– А ты как думаешь, если я с тобой сейчас живой разговариваю? – усмехнулся Гордей.
– А он, как я понимаю, совсем наоборот.
– Так я же тебе говорил, что Леший один целого взвода стоит, – напомнил Гордей.
– И все равно рисковать не стоит. Вот скажи мне, кто тебе наследует? Людмила Алексеевна?
– Конечно, мама. Кто же еще? – удивился Гордей.
– А она будет всем этим заниматься? Дело твое продолжать? – поинтересовался полковник.
– Да не переживет она мою смерть, – хмуро сказал Гордей.
– То-то же, – выразительно произнес Гуров. – И отойдет все государству, а уж дать на лапу заинтересованному лицу, чтобы вернуть себе эту землю, москвичам раз плюнуть. Так что ты поберегись пока и женись поскорее, потому что у родни Елены голова правильно устроена, они твоему хозяйству погибнуть не дадут, да и за Людмилой Алексеевной присмотрят.
– Что ж мне теперь, из дома не выходить? – возмутился Гордей.
– Да, не выходить, – самым серьезным тоном подтвердил Лев. – Вот отловим мы супостата, допросим, тогда и будем знать, почему вокруг этой земли такая крутая возня началась.
– А ты меня не рано хоронишь? – ехидно поинтересовался Гордей.
– Я тебя не хороню, а рисую перспективу, – как маленькому объяснил Гуров. – А вдруг не окажется рядом с тобой в критический момент Лешего? Кстати, извини, что спрашиваю, он что, немой?
– Почему немой? – удивился Гордей. – Просто редко разговаривает, только тогда, когда в этом есть необходимость.
– Знаешь, чем больше я о нем думаю, тем больше понимаю, что не к рукам тебе эта гармонь.
– Это еще почему? – вскинулся Гордей.
– Не по статусу тебе такой телохранитель. У какого-нибудь крутого олигарха – одно дело, но чтоб в вашей провинции боец такого уровня…
– Он мне не телохранитель, а побратим. Родной он мне, – веско сказал Гордей.
– Но откуда он у тебя? – спросил Гуров.
– Не поверишь, на улице нашел, – рассмеялся Гордей.
– Я серьезно.
– И я серьезно, – продолжая улыбаться, подтвердил он.
Тут со двора раздались автомобильные гудки, и Гордей почти угрожающе сказал Гурову:
– Не вздумай мне Аленушку с родней пугать. Они должны чувствовать себя здесь в полной безопасности.
– Чувствовать или быть? – не удержался Гуров
– Они здесь будут в безопасности, – уже зло подчеркнул Гордей.
Он направился на выход, чтобы встретить гостей, а Гуров – за ним, но с другой целью – посмотреть, в порядке ли машина Воронцова и выдержала ли она еще одно испытание, потому что поездку по местным дорогам можно было квалифицировать только так. К счастью, машина оказалась в порядке, и Лев Иванович облегченно вздохнул.
– Батя. Ну и зачем ты столько всего привез? – удивлялся Гордей при виде многочисленной поклажи. – Словно в голодный край собрался.
– А ты что себе думал? Что Елена с матерью будут консервами питаться? Ты не глазей, а в дом заноси, – скомандовал Василий Семенович.
Гордей крикнул парней, и очень скоро в большом холле на первом этаже было уже некуда ступить, потому что к мебели добавились еще и гостинцы.
– А вот и мама, – неожиданным для этого жесткого человека теплым домашним голосом сказал Гордей и поспешил в сторону дальней двери.
И действительно, там стояла невысокая, коротко стриженная совершенно седая хрупкая женщина, и хотя она и улыбалась, но вот глаза были тревожными. Гордей подошел к ней, обнял за плечи – она ему даже до подмышки не доставала, и повел к гостям.
– Познакомься, мама, это родители Аленушки: Василий Семенович и Анфиса Сергеевна, а это и она сама. А это моя мама, Людмила Алексеевна Кузнецова.
– Здравствуй, Люсенька, здравствуй, сватьюшка моя дорогая, – радушно сказала Анфиса Сергеевна, улыбаясь и приближаясь к ней. – Здравствуй, родная моя. – Она обняла ее. – А вот как детей наших поженим, так еще роднее станем.
И от этого искреннего тепла, душевности и сердечности тревога в глазах Людмилы Алексеевны начала таять, и она хоть и несмело, но обняла свою будущую родственницу.
– Здравствуй, Людмила, – как можно приветливее сказал Василий Семенович. – Я уже со слов Ивана понял, что святая ты женщина, а теперь и сам это вижу. Мы вот тут гостинцев деревенских вам привезли, а еще теща моя траву тебе велела передать, чтобы ты быстрее поправлялась, – она для сердца полезная, не химия какая-нибудь. А уж как она сама на свадьбу приедет, вы с ней отдельно поговорите. А это тебе, чтоб было чем заняться, пока внуков нет.
С этими словами Василий Семенович взял одну из корзин, поставил ее перед собой, снял закрывавшую ее тряпку и, нагнувшись, достал оттуда крупного, флегматичного, сонного щенка и поставил его на пол. Щенок помотал головой, задрав голову, огляделся, подумал немного, а потом пошел прямо к Людмиле Алексеевне и лег, положив ей голову на ногу.
– Ну, батя, нет слов, – восхищенно воскликнул Гордей. – Кого же это ты обделил?
– Не твое дело, – буркнул Василий Семенович. – Со следующего помета щенка отдам.
– Ой! – Лицо Людмилы Алексеевны расплылось в счастливой улыбке. – Он меня себе в хозяйки выбрал.
– Она это, девочка, – поправил ее Василий Семенович.
– Тогда она Веста будет, – сказала Людмила Алексеевна.
– Кто? – не понял Задрипкин.
– Так у древних римлян богиню домашнего очага называли, – объяснил Лев Иванович.
– Ну, эта его будет так охранять, что чужие не сунутся, – покивал Василий Семенович. – Только собака-то сторожевая, не диванная подушка. Ты, Иван, ей со временем во дворе чего-нибудь устрой.
– Но пока-то она может в доме жить? – встревожилась Людмила Алексеевна. – Она же еще такая маленькая, беззащитная.
– Ты уж поверь, Людмила, что это ненадолго, она быстро вырастет и сама вас защищать будет, – пообещал Василий Семенович.
Людмила Алексеевна нагнулась и попробовала поднять щенка, но тут же отказалась от этой затеи.
– Она такая тяжелая, – с сожалением сказала она.
– Да уж на руках не потаскаешь и не потискаешь, – усмехнулся Василий Семенович.
– Мама, а можно я вам подарок сделаю? – неожиданно спросила Елена.
– Конечно, Леночка, – ответила Людмила Алексеевна, но в ее взгляде опять появилась тревога – обжегшись на первой жене Гордея, она с опаской относилась и к ни в чем не повинной Елене.
Та подошла к ней и, достав из-под пальто так понравившегося Гурову черно-белого котенка, протянула ей.
– Вот, – просто сказала Елена. – Это сын нашей кошки, а она очень хорошо мышей ловит, вот и он тоже будет на них охотиться.
Согревшийся дорогой под пальто, а теперь вытащенный наружу, котенок, как пушистая игрушка, лежал в ладонях Елены, откуда его и забрала Людмила Алексеевна.
– Какая прелесть, – прошептала она, осторожно прижимая его к себе.
«Мр-р-р, мр-р-р», – громко замурчал котенок и, как и все его собратья, почему-то полез по платью Людмилы Алексеевны вверх к шее, поближе к волосам,
– Ой, как щекотно, – невольно рассмеялась она. – И мурчит так забавно. Мыр, мыр, ты у нас Маркиз будешь.
– Да уж, – тихонько заметил Василий Семенович. – Много он мышей с такой кличкой наловит.
– Да нет у нас мышей, – шепотом ответил ему Гордей, с улыбкой глядя на счастливое лицо своей мамы.
– Как это нет? – удивился Задрипкин.
– Так я же для себя дом строил, ни одной щелочки им не оставил, – объяснил Гордей.
– Так прогрызут же, – уверенно заявил Василий Семенович.
– Бетон? – невинно уточнил Гордей.
– Ладно, хвались давай своим погребом – надо же туда припасы спустить, – потребовал будущий тесть.
– Ой, да и нам надо за дело приниматься, – спохватилась Анфиса Сергеевна. – Мужиков-то с дороги покормить надо. Пойдем, Люсенька, ты здесь хозяйка, вот и показывай, что у тебя где. Ты командовать будешь, а уж мы с дочкой у тебя на подхвате: чего порезать, почистить и так далее. Ты, отец, с Ванечкой гостинцы сначала в кухню занесите, мы отберем чего надо, а уж потом вниз спускать будете.
Гуров смотрел на Анфису Сергеевну, слушал ее и восхищался – простая деревенская баба с образованием в лучшем случае восемь классов вела себя в этой ситуации как опытный дипломат. А точнее, просто как настоящая женщина понимает, что ее дочери со свекровью бок о бок многие годы жить, и, желая ей счастья, старается наладить между ними добрые, родственные отношения.
Людмила Алексеевна, конечно же, понимала, что на кухню пойти необходимо, но даже не пошевелилась, а стояла с котенком на руках и растерянно смотрела вниз, где на ее ноге уютно, словно подложив себе под голову вместо подушки ее пушистый тапочек, безмятежно спал щенок, и она боялась пошевелиться, чтобы не потревожить его. Елена подняла щенка на руки, и женщины наконец-то смогли пойти по делам.
– Ох и разбалует она их, – горестно покачал головой Василий Семенович.
– Да ладно тебе, батя, не бухти, – примиряюще заметил Гордей. – У мамы так мало радости было в жизни, пусть хоть теперь живет и делает что хочет. Главное, чтобы ей хорошо было.
