— Ты прав, — сказал я, с сожалением проглотив последний кусок. — Я бы не отказался еще от одной порции.
Но Ханасу, похоже, меня не слышал. Он продолжал:
— Когда я все это понял, я попытался изменить наши цели. Но это оказалось невозможным. Хотя я и руковожу этой школой, я не могу изменить ни единого слова в учебных программах.
— Я могу все изменить, — сказал я.
— Конечно, — согласился он, повернувшись ко мне.
Его лицо дрогнуло, и уголки губ слегка приподнялись. Он слабо улыбался, но все же это была улыбка.
— А как ты думаешь, почему я хотел, чтобы ты пришел сюда? Ты можешь сделать то, о чем я давно мечтаю. Спасти людей этой холодной планеты от самих себя.
— Достаточно одного сообщения. Стоит только передать данные о местонахождении этой планеты.
— А затем появятся… солдаты вашей Лиги и нас уничтожат. Трагедия неизбежна.
— Ничего подобного. Ни один волосок не упадет с ваших голов.
— Это издевательство, и оно мне не нравится. Перестань смеяться надо мной. — Мне даже показалось, что в его голосе прозвучало раздражение.
— Это правда. Ты просто не знаешь законов цивилизованного мира. Признаюсь, многие действительно предпочли бы стереть вашу планету в порошок, если бы узнали, где она находится. Но об этом будут знать только представители Лиги. Лига станет следить, чтобы ваши люди больше не делали гадостей. И предложит вам, как это делается в подобных случаях, помощь и сотрудничество.
Ханасу удивился:
— Не понимаю. Они должны убить нас…
— Достаточно убийств. У вас в голове только одно — жить или умереть. Убить или быть убитым. Эта философия принадлежит темному этапу развития человечества, который, я надеюсь, остался далеко в прошлом. Возможно, у нас не самая лучшая система правления с точки зрения этики, но мы, по крайней мере, запрещаем применять насилие в качестве меры воздействия. Как ты думаешь, почему ваши друзья-чужаки добились таких успехов? У нас уже нет армий и флотов, предназначенных для ведения войн. Да и войн у нас давным-давно не было. Пока не появились серые люди и не постарались перевести стрелки часов на двадцать тысяч лет назад. Государство не должно возводить убийство в ранг государственной политики. Никогда.
— Такой закон необходим. Тот, кто убил, заслуживает смерти.
— Чепуха. Это не вернет мертвого к жизни. А общество, прибегающее к убийству, само становится убийцей. А сейчас у тебя вообще отвиснет челюсть. Высшая мера наказания не останавливает рост преступности — это доказанный факт. Насилие порождает насилие, убийство порождает убийство.
Ханасу мерил шагами комнату, пытаясь уяснить эти чуждые для него принципы. Тем временем я облизал тарелку и ложку. Вздохнув, Ханасу снова уселся на стул.
— То, что ты мне рассказал, не укладывается в моем сознании. Я должен все как следует обдумать, но не это сейчас важно. Самое главное — это то, что я уже принял решение. Оно созрело после долгих лет раздумий. Агрессии Кеккончихи надо положить конец. Слишком много крови. Я считал, что по законам логики вы убьете всех нас за эти преступления. Но ты сказал, что этого не произойдет, и я верю тебе. Но это не так важно. Надо отправить послание вашей Лиге.
— Как?
— Это ты должен ответить на этот вопрос. Будь у меня такая возможность, разве я сам не связался бы с Лигой?
— Да, конечно. — Теперь наступила моя очередь ходить по комнате. — Конечно, почтовая связь с другими планетами отсутствует. Пси-операторов тоже нет. Или есть? Не важно. Они все равно не передадут это сообщение. Радио?
— Ближайшая база Лиги находится на расстоянии четырехсот тридцати световых лет.
— М-да, мы не можем столько ждать. Мне придется каким-то образом проникнуть на один из звездолетов, когда они будут стартовать.
— Это практически невозможно.
— Не сомневаюсь. Так что же ты предлагаешь? Знаю-знаю, ты только что сам задал мне подобный вопрос. Должен же быть какой-то выход. Может, он приснится мне. Есть здесь безопасное место, где…
Резкая трель прервала меня на полуслове. Я широко раскрыл глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это коммуникатор. Меня вызывают по дальней связи. Отойди к стене, чтобы не попасть в поле зрения.
Он сел за стол и щелкнул переключателем.
— Ханасу, — произнес он бесцветным голосом.
— Отряд прибудет к вам через несколько минут. Все выходы из школы будут перекрыты. Следы беглеца ведут к вам, и, возможно, он прячется в вашей школе. В ближайшее время к вам отправится транспорт с шестью отрядами на борту. Школу обыщут, и беглец будет пойман.
Глава 14
— Какие у вас имеются доказательства, что он в школе? — спросил Ханасу.
— Следы на снегу, ведущие в вашем направлении. Или он прячется в вашей школе, или он погиб.
— Ученики помогут вам обыскать школу. Они хорошо знают, где можно спрятаться в школьных зданиях.
— Дайте соответствующий приказ.
Выключив коммуникатор, Ханасу холодно посмотрел на меня:
— Итак, наш план провалился. Поймав тебя, они применят аксионный фидер и узнают о моем участии в заговоре. Согласен ли ты совершить самоубийство, чтобы защитить меня?
Все это он высказал мне с непроницаемым лицом. Тем же бесцветным тоном. Хотя в комнате было холодно, я почувствовал, как на лбу у меня выступила испарина.
— Не так быстро. Еще не все потеряно. Давай оставим самоубийство в качестве последнего средства. Я могу где-нибудь спрятаться?
— Нет. Они все обыщут.
— А здесь? В твоем кабинете. Скажешь им, что меня здесь нет.
— Ты не знаешь наших людей. Что бы я или кто другой ни сказал, они обыщут все помещения согласно полученному приказу. Мы очень старательные.
— Но у вас отсутствует воображение. Я перехитрю их.
В тот момент у меня самого было туго с воображением. Только адреналин, выброшенный в кровь предложением о самоубийстве, заставил шевелиться мои извилины. В отчаянии я посмотрел по сторонам.
— Окно! Я вылезу через него и спрячусь…
— Оно никогда не открывается. Закрыто намертво.
— Никогда не открывается? Даже летом?
— Сейчас лето.
— Я боялся, что ты это скажешь. Не все еще потеряно. — В моем голосе звучала безысходность, потому что у меня было предчувствие, что все потеряно. — Если нельзя спрятаться внутри, я спрячусь снаружи. Должен существовать какой-то выход на крышу. Чтобы сделать там ремонт. Или закрепить черепицу.
— Там нет черепицы.
Я с трудом удержался, чтобы не вырвать у себя клок волос.
— Не надо понимать меня буквально. Ведь можно как-то попасть на крышу изнутри?
— Можно.
Я еле сдержался, чтобы не схватить его за горло и не вытряхнуть из него необходимые мне сведения.
— У тебя есть планы? Планы-схемы школьных зданий?
— Да. Они в шкафу.
— Тогда достань их. Побыстрее, если можно.
Сколько времени осталось до прибытия поисковых отрядов? Я защелкал пальцами, погрыз ногти и, когда Ханасу достал планы, вырвал их у него из рук. Я быстро переворачивал листы, не обращая внимания на его оптимистические замечания.
— Мы зря теряем время. Выхода нет. Я не хочу, чтобы меня пытали при помощи аксионного фидера. Если ты не желаешь покончить жизнь самоубийством, тогда я сам…
— Хватит ныть! — рявкнул я.
Мне это уже начинало действовать на нервы. Я ткнул пальцем в схему:
— Вот это. Что это за обозначение?
Ханасу взял листок, направил на него свет и прищурился. Мое сердце застучало в два раза быстрее.
— Да, я вижу, — наконец произнес он. — Это дверь.
Я хлопнул его по плечу:
— Мы спасены! Если ты сделаешь все, что я прикажу. Первое: распорядись, чтобы все собрались вместе. Я имею в виду не только учеников, но и учителей, поваров, садовников, специалистов по пыткам. Всех.
— У нас нет садовников.
— Какая разница! — Мой голос сорвался, и я с трудом взял себя в руки. — Самое главное, чтобы они собрались все вместе. Сейчас! Скажи им, что они должны участвовать в поисках. Остальное я объясню тебе потом.
