отвернулась, натянул презерватив.
Я посмотрела на его твердый, торчащий вверх пенис и в предвкушении облизнула губы. Он сел чуть прямее на подушках спиной к изголовью кровати.
– Сядь на меня, – сказал он. Его голос был напряженным, глаза смотрели в пространство.
Я наклонилась, а затем опустилась на него, впустив его в себя только на самый кончик. Мы оба ахнули от удовольствия.
– О боже, молодец, детка, еще, – простонал он.
Я соскользнула ниже, пока он не погрузился в меня до самого конца.
Держа меня за бедра, он пару минут направлял меня, пока я двигалась по нему вверх и вниз. И хотя я никогда раньше не была в такой позиции, возбуждение, владевшее моим телом, придало мне уверенности, и вскоре я сама начала управлять ритмом. Он подвинул бедра и вновь попал по внутренней точке. Я ахнула.
– О боже, пожалуйста, не двигайся, – простонала я, а потом заработала в полную силу. Он слегка откинулся назад и смотрел на меня из-под отяжелевших полуопущенных век.
Когда мои внутренние мышцы начали сжиматься и покалывающий жар стал распространяться вниз, я открыла глаза и, посмотрев в глаза Карсону, выдохнула:
– Я сейчас кончу!
Его глаза потемнели, бедра дернулись вверх. Я запрокинула голову и выкрикивала его имя, снова и снова.
Карсон
Грейс выкрикнула мое имя, и мой оргазм устремился ввысь. Мои бедра содрогнулись, и я излился на нее, удовольствие пронеслось по моему члену спазмами блаженства. Я наблюдал, как она тоже кончает, как исступленно работает бедрами, пытаясь выжать удовольствие до последней капли, неосознанно делая то же самое и для меня. Как же это красиво! Господи, я надеялся, что оставил на кончике презерватива достаточно места. Я не ожидал, что когда-нибудь выброшу такой мощный фонтан спермы.
Она подняла голову с удовлетворенной улыбкой на лице, подалась вперед и нежно поцеловала меня.
– Что, если это обернется чем-то плохим и ты в конечном итоге погубишь меня для кого-то еще? – игриво спросила она, убирая с моего лица волосы, упавшие мне на лоб.
– Что будет, если ты погубишь меня ради кого-то другого? – спросил я в ответ. Я сказал себе, что тоже дразню ее.
Лежа у меня на груди, она рассмеялась. Я все еще был полутвердым внутри нее, просто наслаждался ощущением ее кожи рядом с моей, гладил шелк ее спины.
– Мне чертовски жаль того первого парня. Ни разу не слышал, как ты выкрикиваешь его имя. Пропустил. Несчастный ублюдок.
Ее тело, лежавшее поверх моего, содрогнулось от тихого смеха.
– Кто бы знал, что я такая крикунья? Думаешь, скоро придет администратор, чтобы нас выгнать? – Она с улыбкой уткнулась мне в грудь и легонько прикусила зубами мою кожу.
– Возможно. Думаю, нам стоит остаться сегодня в твоем номере – пусть люди на этом этаже немного отдохнут.
Я улыбнулся ей в волосы, и она снова засмеялась.
– Хорошо, встаем, – сказал я через несколько минут. – Я не собираюсь держать тебя запертой в этой комнате весь день. Хотя это заманчиво. Мы прогуляемся, и ты посмотришь на Вегас.
– Хорошо. – Она зевнула. – Поспим потом?
– Это хороший план, Лютик.
Она подмигнула мне:
– Окей, уговорил, ополоснись вместе со мной.
Это звучало рискованно, но я был бы не я, если бы не рискнул. Через час, опустошив флакон геля для душа и словив еще по одному оргазму, мы были одеты и готовы к поездке в город.
У меня не было конкретного пункта назначения – мы просто шли по главному бульвару, глазели на толпы людей, заглядывали то тут, то там в казино. Ей понравилось казино в Париже, что меня не удивило. Я поддразнил ее, что она похожа на старушку у игровых автоматов. Вынув пару долларов, она села и сунула их в автомат, а когда выиграла двадцать семь, даже ахнула. Мы отнесли ее билет в киоск выкупа, и я не мог сдержать улыбки, просто наблюдая за ее радостным возбуждением. Как будто эта девушка всю жизнь прожила под камнем и кто-то наконец поднял его, чтобы показать ей небо. Я же поймал себя на том, что мне давно не было так весело с девушкой, а может быть, никогда не было. И кто бы мог подумать, что это чувство подарит мне девушка, которую я сначала было принял за закомплексованную маленькую принцессу? Я так и сказал Грейс, и это было, черт возьми, правдой. Жизнь непредсказуема.
Я сказал ей, что, пока она в Вегасе, ей обязательно нужно попробовать шведский стол, и поэтому мы пошли в ресторан «Вакханалия» в «Сизарс Пэлас». Поглотив полторы тарелки еды, она откинулась на спинку стула с таким выражением на лице, будто сильно объелась.
– Надеюсь, я тебя не объела?
Я рассмеялся.
– Учитывая, что твоя первая тарелка была полностью десертной, я не удивлен.
– Я просто не хотела переедать. Чтобы оставить место для пирожных. – Она улыбнулась. – Не могу даже вспомнить, когда в последний раз ела торт.
– Тогда это стоило каждого пенни, – я улыбнулся.
– Карсон, похоже, ты тренируешься, чтобы сохранить физическую форму. Ты точно не сидишь на диете. – Она махнула рукой в сторону моего обеда, где на тарелке высокой грудой лежали семь разных блюд с четырех разных стоек раздачи.
Я засмеялся с набитым ртом.
– Я не хожу в тренажерный зал, но каждый раз, когда путешествую не по работе, занимаюсь серфингом и сноубордом – где любой экстремальный вид спорта, там и я.
– Сноубординг? В Калифорнии? – она наморщила лоб.
– Да! Мамонтова Гора менее чем в пяти часах езды от Лос-Анджелеса, а до Тахо – около семи. Обожаю сноубординг. Езжу на него с друзьями.
– Хмм. Звучит заманчиво.
– А ты откуда родом, Грейс?
– Из Огайо, – ответила она.
– Предположу, что ты никогда не занималась серфингом. Ты когда-нибудь каталась на сноуборде?
Она покачала головой.
– Нет, ни то, ни другое. После того, как мои родители развелись, с деньгами было туго. Мы никуда не ездили.
– Когда твои родители развелись? – спросил я.
– Через пару лет после смерти моего брата Эндрю. Моя мать так и не смогла побороть депрессию, в которую она погрузилась, – тихо сказала Грейс. – Мой отец, как мог, пытался помочь ей пережить потерю, но все было бесполезно. В конце концов она подала на развод. Думаю, просто находиться рядом с отцом, смотреть, как мы все пытаемся вернуться к жизни, было выше ее сил. Она злилась на нас, ей казалось, что именно из-за нас ей так плохо. – Грейс пожала плечами, но я увидел в ее глазах печаль. Ей все еще было больно думать о том, что случилось с ее семьей.
– Значит,
