– Николай Михайлович! Ваши записки о путешествиях весьма подробны и так же интересны. Но я хотел бы поинтересоваться вашим мнением… Вы были в Монголии, Китае, Туркестане, Тибете… Ваше общее впечатление, как полковника Генерального штаба.
– Если сказать одной фразой, ваше императорское величество, то это обширные богатые земли с бедным населением, которые крайне плохо, даже отвратительно управляются. Уровень цивилизованности народа крайне низок. При этом весьма высокая культура правителей и их приближенных в том же Китае. Цивилизованность остальных же – ничтожно мала. Люди заняты выживанием в сложных условиях, попытками накормить себя, периодически бунтуют, восстания подавляются жестокой военной силою. Расправы над врагами поражают изощренной жестокостью. Если говорить о военных аспектах – даже небольшими силами можно завоевать большие земли, которые при должном управлении будут приносить государству несомненную пользу.
– А что китайская армия? Насколько я понимаю, только она может там иметь какой-то вес? И еще, Николай Михайлович, у меня к вам просьба, в общении с глазу на глаз именуйте меня просто «государь» или по имени-отчеству. Не нужно этих титулований, договорились?
– Да, государь. Китайская армия ничтожна по своей сути. При ее многочисленности ее комплектуют не самыми лучшими представителями народа, солдат – это одна из самых плохих, презираемых профессий в Поднебесной. Поэтому армией это можно назвать весьма условно. Оружие старое, тактика еще более устаревшая. Императорский двор не тратит средств на модернизацию вооруженных сил.
– Вот видите, Николай Михайлович, к чему ведет слепое следование традициям. Изначально армия китайских императоров комплектовалась за счет самых активных представителей народа, тех, кому на месте не сиделось. Сами знаете, есть такие люди, у которых шило в заднице, не могут они сидеть на одном месте, им бы саблю да коня, да на линию огня. В мирное время если их не использовать, из них получаются «лишние люди»: разбойники и авантюристы. В Китае армия таких брала на себя, отправляя воевать с кем-нибудь, теми же кочевниками. Там личная доблесть была как нигде кстати. А дальше получилось, что в разбойники подались все кому не лень, оттого что жить на земле стало невозможно, вот и в имперские силы стали набирать не лучших из худших, а форменные отбросы.
Я удивился, под таким углом я на эту проблему не смотрел. Государь же подвел меня к карте Российской империи.
– Огромное пространство нашей державы состоит на три четверти из крайне малозаселенной местности. В то же время недра Сибири весьма богаты, но… вечная мерзлота и климат вообще затрудняют тут сельскохозяйственные работы. Нам нужно переселить сюда от десяти до двадцати пяти миллионов рабочих рук, но кормить их будет нечем! Некому. Ладно, руки как-то найдем. А продовольствие? Если с Волги хлеб сюда возить – эти руды золотыми станут – все! И даже оазисы Туркестана эту проблему не решат. Хотя вы правы, иметь воинственных кочевников на границах – невозможно. Можно терпеть послушных номадов в своих пределах, а иначе – никак. И тут мне видится только один выход – Маньчжурия, хорошая база, которая станет кормить всю Сибирь, во всяком случае, Дальний Восток – однозначно! А там и маленькая Корея, с ее трудолюбивым населением, которое можно переселять на необжитые просторы.
– Ваше… простите, государь, а разве китайцев нельзя расселить? У них там постоянный голод, лишние рабочие руки тоже наличествуют. Бери и пользуйся, ежели необходимо.
– Тут интересный феномен, Михаил Николаевич. Вы же заметили, что ханьцы, особенно жители Южного Китая, относятся к нам как к варварам?
– Такое отношение есть, это верно, государь.
– Ничего удивительного в этом нет. Трех– или четырехтысячелетняя культура. За это время Китай не раз покорялся варварскими народами. И покоряясь, переваривал эти народы, превращая их в китайцев. Высокомерные ханьцы не будут смешиваться с варварскими народами, они так и не станут поданными Российской империи, оставаясь китайцами даже на берегах Невы. Север Поднебесной – другое дело. Там много смешений с кочевниками, да те же манджуры, например… тут есть с чем работать. Да, работа на ближайшую перспективу. Думаю, что наше продвижение в этом направлении неизбежно. Еще одна причина – опиумные войны незаметно, но неуклонно разоряют Китай. По всей стране курение опиума стало большой проблемой. А деньги идут английским лордам, которые наживаются на ограблении населения этой когда-то могучей державы. К чему это приведет? К ослаблению центральной власти и местному сепаратизму. И именно этим надо воспользоваться, чтобы закрепиться на тех землях, что нам столь необходимы. И именно поэтому исследования Центральной Азии, что вы ведете, столь необходимы. Финансирование ваших экспедиций будет выделено в самых полных объемах. И еще… Тибет… Лхасса… Я не зря читал вам ваш фрагмент отчета, простите уж меня, не удержался. Так вот, вы помните, через кого вы получили приказ явиться на аудиенцию?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Так точно, государь. Мне его передал буддийский монах в переходе от Кяхты.
– Вас это не удивило? – голос Михаила Николаевича показался мне даже чем-то озорным.
– Ну, ваша воля выбирать гонцов, хотя… меня поразила ваша уверенность в том, что этот монах застанет меня у Кяхты. Он ведь так и сказал, что…
Я задумался, стараясь вспомнить нечеткую скороговорку монаха, скорее всего бурята, но государь прервал меня:
– Полноте, Николай Михайлович! Вы встретили Лубсан-Дампил Гомбоева. Фамилия ничего вам не говорит?
– Как же, государь, с Николаем Ивановичем Гомбоевым имел честь познакомиться в Ухте. Вот видите, как тесен мир, это родной брат Николая Ивановича, сейчас он Пандито Хамба-лама Десятый.
– Значит, это его караван шел по дороге в Тибет?
– Его. И Николая Ивановича вы в караване не заметили?
– Не заметил, – ошарашенно произнес я, вспоминая ту нашу встречу. Неужели он там был и не подошел ко мне? Не может такого быть!
– Так это замечательно! Что не заметили, значит, Найдан Гомбоев правильно себя ведет. Он отправлен в Лхассу для того, чтобы установить дипломатические контакты с правительством Тибета. Не Далай-ламой, это сейчас мальчик пяти лет. И ему есть что правительству предложить. Так что, вполне возможно, что ваша мечта оказаться в Лхассе осуществится. А пока у вас будет время, хочу просить вас еще об одном одолжении. Знаю, что вы в своих путешествиях требуете пить исключительно кипяченую воду. Это весьма похвально! Прошу вас обратиться к Менделееву. В его химическом комитете разработали какой-то новый препарат, который позволяет дезинфицировать воду и избегать заболеваний, вызванных грязными источниками. И еще… попрошу оказать мне честь отужинать в семейном кругу, супруга и дети с огромным удовольствием послушают рассказ о ваших путешествиях.
Лхасса
23 декабря 1880 года
Николай Иванович (Найдан) Гомбоев
Всего два года назад моя карьера стала идти в гору. Мои усилия по организации почтовой и телеграфной службы нашего дипломатического представительства в Китае были по достоинству оценены, я получил чин надворного советника, что соответствовало армейскому подполковнику и давало право на дворянство, правда, лет тридцать назад это было бы потомственное дворянство, сейчас же – только личное[12]. Но и это для меня, потомка простых бурят из Тамчи, было огромным достижением. Но летом 1880 года я был отозван из Китая… для того, чтобы вскоре снова оказаться в нем, но уже на пути к Тибету. В Иркутске я получил тайное предписание – отправиться со своим братом, который стал главой буддистов Бурятии, в Лхассу, для установления постоянных дипломатических отношений с Далай-ламой, получив для сего соответствующие инструкции и полномочия. Мне предстояло идти под личиной буддистского монаха, сопровождая брата. Ну что же, встреча с Дампилом была самым приятным моментом в этой экспедиции. Как же отнесется Далай-лама к тому, что я, принявший православие, проникну в его столицу под личиной монаха, предсказать было сложно. В Иркутске я расстался с женой, в которой души не чаял. Екатерина была необычной женщиной. Мы с нею познакомились благодаря моему брату, который близко сошелся с бывшим декабристом Николаем Бестужевым, тот писал свой трактат о буддизме. Будучи в наших краях, Николай сошелся с красавицей-буряткой Дулмой Сабилаевой, которая не хотела принимать православие, так что их брак был гражданским. Дочкой Дулмы и Николая была Екатерина Старцева, ставшая моей спутницей по жизни. Почему Старцева? Бестужев умер слишком рано, его детей принял под свое покровительство и дал им образование и воспитание известный селенгинский купец Старцев. Красавица, умница, она была моим помощником и опорой в жизни. Чтобы получить пост в дипломатическом ведомстве, я должен был принять православие. И моя Екатерина сделала все, чтобы я не чувствовал никакого чувства вины. Она была уверена, что мой жизненный путь позволит принести много пользы не только России, но и бурятскому народу. Ее вера в меня и помогла мне уверенно строить карьеру.
