятно, его обегал, обволакивал туман, подобно тому, как ручей на перекате обегает валун. От солнца отстрелились два белых луча, пронзили плотную завесь во всю ширь. Еще два луча зажглись, еще... Солнце испускало белые стрелы теперь так часто и так много, что скоро возникло второе пятно, белое и с малиновым окоемом. Вслед за малиновым стали возникать ободки разных цветов и оттенков - полный набор радуги. Туман, словно вздыбленный конь, шевельнул гривой и опал в мгновение ока, покатился на нас, будто штормовая океанская волна: ободки рассыпались и потонули в седой пучине. Гасли эти осколки не сразу - они трепетали, поднимались и падали, как искры, и вот наконец синее светило щедро полило свет. Мы дружно закрыли глаза ладонями. Я прислонился спиной к черному столбу и почувствовал, что нутро его полое и там, внутри, происходит какое-то слабое шевеление. Ага, там поднимается Пророк.
- Хозяин! - сказал Скала шепотом. - Смотри наверх. Я отпрянул от опоры и уставился на маковицу, открытую с одной стороны на манер театральной ложи, и глядел туда, пока в проеме между листьями не показалось длинное пергаментное лицо. Пророк был стар, морщинист, с острого его подбородка стекала небогатая борода. Был Пророк к тому же абсолютно лыс, и голова его напоминала рябое воробьиное яйцо. Старик с потугой открыл глаза, пронзительно черные и монгольского разреза. Сзади Пророка кто-то придерживал за плечи, я видел лишь мощные руки.
Народ, сидевший вокруг столба, кажется, не испытывал ни трепета, ни благости. Я заметил, что кое-кто совсем отрешен от действия и занят своими мыслями. Пожилой воин, опираясь на копье, чесал щепкой ногу, парни пялились на девственниц, сидевших тесно и в окружении сердитых старух. На шее Пророка надулись жилы, глаза, закровянившись, вылезли из орбита грудь поднялась, и он закричал так пронзительно, что у меня защекотало в ушах:
- Помогайте слабым! Слабые в яме. Все.
Листья на маковице задернулись, как занавес, я взялся за столб и опять почувствовал там шевеленье. Внутри столба послышался шорох, будто горошина каталась там в сухом стручке: Пророк спускался в преисподнюю, чтобы подняться опять на восходе. Он, будто петух, исправно несет свою службу. Но где же смысл этого несложного спектакля? Как это все понимать?
- Голова, ты объяснишь мне что-нибудь?
- Мало информации.
"И мне нужна информация. Но поживем - увидим",
- Тебя ждут, Хозяин.
- И чего они ждут. Скала?
- Слова твоего.
2
- Не падайте ниц, люди, - я принес мир! Я скатился с неба, чтобы научить вас добру. Наши страсти мелки по сравнению с вечностью, жизнь коротка и не создана для зряшной суеты. Чтобы понять это, надо иметь знания, способные дать вам пищу в изобилии, и беспечальный досуг. Но для будущего надо поработать. Я не бог, но человек - такой же, как вы. Мой народ живет далеко отсюда, и мой народ послал меня сюда для работы. И я говорю:
"Здравствуйте, братья!"
- Что нам делать теперь? - не поднимаясь с колен, крикнул пожилой воин, который давеча, когда Пророк вещал Истину, чесался щепкой.
- Разойтись, Потом я скажу, что вам делать.
- Когда скажешь?
- Скоро.
- Ты вернешь нам камень с Истинами? Ты же могуч?
- Он вернет камень с Истинами! - закричал сварливым голосом из-за моей спины Скала. - Он отведет нас к воде, которая никуда не течет и где наша Родина. Он могуч, и там, где он живет, другие обычаи - там мало говорят и много делают. Он могуч! Он прилетел сюда вместе со своим домом под названием Голова. Сейчас я попрошу Голову содрогнуть твердь, - разбитной брат мой наклонился к "лингвисту" и зашептал: - Ты же знаешь меня, Голова, ты же любишь меня. Я - Скала, брат твоего Ховяина. Содрогни деревню, покажи свою силу! Я снисходительно улыбался: Мозг, он трезвый, холодный и запрограммирован только на мои команды. Однако в следующую секунду я воткнулся головой в центральный столб и в голове моей нежно зазвенело. Сверху сыпалась какая-то шелуха, деревню окутала пыль. Из толпы кричали истошно:
- Не надо больше содрогать! Мы верим, что Пришелец - бог. Но зачем он выдает себя за человека? Мы верим!
Скала каким-то образом был подмят мною. Я сел, ощупывая себя, стряхнул с ушей труху и выволок за шею Скалу, брата моего, засыпанного мусором:
- Содрогнул?!
- Содрогнул!
- Ты за дерзость еще поплатишься, друг! Голова!
- Слушаю, Ло?
- Если ты еще раз послушаешься этого парня, будешь отключен. Ты понял меня?
- Все ясно, Ло. Прости.
- Ты неисправен?
- Система в порядке.
- И ты начинаешь загадывать загадки!
- Прости, Ло.
Я поднялся, вроде бы некстати вспомнил, что не мылся как следует уже четыре дня. Заскучалось по гондоле, по мягкому ее уюту и стерильной чистоте моей спальни, моего кабинета, моего холла с огромным экраном, через который так хорошо смотреть на Синюю. Люди деревни стояли на коленях, и черные их спины напоминали обгоревшие бревна. Разрушения были невелики: кое-где похилились стены и были сдернуты с гнезд верхние жерди. Только несколько позже я заметил, что сильно накренился центральный столб-трибуна Пророка. Но беда невелика: наверно, не первый и не десятый раз страдает деревня, не первый и не десятый раз ее латают.
- Прошу подняться, люди! - мягко сказал я. Никакого впечатления: народ лежал задавленный страхом. Скала шепнул, щекотно касаясь моего плеча губами:
- Крикни Голосом, подобным грому.
Я крикнул так мощно, что откуда-то сверху опять посыпалась труха.
Подействовало. Зашевелились мои граждане и, подобно муравьям, без слов и команд каждый принялся за свою работу. Мое присутствие было лишним, и я крикнул еще:
- Мы уходим. Мы явимся завтра.
Опять никакого впечатления. Муравьи отключились от всего, что не касалось дела. Вероятней всего, это нечто вроде коллективного рефлекса; слишком мало дается времени бедолагам при чрезвычайных обстоятельствах- отвлекаться им некогда. Никто даже и не посмотрел вслед нам. Холодность эта, признаться, обидела. На холме за деревней Скала, прихрамывая, догнал меня и сказал;
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
